Ирина Юдина

Музей - семья, судьба, дорога

Вера Ивановна Тугаринова — спутница жизни А. Я. Тугаринова, заведующего Красноярским краеведческим музеем профессора Зоологического института, выдающегося орнитолога и зоогеографа. Часто авторы, создавая жизнеописания знаменитых людей, мало внимания уделяют их жёнам. Так, об Аркадии Яковлевиче Тугаринове написано немало, а о его жене Вере Ивановне нет никаких упоминаний. А ведь Вера Ивановна была спутницей мужа с 1904 по 1948 год. Сорок четыре года она рука об руку шла по жизни с Аркадием Яковлевичем, сопровождала его в труднейших экспедициях по Красноярскому краю — побывала как на севере, так и на границе с Монголией. Она была помощницей в его деятельности по устройству красноярского музея, помогала ему во всех начинаниях, создавала уют и благоприятные условия для его научной работы.

 


Детство

 

Вера Ивановна родилась в 1879 году в городе Саратове в семье датского подданного Иоганна Вюртца. Для того чтобы понять, как датчанин оказался в Саратове, нужно рассказать о семействе Залётовых.

Иван Алексеевич Залётов был старшим биржевым маклером на хлебной бирже, что приносило ему немалый доход. Однажды в местной газете появилось объявление датской фирмы, предлагавшей за 500 рублей выслать всё необходимое для асфальтовых работ и направить для организации дела своего человека. Иван Алексеевич, заняв 500 рублей, послал по предлагаемому адресу деньги, полгода терпеливо ждал, пока в один прекрасный день к нему не явился датчанин Иоганн Вюртц, вместе с которым прибыл груз для открытия производства асфальта. Иван Алексеевич и Вюртц были энергичными людьми, и не прошло и полугода, как в Саратове стало престижно асфальтировать тротуары перед частными домами, а также дворы и складские помещения. Первый тротуар появился у книжного магазина купца Вакурова и просуществовал без ремонта 60 лет. Саратовцы-старожилы помнят вмурованную в тротуар чугунную плитку с надписью «Контора производства асфальтовых работ И. А. Залётова».

Со временем асфальтовое дело Залётова разрослось настолько, что охватило весь юго-восток страны. Приехавший из Дании И. Вюртц принял православие, женился на сестре жены И. А. Залётова Елене Михайловне и поселился в доме компаньона. В 1879 году у них родилась дочь Верочка, а в 1884 — сын Николай.


Из воспоминаний детства Веры Ивановны:


«Помню себя с пятилетнего возраста, я нахожусь в зале, наполненном людьми. Чувствую себя маленькой среди взрослой толпы. Мимо меня проходит священник, останавливается и говорит: „Вот я шёл сюда и нашёл косточку, возьми её себе“. Косточка оказалась шоколадкой. Присутствие священника объяснялось крестинами моего только что родившегося братика Коли. Я знаю, что мамы в зале нет, она не может присутствовать на крестинах, так как она „не чистая“. Она ещё не взяла молитвы, которая полагается после родов по православному обычаю. Мои воспоминания, может быть, относятся и к более раннему периоду моей жизни. Они относятся к празднику Рождества: ёлка в зале за закрытыми дверьми, в ожидании открытия которых нахожусь в кабинете отца перед камином, в который с отцом подбрасываем какие-то неудачно сделанные фонарики. На этом почему-то воспоминания о ёлке кончаются. Ярко освещённой её я не помню, скорее вспоминаю какой-то полумрак под большими нижними ветками. Внизу стояли какие-то подарки».



Юность. Обучение на курсах Лесгафта. Ссылка в Саратов

 

Счастливое детство продолжалось недолго.

В 1890 году умирает отец. Его смерть отразилась на производстве предприятий Залётова, и они перестали приносить большие доходы. В тот же год осенью умирает мать Веры и Коли и дети остаются сиротами. Возможной причиной смерти могла стать холера от вольнонаёмных рабочих, приходивших на предприятие асфальтовых работ.

Жена Залётова, Клавдия Михайловна, взяла детей себе и воспитывала как собственных, несмотря на то, что у неё уже был приёмный сын Борис. К Вере Ивановне Клавдия Михайловна относилась как к родной дочери и следила за её судьбой.

Вера подросла и в возрасте 11 лет поступила в Епархиальное училище, которое окончила в 1896 году.

