Дом на Васильевском. Стихи

ДИСПЕРСИЯ

Мария промозглым и питерским утром
Сидит у окна и читает Бодлера,
Ее настигает безумная вера,
Присущая мелким народностям, курдам

Пускай например, и она торопливо,
Вот так, чтоб никто не заметил, украдкой
(Всё тайное зыбится нежностью сладкой)
Им пишет: «Я здесь закопала огниво,

Вдали от дорог оживленных и трактов,
Прохожий пройдет – не заметит, конечно.
И как я живу так легко и беспечно
По горло в крови. Почему от терактов?

Вот море кипит и Финляндия рядом,
А как ты забыл всё, что было когда-то.
Я вышла сухой из объятий солдата –
Теперь он узнал, что там дальше за адом,

Но мне не расскажет. Все письма вернули
С пометкою «Адрес неправильно выбит».
Конечно, я знаю, что это навылет,
Но всё же ищу серебристые пули».

Но кто-то заходит во двор из колодца,
Рисует круги на разбитой посуде.
Вот так и уснете с мечтою о чуде,
Оно подойдет и собой назовется,

И скажет: «Мария, ты знаешь, Мария,
Что раньше у женщины не было пола?
Она ведь была словно вирус Эбола,
И вех поражала ее мимикрия.

Теперь уж не так, ты привязана к креслу,
Читаешь Бодлера и думаешь: «Слякоть,
А я разучилась хотя бы заплакать,
И видно уже никогда не воскресну».

Мария, когда же найдется огниво,
Лежит оно здесь, никому не пригодно.
Ты всеми мирами играешь свободно,
Но слово мертво. Иногда, впрочем, живо».

ПРОЩАНИЕ С РОДИНОЙ

Однажды увидев тебя у камина
В руках со следами красот маникюра
(А в этих широтах меня зовут Лина,
А может быть Лера, а может быть – Нюра),
Отметив, что твой переплет замусолен,
И ты не представлен мне даже по форме
(Мы смотрим на море с чужих колоколен
И чайки нас кормят мечтами о норме).
Но искра упала на лапу Азора
И он загорелся, сгорел в три минуты.
Ты думаешь – это не угол обзора,
А просто все девушки ходят, обуты
В котурны родной «Большевички», словесно
Всё это не выразить, даже обуглив
Себя, обнулив до десятых, известно,
Что в Угличе мир не покажется круглым.
В унылое царство куриных лопаток
Вернувшись, мы за руки держимся долго.
Себя обнулив, попадаем в остаток,
Себя округлив с возвращением  долга.
Ты правда ждала? Ну конечно же, милый,
С тех пор как названье прочла на обложке.
На все безударные падает с силой
Набойка, дареным в раю босоножки.
Здесь ветер такой, что в домашнем спектакле
Порою сама выпадаешь из списка.
Я всё записала – беседы о Тракле,
Помои Сен-Санса (и это описка),
И это пройдет, и чего тебе надо.
Здесь ветер такой, что ввернуть невозможно
Своё острие в черной раме, помада
Осталась на пальцах, звенит односложно.

***

Здесь ветер такой (о чем говорилось выше),
Что я потерял тебя, вернее, оставил
У парапета. Прежде в такой-то нише
Просто, как свод придуманных мною правил
На все примеры небытия (“ich sterbe” сюда не к месту),
Лили-Марлен располнела слегка, скорей от ситного хлеба,
Её рука холодна. Выбирая себе невесту,
Лучше смотреть на часы, что там может явиться с неба.
Ты говоришь: «Наш брак заключен не здесь», об этом уже не споря,
Я назначаю акцизный сбор за рифмы и сигареты,
Женщине нужно много чего-нибудь, даже горя,
Всё это для симметрии. Не разбирая, где ты,
Где все они, которых сложно сличить с оригиналом, пали
Не землю плоскую. Внуки мои, учите матчасть хотя бы.
Все мы останемся здесь – кому-то достались дали,
Каменный дом на Васильевском, пыльный зрачок Каабы.

Was nutzt die Liebe in Gedanken
Мы вышли из Гаммельна после обеда,
На ратуше било двенадцать, я помню.
Был яблочный фрэш (у меня же диета),
И возле реки потушили жаровню.

Еще посмеялись – мол, вкусные детки,
Молочные реки и шарм аппетита,
И что-то пустое на краешке ветки
Свисало, молочная лужа разлита

На нашем пути – приподнимем подолы,
А мальчики просто пройдут, не кисейно.
На том берегу мы останемся голы
Без этих речей у излучины Рейна.

Он смотрит на нас, примеряя обновы –
Вот девочка Гретхен, вот девочка Лиза,
Вот маленький Вертер, подумайте, кто вы –
Пятнадцать минут не дойти до карниза.

На нашем пути открывается лавка
И кто-то выносит поджарую тушу,
На шее звенит колокольчик-удавка,
И мы достаем  головою наружу

Трехглазую куклу – подарок твой первый,
Он просто бесценен и греет карманы.
На том берегу наши тонкие нервы
По капле из нас не выдавливай. Рваны,

Искромсаны так, что из трех уравнений
Не сложится ноль непредвиденной масти.
Ты молча глядишь в нашу бездну, как гений
На кафельный пол в подмосковной санчасти –

Вот эту сюда, а вот эту под ивы,
А этого скрыть за горою покуда.
Мы думаем  - нет, мы же всё-таки живы,
Ну так, расплескались слегка. Мы – посуда.