Валерий Скобло

Из Пяйви Ненонен

Поэт, прозаик, публицист. Родился в Ленинграде, окончил матмех ЛГУ. Работал научным сотрудником в ЦНИИ «Электроприбор». Автор научных трудов в области прикладной математики, радиофизики, оптики. Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Сборники стихов: «Взгляд в темноту» (1992),  «Записки вашего современника» (2011), «О воде и воле» (2015), «За тайной печатью» (2017).            Стихи, проза, публицистика публиковались в российской и зарубежной (Англия, Беларусь, Болгария, Германия, Дания, Израиль, Ирландия, Канада, Казахстан, США, Финляндия, Эстония и др.) литературной периодике. Основные публикации последних лет в журналах: «Арион», «День и ночь», «Звезда», «Зеркало», «Зинзивер», «Иерусалимский журнал», «Интерпоэзия», «Иные берега Vieraatrannat», «Крещатик», «Литературная газета», «Нева», «Новая Юность», «Новый берег», «Сибирские огни», «СловоWord», «Урал», «Юность» и многих других.  Лауреат (2012) и дипломант (2015) премии им. Анны Ахматовой, шорт-листер международных конкурсов перевода финской поэзии «С Севера на Восток» (2013, 2016). Живет в Санкт-Петербурге.

 

 

 

    Пасхальные овцы

 

Овцы, бараны, уныло жующие,

Мало что знаете, слабенько помните.

Мясо и шерсть нам исправно дающие,

Скоро вы долг вековечный исполните.

Т.е. загонят вас в скотоприемники —

Вот уж, где будет тепло вам и весело.

Каждую особь, скромники, скромницы,

Перед забоем постригли и взвесили.

Сбыт возрастает на светлые праздники.

Чают ли овцы свое воскресение?

Мы не вникаем, что овцы-то — разные...

Тоже, наверное, верят в спасение.

С ними не стоит встречаться нам взглядами,

Ни именами взывать к ним, ни кличками.

Скажем по-честному: в сущности, рады мы,

Что не знакомы с овечек привычками.

Все же их блеянье грустное, нежное

Пусть нам на Пасху хотя бы припомнится.

Общее море страданий безбрежное

Вряд ли овечьей бедой переполнится.

Спрос, предложение, скидки, лазеечки...

Вегетарьянцы нелепые — в сторону!

Утилизируем все до копеечки,

Мало достанется крысе и ворону.

Смерть пробавляется нашими ручками,

Равно пред ней мы проходим торговцами.

Будем питаться травой и колючками

В царстве небесном рядышком с овцами.

...Корочка мяса на Пасху поджариста.

Делимся мыслями умными, вечными...

Только старайся не думать, пожалуйста,

Кто мы с тобой перед ними — овечками?

 

 

По мотивам стихотворения Пяйви Ненонен «Пасхальные овцы»

 

Овечьи стада приготовили к вечности,

Т.е. к забою — все как у людей.

Нет времени для разговора о человечности —

В конце концов, Пасха у наших дверей.

Собственно, гуманизм здесь совсем не при чем.

Кризис, инфляция и дефицит бюджета.

Без мяса — ну, как же мы проживем?

Спрос, калькуляция, рынок... простая смета.

На рынке-то, скажем, не то еще продают:

Глаз заплутает в ягнятах, лососях, курах.

Вспомним об абажурах — людям нужен уют.

Овечий Освенцим... Дело не в абажурах.

Продажи пасхальные на редкость как хороши!

Счет на сотни... Быстрее еще одну тачку

Овечек. А для успокоенья своей души

Заведите кошечку... или собачку.

Тут главное — не смотреть им в глаза,

Как говорится — не выделять из стада.

Слезинка ребенка ли... или овечья слеза —

Что за хрень ты несешь? — Этого нам не надо!

Что касаемо конкретных деталей, лиц,

Грубых подробностей (забой и разделка),

Мы не в курсе — из наших полисов и столиц

Все это видится крайне и крайне мелко.

Смерть — не на бойне, она, как всегда, в стороне,

Ей — что люди, что овцы, что прочие твари.

А ля гер, — говорят французы, — как на войне...

Жизнь есть жизнь... и к чему слова о кошмаре?

А за пределом вечности оркестрик сыграет туш.

Мы по Исайе соломой питаться будем с прочей скотиной.

Овечьи души на Пасху посмотрят в глаза человечьих душ,

И все закончится примирением и умилительною картиной.

 

        Башня

 

  Отправился славный король воевать,

  Дрожали от топота скалы.

  Успешна была королевская рать,

  Он новую землю сумел отобрать,

            Там замок воздвиг небывалый —

 

  Со многими башнями, бел и велик,

  Могучий, невиданный, страстный.

  Король пожелал — и таким и воздвиг...

  Блистали его купола каждый миг —

            И в солнечный день, и в ненастный.

 

  Одна лишь из башен была невпопад:

  Ни выхода нету, ни входа.

  Не видел никто ее тайных палат,

  Проходы напрасно искали стократ...

            Загадка росла год от года.

 

  Но думать об этом не стали, пока

  Покои дворца украшали:

  Портьеры на окнах — парча и шелка,

  Вся в бархате мебель изящно-легка...

            О башне той вспомнить? — едва ли.

 

  И снова король устремился в поход —

  На войны нет в мире запрета.

  Вернулся с победой. Ликует народ.

  Все башни сияют от стен до ворот,

             В одной лишь — в бойницах нет света.

 

  Без света и праздника, и красоты

  Та башня — никто в ней и не был...

  Как мрачно чернели той башни черты

  Средь праздничной общей вокруг суеты —

             Одна... устремленная в небо.

 

  Случилась ошибка, наверное, тут;

  Снести эту башню — и точка!

  С другой стороны — обороны редут,

  Пусть будет у башни особый статут.

            Пускай уж стоит одиночка.

 

  И новых успехов возжаждал король,

  Но счастье ему изменило.

  Иная теперь ему выпала роль:

  Весь в ранах вернулся, и жжет его боль...

            Где рать его, слава и сила?

 

  Вернулся — все башни темны в этот раз,

  Но та — вся в сиянье беспечном,

  Сияла она, как громадный алмаз,

  И свет ее теплый был, точно наказ,

            О доме напомнивший вечном.

 

  Тогда все сказали: «Конечно, мираж!.. —

  Луч солнца в бойницах блистает...

  Закатное солнце, а в окнах витраж...

  Уставшему — в голову всякая блажь

            Приходит...» Но кто его знает?

 

  А время все тянет свои невода —

  И башня темна, как и раньше.

  Блестит в ее окнах на солнце слюда...

  Но голос ее мы услышим, когда

            Замолкнут все прочие башни.