После окончания (выпуска) Вера подаёт прошение в Министерство народного просвещения на должность помощницы учительницы. В ноябре 1896 года Вера Ивановна получает положительный ответ и направляется в Рокотово-Стариковскую школу, что находится в Саратовском уезде. Работает она там до 1900 года. Живя в удалении от города, Вера Ивановна всё свободное время посвящает чтению художественной литературы, изучает передовые методы обучения детей и знакомится с программой курсов Лесгафта. В том же году она направляет в Петербург прошение о поступлении на курсы и 3 октября получает положительный ответ и билет №303 слушателя курсов воспитательниц и руководительниц физического образования. Вместе со своей приятельницей по училищу Вера Ивановна едет в Петербург. Поселились они в помещении в самом здании Биологической лаборатории.

Курсы были рассчитаны на 2 года обучения. Слушательницам предстояло изучать основы анатомии и физиологии человека, гигиену, теорию телесных движений. Приобрести знания по некоторым разделам — химии, физике, математике, освоить методику проведения физических упражнений и игр. Лектором был сам Лесгафт.

Выдержка из письма одной из слушательниц курсов:

 


«На лекциях всегда чувствовалась атмосфера не только лектора, излагающего научные теории, но учителя, желающего влиять на всю жизнь своих слушателей».


 

Программа курсов сочетала теоретические и практические занятия с равномерной умственной и физической нагрузкой. На курсах царила атмосфера взаимного уважения и доверия. Слушательницы получали хорошее общее и специальное образование. К их услугам были все кабинеты и музей биологической лаборатории.

Вера Ивановна вместе с подругой, помимо того, что слушали лекции, помогали в уходе и устройстве музея биологической лаборатории, в систематизации коллекций, в приготовлении учебных пособий. Как мы увидим дальше, эти навыки очень пригодились Вере Ивановне впоследствии.

Курсы представляли собой как бы большую семью, все члены которой были связаны между собой общностью интересов и, конечно, огромным уважением и любовью к руководителю курсов П. Ф. Лесгафту, а он относился к своим ученицам как к детям. В трудные минуты жизни ученицы обращались к нему за помощью, и он никогда не отказывал.

Знакомились слушательницы и с политической жизнью страны. В стране проходили студенческие волнения в разных городах — Киеве, Москве, Казани — как протест против полицейских мер, направленных на усмирение этих волнений.

Начиная лекции, Пётр Францевич с возмущением потрясал только что полученной газетой с сообщением об очередном «наведении порядка».

«Это выходит за все рамки! — выкрикивал он.— Извольте видеть: „пришлось прибегнуть к средствам усмирения“. Это же возмутительно — стегать студентов — юношей, девушек, как собак! Уму непостижимо. Надо немедленно писать протест!»

Высказав возмущение, он начинал читать лекцию.

 

В 1899 году были обнародованы «Временные правила», согласно которым дозволялось исключать студентов и отдавать их в солдаты за малейшее проявление революционных настроений.

«Временные правила» вызвали волну демонстраций и антиправительственных выступлений. Особенный подъём студенческого движения наблюдался в апреле 1901 года. В Петербурге на площади перед Казанским собором состоялась демонстрация слушателей различных учебных заведений, среди которых были и постоянные члены курсов Лесгафта. Вера Ивановна и её подруга приняли участие в этой демонстрации. Один из участников демонстрации зачитывал воззвание петербургских студентов, где содержались различные требования, касающиеся прав учащейся молодёжи и условий жизни учебных заведений.

Вдруг появились казаки, которые стали разгонять студентов нагайками. Часть студентов разбежались, а часть были задержаны. Девушки скрылись в Казанском соборе. Почти целый день они провели в стенах собора и только вечером решились выйти. И тут их схватили жандармы, арестовали и посадили в Литовский замок, в камеру предварительного заключения. Литовский замок находился около Мариинского театра. Артисты театра, узнав об аресте студентов, на следующее утро принесли корзины с булочками от Филиппова для поддержания жизненных сил голодающих.

На второй день после ареста Лесгафт с добровольными помощницами из числа курсисток посетил Литовский замок. Радостными возгласами встретили арестантки своих подруг и Петра Францевича, принёсших им суп и котлеты в котлах и кастрюлях. Когда начальник тюрьмы спросил Лесгафта, к кому те пришли, он ответил: «Это же мои дети. Я не могу о них не заботиться».

