Игорь Силантьев

Пошел человек к свету

 

***

Запыленное оконное стекло, за ним решетка.

Занемевший замок, от которого ключ потерян.

За решеткой слоями висит забытый воздух.

За решеткой забыт несуществующий снег.

 

И неловко глядя в окно, ты не существуешь.

Странное, сладкое, горькое это чувство.

И все, что было с тобой всегда и когда-то,

Уходит к неровной земле несветлой листвой.

 

И неровный сумрак ложится тебе на руки.

Но снег, воздух, память, листву, если все это

До пыли и до немоты перетереть в ладонях,

Останется странный сладкий горький свет.

 

***

Я поставил на стол стакан, полный воды.

Потом потянулся открыть вечернее окно,

Но запутался в шторе и стал ее поправлять,

И при этом задел и опрокинул стакан.

 

Вот он округло лежит на граненом боку.

Вода по пустому столу вся разлилась

И на пол сбегает. Емкий стекольный звон

Сменился дробью капель и веером брызг.

И вместо того, чтобы все это сразу убрать,

Я распахиваю настежь окно и снова сажусь

За мокрый стол. А небо уходит в закат,

Отвечая стеклу тонким и ровным лучом.

 

И разлитая вода забирает упавший свет.

Но все же немного неба достается и мне.

А много не нужно. И в следующий момент

Возникает новая странная острая связь.

 

Возникает сцепление несоразмерных частей.

Это, собственно, я, и свет, взятый водой,

И особенный тонкий путь, ведущий поверх

Почти зашедшего солнца. И я уже там.

 

Понемногу уходит в зелень закатная медь.

Сгустившийся воздух мне холодит лицо.

И я еще здесь. С кухонной тряпкой в руке

Я тщательно, насухо вытираю мокрый стол,

А потом убираю стакан в посудный шкаф.

Я все еще здесь, среди привычных вещей.

 

***

Килька в томате да водки нехитрой чекушка.

Туда ее, теплую, в стаканчик косой одноразовый.

Туда же, в стаканчик, шальную звездочку с неба.

Горечь разбавить. Хлебца бы еще, да нету.

Ну дернули, что ли. Кильку цепляй пальцáми.

Оближешь потом. И за первой сразу вторую.

Чтоб замутились глаза и душа заиграла нескладно

И отчаянно, будто отцовский баян из чулана.

А в ответ зашумят ослепшие от зноя, от пыли

Тополя, что в ночи у скамейки горбатой собрались.

И пустой ветерок вокруг шеи петлей обернется.

Без намеков на что-либо, так, из шалости просто.

 

Все, что ты можешь, это складывать слова нечаянно.

Все, что умеешь, это складывать из слов созвездья.

Дотянись-ка еще до одной, и давай по последней,

С искрящим на дне огоньком. Хлебца бы еще немного.

Еще бы немного прохлады, а то вконец жара замотала.

Еще бы воздуха, чтобы задышать, и воды из-под крана,

Чтоб запить эту кильку дрянную и забыть про водку.

Еще бы немного жизни. Но пора домой, уже поздно.

Прихватить только нужно пустую бутылку и банку

Консервную, бросить их где по дороге в мусор.

И пора, пожалуй, завязывать с дурацкой привычкой

По пьянке беседовать душевно с самим собой.

 

***

Из худого кошелька в продуктовом магазине

Просыпалась мелочь и запрыгала звонко.

На все стороны сразу. Кругом оглянулись.

А в руках пакеты, кошелек этот неладный.

И с трудом нагнувшись, ты подбираешь монеты.

Попробуй, прихвати-ка их с грязного пола!

А какие-то укатились далеко. И люди

Протягивают упавшие денежки. Спасибо…

 

Наконец, ты выходишь на улицу, в темень.

На лед. На свой страх и риск. На ветер.

Но рвется пакет, и валятся на дорогу

Дурацкие мандарины. Да что же такое!

