Седьмое небо я нашёл. Стихи. Пер. Алёны Каримовой

*  *  *

Айсылу

– Первая буква имени твоего

на Эйфелеву башню похожа…

– Верю – похожа...

– С первой буквой имени твоего 

Америку люди открыли...

–  Правда открыли...

– Андромеда горит для тебя,

Месяц в небе блестит для тебя.

Даже моря морей – Атлантики гордой –

Шум – для тебя...

– Для меня?..

– Яблони шепчут: «Ты!» – распуская цветы,

Белые лебеди ищут твоей чистоты.

У смелых батыров лишь о тебе мечты:   

«Ах!» – говорят про тебя, пред тобой волнуются…

– Любуются?!

– Все части света нам стали родными,*

Начинаясь также, как твоё имя.

Куда свою мысль ни пошли, там зримо

имя твоё – куда свой взгляд ни бросай...

– Не бросай...

У меня есть песня...

Этим букетом – волшебным сезамом –

Лето в тебе я хочу оживить...

В сердце любом, даже крошечном самом

Место найдется великой любви...

Песня – цветок, ты – была ему садом.   

Ты лишь сумела меня вдохновить!

Серебряная нить

В слов серебряную нить, по тебе скучая,

Чувство жаркое любви переплавить смог.  

Как вода в ручье, легко утекло-умчалось

По белёсым облакам то моё письмо.

Золотым сияньем дня, радужным молчаньем –

Нежный свой к тебе привет – светом обернул.  

Он за дальний горизонт улетел-умчался,

Ветер взбалмошный ночной мне в лицо дохнул.

Я чернилами писал – лунными лучами –

И готов был так писать годы напролёт,      

Только месяц молодой вдруг пропал-умчался,

Оказалось, шаг один – и рассвет придёт.

...Я за ветром письма слал: уносились-мчались

Чистую любовь свою превращал я в речь...

Жарче жаркого во мне чувства все остались –

До свидания с тобой их сумел сберечь...

Давай я буду пастухом…

А давай, пастухом я стану,

Жить в горах – почему бы нет? –

На ветру причёсывать волосы,

Улыбаясь, встречать рассвет.

На заре я уйду со стадом,

Ты останешься у очага.

Рядом с юртой хозяйничать будешь,

Будет легкой твоя рука.

Ну, а к вечеру возвращусь я:

Вкусно пахнет казан с едой.    

Подойдешь ко мне и обнимешь –

Нет прекраснее ласки той.

Буду холить тебя и лелеять,

Вечно веря в твои чудеса…

Ах, кудрявых волос водопады,

Ах, монетки в твоих волосах...

...Мир не примет тебя, как ни рвись –

Зря стараешься, слеп этот свет...

А давай, пастухом я стану,

Жить в горах – почему бы и нет?

*  *  *

Мои стихи порой скрипят-бренчат,

Как будто колесо телеги старой...

Я на своей телеге этой еду,

Как будто кот, надевший сапоги.

Мои стихи порой скрипят-бренчат,

Как те ворота, что закрыть нельзя.

А я стою в воротах этих, гордый,

И гладкий, как берёзовые доски.

Мои стихи порой скрипят-бренчат,

Как будто дуб раскачивает ветром.

Мне кажется, что не склоню главы

Я никогда пред произволом бури...

Мои стихи порой скрипят-бренчат…

А дождик шебуршится, шепелявит...

* * *

Говорятся слова, говорятся

Без гнева даже порою. 

Подумать не успеваешь –

Они уже на языке.

Эти слова прямые

Правдивым жёстоким строем

Врагов побеждают без боя,

Без танков и без ракет. 

В любимых рождают обиду,

И друзья порой не щадятся…

Лишь прямыми словами можно

С ловкачом, лжецом говорить.

А что, мол, «слова прямые  

даже родственнику не годятся»…

Что поделать – душа поэта

Пресмыкаясь, не может жить. 

Говорятся слова – что поделать,

Безо всякого придыхания,

И подумать не успеваешь –

Они уже на языке.

*  *  *

Как будто очистить стараясь

Души повседневную серость, 

Найти оправденье надеясь

Немому холодному сердцу,

Снег падает днями, ночами –

Паденье неделями длится...

Как будто безгрешное время

Желает сюда взвратиться.

Давно заржавевшие струны

Заставить звучать оно хочет,

В саднящее горло поднявши

Из сердца – колючий комочек...

Снег падает днями, ночами –

Паденье неделями длится...

Божественный день на планете,

Божественный воздух струится!..

Стал чарам волшебным подвластен  

Вдруг сердца бесстрастного камень,  

И в нём этот снег белый-белый

Разжёг белоснежное пламя...

Бесхитростной жизни минуты

Способны теперь возвратиться...

Снег падает днями, ночами –

Паденье неделями длится...

Тукай возвращается!..