Примерно через месяц слушательницы курсов были отпущены под гласный надзор полиции по распоряжению министра внутренних дел Д. С. Сепягина. Среди них оказались Вера Ивановна и её подруга. Они были сосланы в Саратов на два года под надзор полиции, так что Вера Ивановна не смогла закончить обучение на курсах.

Из письма инспектрисы курсов, 02.04.1902:

 


«У нас на курсах всё идёт помаленьку, но не так весело, как в былые годы. Пётр Францевич совершенно здоров, много работает, много пишет. Не приедет он в Саратов, потому что ему не разрешили читать там лекции».


 

Так как, находясь под гласным надзором полиции, Вера Ивановна не могла занять пост учительницы и уехать из Саратова, она устроилась в Земскую управу статистом по обработке материалов о кустарных промыслах Саратовской губернии.

Там же она познакомилась с А. Я. Тугариновым.

По снятии двухлетнего надзора, в 1903 году, Вера Ивановна смогла устроиться в ясли в селе Северки на границе Тамбовской губернии. Живя там, она часто переписывалась с Аркадием Яковлевичем. Переписка становилась всё задушевнее.

 

Из письма А. Я. Тугаринова, 24.07.1903:

 


«Дорогая моя деточка! Вчера я получил твоё последнее письмо от 20-го. В воскресенье был на даче с Ольским, учился снимать шкурки с птицы, которую я убил. Я, Веруся, жду не дождусь, когда ты приедешь. Почему тебе нельзя выехать тотчас же, как закроются ясли? А ещё мечтаю в будущем — уехать из России. Поживём, наберёмся духу, поучимся языкам и махнём куда-нибудь, где свободнее дышится. Хочешь? Мне Саратов положительно осточертел. Все эти знакомые земские либералы, троглодиты. Я тебе часто говорил на эти темы, ты знаешь моё мнение. Приезжай, родная, как можно скорее. Я при первом удобном случае скажу маме о нашем решении <...>. Конечно, ты верно говоришь, что она чувствует, что ты „отняла меня от неё“. Это понятное родительское чувство, с которым сумеет совладать редкая мать».



Брак. Переезд в Красноярск

 

Вера Ивановна возвратилась в Саратов и в июне 1904 году вступила в брак с А. Я. Тугариновым.

В это время Аркадию Яковлевичу предлагают место консерватора Красноярского краеведческого музея, и он принимает предложение. Комитет из Саратова командировал его в Петербург, где Аркадий Яковлевич в течение декабря работал в музее при Академии наук, музее Александра Третьего и других, а с января следующего года вступил в должность консерватора Красноярского музея и переехал в Красноярск, а Вера Ивановна приехала позже.

Задолго до приезда А. Я. Тугаринова музей находился в ведении городской управы и только в 1903 году был передан в ведение подотдела Российского географического общества. РГО находилось в Санкт-Петербурге, а подотделы располагались по разным городам России. Статус любого музея повышался, если он попадал под юрисдикцию РГО.

Однако, несмотря на это, у музея не было постоянного консерватора. Предшественник Аркадия Яковлевича был призван на военную службу. Без грамотного руководства музей был малопосещаемым, зависел от времён года, не имел точного учёта своих коллекций и редко их пополнял.

Семейству Тугариновых предоставили соседнюю с музеем комнату в качестве квартиры и рабочего кабинета.

Аркадий Яковлевич активно занялся обустройством музея, размещением экспонатов, каталогизацией коллекций. Вера Ивановна на первых порах занялась благоустройством квартиры. Весной Тугариновы стали знакомиться с природой Красноярского края, устраивая экскурсии по окрестностям. Они были очарованы красотой флоры и фауны Сибири, поражены обилием цветов. По склонам горы Диван росли эдельвейсы, в окрестностях Базаихи цвели жёлтые лилии, венерины башмачки, «жарки» и масса других цветов. Аркадий Яковлевич охотился и снимал шкурки с птиц, пополняя коллекцию музея. Семейство было очень дружным, у них были общие интересы, оба любили музыку и читали художественную литературу. Аркадий Яковлевич хорошо играл на всех музыкальных инструментах, но особенно любил рояль, обладал прекрасным голосом, и Вера Ивановна тоже хорошо пела.