Чертыхаясь, ты собираешь их торопливо.

Рассовываешь по карманам вместо пакета.

Ну что же теперь, что рассыплется следом?

Разом обрушатся дома? Или, может,

Птицы упадут на землю? Или звезды?

А ты собери их в кошелек свой и станешь

Самым богатым. А вот эту не заметил!

Сейчас ее подам. Спасибо? Не стоит.

Мотаешь головой? Ах да, эти птицы

В глаза залетели гроздью, расселись

По ветвям твоей памяти, с шумом, свистом

Заполнили прошлое, будущее заполонили.

 

Ты хватаешься за голову, зажимаешь уши.

Ты сжимаешься в одну пульсирующую точку,

Какой был когда-то в материнской утробе.

Но тут тебя кто-то трогает за рукав…

Все, остановись. Ничего не случилось.

Это бабушка протягивает тебе мандаринку,

Которая откатилась далеко. Спасибо!

Мир остается. На прежнем месте.

 

***

Автобус, давка, выкручены руки.

Потом по темноте через дворы.

Вот, наконец, горбатая хрущевка.

Твой дом. И ты чуток навеселе.

Так, по пути с работы, в одиночку,

В закусочной продернул рюмку-две.

А снег под вечер сыплет нудно, липко.

Щекочет нос, мешается в глазах.

И хлопает кривая дверь подъезда.

И ты, вместо того чтобы войти,

Садишься на скамейку, превращаясь

В снеговика, забытого детьми.

Мир соткан из условностей. Не важно,

Есть у тебя жена и дети, или ждет

На кухне только грязная посуда.

Или ты вовсе выдумал себя.

Но важным вдруг становится другое.

Ты поднимаешься, отряхиваешь снег,

И расправляешь руки. Или крылья?

И отрываешься, не веря, от земли.

И это не полет, скорей, парение

Клубочком дыма, по спирали вверх.

Куда, зачем? И можно ли вернуться?

Вопросы падают, утрачивая смысл.

А снег стеной заваливает время.

И вечность открывает робкий лик.

И исчезает, обращаясь в точку,

Детьми забытый снеговик.

 

***

Ты, предположим, в пустой сидишь комнате за столом,

Тоже пустым. На столешницу падает свет из окна.

Рыжими осами вкось от затертого дерева и вразлет

Свет облепляет лицо и не больно жалит глаза.

Словно проводит анестезию. И ты, наконец,

Можешь смотреть на открытое солнце, а также вглубь

Закрытой своей души. И тебе хорошо видны

На солнце черные пятна, и светлые пятна в душе.

И наоборот. Все путается, когда переводишь взгляд.

А еще эти слова, рыжее , красное, и дерево занозит.

Даром что гладкое, но неровность можно найти везде.

Красное – кровь. Слизнуть, зацепить занозу ногтем.

Глупость какая. Пустая морока. Да и стол пустой.

Но пустота – ты это откуда-то знаешь – позволяет тебе

Наполниться странным этим светом. Он стал остывать.

Он стал больше похож на тихий неправильный сон.

Вот уснуло окно. Это вечер. Руки холодит стол.

Наверное, достаточно. Большего чуда не жди.

 

***

Подтаявший, колкий, посеревший местами снег

Набухает утренним светом и вешней водой.

Разглядывать его — одно, а ты сойди с тропы

И, по колено в сугробе, рукой его зачерпни.

Вот, на ладони он, льдинками алыми жжет.

Сожми его, а потом рукой проведи по лицу.

Грубая свежесть. Неправильный запах весны.

В ботинки уже просочилась вода от земли.

Все просто. И снова кого-то распнут на кресте.

Ты вздрагиваешь, будто от холода. Нужно спешить.

 

 

С пдф-версией номера можно ознакомиться по ссылке http://promegalit.ru/modules/magazines/download.php?file=1515909222.pdf

К списку номеров журнала «ВЕЩЕСТВО» | К содержанию номера