Весною Тукай возвращается в души людские,

На паре коней1 он в Казань возвращается будто...

И смотрит народ, онемев, все тревоги мирские,

Заботы и беды свои позабывши как будто...

И почки берёз – это радость идёт из-под спуда –

И чувства с большой глубины пробиваются будто...

Так чуткое сердце желает поэзии чуда,       

Что от ожиданья вот-вот разорвётся как будто...

«Тукай возвращается!..

                                Пара коней его мчится!..»

Он – помыслов наших звезда, наша вера святая.

А те, кто не верят...

           Такая минута случится –

Придётся склониться и тем пред величьем Тукая.

Ага-базар2

Базар течёт, базар бежит,

Как сковородка, он скворчит...

Бабуля шерсти воз спрядёт –

Носков и шалей свяжет воз,

Весна пройдёт, и минет год

Базар течёт, бурлит, поёт…

Вот масло женщины собьют,

Айран нальют, кумыс нальют –

И белый-белый выйдет хлеб,  

И дед, которому сто лет,

Телегу – сам, и сани – сам,

Шьёт сапоги, канаты вьёт… 

Джигит железо плавит-льёт,

Джигит железный меч куёт…

Влюбляться девочки начнут –

Весь мир узором разошьют –

Ах, мастерицы!.. Красота!..

И мальчики коней взовьют,

Начнут скакать туда-сюда…

Торговцы в счастье знают толк,

Смотри, здесь бархат, ситец, шёлк –

Перины мягче и нежней...

Вот фруктов залежи – гляди,

Бери – что нравится – скорей,

Помой и сразу в рот клади.

В одежду новую рядись,

Но сам от красоты своей

Смотри, рассудка не лишись.   

Течёт базар, течёт базар...

И стар базар, и нов базар.

Купи-продай, не прогадай:

– За золотой...

– Пятнадцать штук...

– Серебряных беру как есть... –

Торги, и шум, и гам вокруг –

И мир, и ссора вечно здесь...

Как день за днём базар течёт –

Историк в книгу соберёт...

А что там, в будущем, нас ждёт?..

Бурлит базар, базар течёт...

*  *  *

Бродя по ночному Берлину

случайно оказался около Моабитской тюрьмы...

Германия. Берлин. Хоть ночь темна,

На улицах огонь реклам горит!..

Сам не заметив, вдоль твоей стены

Иду сейчас, печальный Моабит.

Ты до сих пор – тюрьма.

                                  Пусть времена

Сменились, но о том же мысль моя:

Все войны мира, что идут сейчас

Остановить, увы, не в силах я!..

Эх, Моабит! Джалиля Моабит!

В душе моей бродящий Моабит!..

Жду белых хлопьев снега. Вместо них

В лицо мне ало-красный снег летит!..

Мы встретились. И возле серых стен

Ты в памяти, Джалиля горький стих.

О, Плетцензее... Нет джигитов здесь...

Зажглась в печах тюремных слава их.

Ты помнишь. Не забыть. Никак нельзя –

Ведь память не сумеет стать иной!..

Есть осознанье... Но жива мечта

Взорвать непрочный этот шар земной.

Не впрок – урок... И обо всём забыв,       

О новых войнах грезит человек.

Джалильские тетради неспроста 

В глубинах сердца спрятаны навек...

Германия. Берлин. Хоть ночь темна

И сверху слёзный дождик моросит,

Сам не заметив, вдоль твоей стены

Задумавшись, брожу я, Моабит.

*  *  *

По московским улицам долго

Я иду – не свой, не чужак.

Хоть стараюсь, но всё без толка:

Не могу я ускорить шаг.     

Всё здесь дальше и всё здесь ближе –

Здесь и скромность есть, и размах.

Эх,  Москва и Казань – я вижу –

Вы на разных двух полюсах.

И проспектов ширь бесшабашных,   

И высоток московских кров, 

Острый шпиль Останкинской башни,

Площадь Красная, бой часов –

Всё величественно и гордо –

И взволнованный я смотрю,

Но сомнением этот город

Разбавляет радость мою.

Ничего не скажешь, столица –

Нет границ, и за пядью пядь

Продолжает расти, клубится,

Но... Казани ей не достать!

Как Казань она не терпела

И не шла под чужую власть,

И, хотя и не раз горела, –

Не сломалась и не сдалась.

А Казань покорилась. Что же –

Ведь судьбу не перекроить.

Изучить историю можно, 

Но нельзя её изменить.

Мог на каждом шагу узнать я

След татарский – среди иных.

Заключила Москва в объятья

Нас – своих детей неродных.

Ах, Москва! Своя и чужая,

Я дивлюсь твоим чудесам...

Но с тобой – на разных – я знаю,

Мы на разных двух полюсах!..

                                                                                              Перевод  с татарского

                                                                                                        Алёны Каримовой