 

Из воспоминаний Л. В. Нащёкиной:

 


«В первое лето, как вы приехали, мы пошли на Столбы. Шли по Лалетиной, я немного побаивалась А.Я., ведь он заведующий музеем. У первого Столба, у пещерки остановились. А. Я. стал разводить костёр, а мы залезли на камешки и запели арию из „Травиаты“, А. Я. начал тоже тихонько напевать арию Альфреда. Я была поражена, так у меня не вязалось, что учёный может петь. У вас вышло очень хорошо, но вы скоро замолчали. Мне так хотелось попросить вас ещё спеть, но я, конечно, не решилась».


 

Аркадий Яковлевич понемногу налаживает работу музея. С 1906 года отмечается увеличение числа посетителей, и становится ясно, что музей встал на правильный путь и начал привлекать к себе внимание. В музее на оплачиваемой должности было всего двое сотрудников — директор и его помощник (Масленников М.А.). Однако Аркадий Яковлевич и Вера Ивановна сумели привлечь к работе добровольных сотрудников. Среди них — Авксеньтьев, А. П. Ермолаев, художник Каратанов, архитектор Чернышёв и гимназист Яворский. Вера Ивановна с теплотой и сердечностью относилась к молодым добровольцам. Они часто собирались в квартире Тугариновых, где Вера Ивановна гостеприимно их принимала. Это была дружеская, товарищеская группа молодёжи, объединившаяся в единственном желании прийти на помощь Музею своим трудом. Ежевечерне рабочая комната директора представляла оживлённую картинку — один препарировал шкурки птиц, другой налаживал какую-нибудь подставку или кронштейн, третий группировал предметы коллекции или составлял их перечень.

Под оживлённый обмен мнениями, среди разговоров время проходило быстро, и лишь поздним вечером затихала жизнь в музее. В летнее время сотрудники отправлялись на экскурсии и там набирали новый материал для коллекций.

В 1907 году Аркадий Яковлевич, Вера Ивановна и художник Каратанов направились в экспедицию в Туруханский край. Аркадий Яковлевич изучал фауну этих мест, охотился и собирал материалы для пополнения зоологической коллекции. Вера Ивановна собирала растения для пополнения ботанической коллекции. Художник Каратанов делал зарисовки местности. Они плыли на барже по Енисею, по пути им встретились двое беглых политических ссыльных, вместе с ними доплыли путешественники до села Селиваниха, расположенного напротив Туруханска.

 

Из письма А. П. Рождественского (одного из ссыльных):

 


«Два года тому назад мы с вами направлялись вместе в Туруханский край. О, конечно, на разных основаниях и с различной целью. Время это я очень хорошо помню, и, несмотря на тяжесть тогдашнего положения, мне вспоминается всё с удовольствием. Немалую, конечно, роль сыграли вы, окрашивая наше положение вашим тёплым <...> участием. Я очень хорошо помню, как мы варили на барже чай, как в деревне Селиванихе вы жарили мне и моему товарищу утку. Помню и вашу красную шапочку, в которой вы ходили. Помню очень хорошо весьма выразительную физиономию художника» (1909 год из Англии).


 

Александр Павлович и его товарищ провели несколько дней в экспедиционном лагере, большей частью общаясь с Верой Ивановной. Рождественский тогда не называл участникам экспедиции своего имени. Затрагивали, конечно, политическую обстановку в стране. Александр Павлович высказывал своё мнение:

 


«Я лично отличаюсь среди своих товарищей и постоянно спорю о праве людей науки на почётное положение, если они, конечно, не „гасители“ вроде профессора Сазонова, Березина и других знаменитых „пуришкевичей“ 1 в Государственной Думе. Но в то время у меня, возможно, было преувеличенное мнение о необыкновенной важности политики, и для меня, собственно, самого очень интересны сохранившиеся ваши воспоминания. Спасибо. А что вы смущались моим отношением говорило о том, что вы сами сознавали необходимость принять участие в общей жизни страны, но по каким-то соображениям уклонялись от этого. Лично я больше человек науки, чем политик».


 

Возможно, А. П. Рождественский участвовал в волнениях в Москве в 1905 году, был задержан и отправлен в ссылку. В 1907 году же бежал из ссылки с товарищем. Перед расставанием в благодарность за тёплое к себе отношение написал Вере Ивановне стихи Бальмонта. «Умер бедный цветок на груди у тебя», Луковая протока, 1907 год, 24 августа, 10 вечера.

Александр Павлович не знал имени художника, а также не имел понятия, кто такой Тугаринов — простой ли сотрудник или близкий человек Веры Ивановны, поэтому в письме из Англии он писал:


«Поклон, не знаю, как назвать тех двух господ, которые были с Вами, один художник, а другой препарировал каких-то птичек и определял их по книге Мензбира».

Только потом, получив от Веры Ивановны письмо, он узнал, что один из участников экспедиции — муж, а другой художник Д. Каратанов.

Эта краткая встреча произвела на Рождественского неизгладимое впечатление и через два года после встречи, уже живя в Англии, он написал Вере Ивановне письмо, в котором кратко описал историю своего побега.

 

Из письма:

 


«О себе я скажу, что, когда мы благополучно добрались на казённых подводах до Нижнего Имбацкого, мы сначала думали поселиться там, но село не понравилось. Мы отправились ниже и доехали до Сумарокова... прожили два дня и нанялись рабочими тащить илимку (вид лодки-баржи) с сохатиными кожами. Протащили её 25 вёрст по самому опасному месту, знаете „кораблик“? В следующем селе мы бросили нашего купца, купили лодку и благополучно доехали до Енисейска, оттуда на пароходе в Красноярск и скорым поездом до Сызрани к себе на Волгу. Потом я жил нелегально в Москве, кончил университет, но после бунта в Туруханском крае меня начали усиленно искать, и я уехал за границу (1909 год, ноябрь). Но эта краткая история очень богата приключениями и комическими, и трагическими. Как-нибудь напишу подробнее».


 

В своём письме он обращается с просьбой прислать ему фотографию, и Вера Ивановна отсылает её. Возможно, переписка продолжалась недолго, но даже эти два письма и открытка дают представление о характере Веры Ивановны. Душевность, сердечность, участие к людям — вот основные черты её характера. Она протягивает руку помощи тем, кто в этом нуждается.

 

После возвращения в Красноярск Аркадий Яковлевич читает лекцию о поездке в Туруханский край «За полярным кругом».

А Вера Ивановна после приезда из экспедиции устраивается на работу в качестве учительницы начальных классов в школу при Синельниковском благотворительном обществе. Потом она от какого-то географического или педагогического общества едет в 1909 году в экскурсию — Одесса, Греция, Турция, Александрия, Каир, Порт-Саид, Смирна, Константинополь.

Группа экскурсантов собралась из разных уголков России. Вера Ивановна — из Сибири, Л. Ежова — из Москвы, З. Семёнова — из Барнаула, Лукьянов, Окулич — из Москвы, Ширер — из Пскова. Часть из этих людей — учителя, часть — представители интеллигенции, а Лукьянов — студент университета.

 

Из письма Ежовой:

 


«Сошлись люди с разных концов земли русской и так близко подошли друг к другу. А это так ценно в жизни — иногда люди живут целые годы вместе и дальше разговоров о погоде не могут шагнуть... Помните, как далеко на Востоке сошлись с разных концов земли русской разные люди, были сначала совсем чужие, а потом попригляделись и увидели, что славные есть души и зацепились эти души какими-то крючочками хоть невидимыми, но крепкими. И как-то радостно делается от сознания, что далеко, далеко в Красноярске живёт человек и хоть иногда да о тебе вспомнит. Можно не видеться годами, можно даже не писать друг другу, но сама уверенность, что где-то там, в клеточках мозга другого человека сохраняется о тебе хорошая память, эта уверенность дорого стоит».


 

Действительно, группа подобралась на редкость интересная. Плывя на пароходе, особенно вечерами, на палубе под бархатным южным небом собирались они и говорили об истории, поэзии, литературе. Иногда исполняли романсы. Особенно на всех произвёл впечатление Египет. И потом, переписываясь друг с другом, они называли себя египтянами. Связь с этими людьми Вера Ивановна поддерживала многие годы. Она писала им письма, открытки, интересовалась их жизнью.

 

Из письма Ежовой, 27.01.15:

 


«Дорогая Вера Ивановна! Большое удовольствие доставили вы мне вашей открыткой. Так приятно было получить известия о старой знакомой, с которой провели много хороших минут в жизни. Невольно опять раскрылась книга воспоминаний, и как раз на странице Египет. Вспомнился пароход, палуба, на которой лежали вечером, звёздное небо над головой и бесконечные разговоры <...>».



 


Из письма Лукьянова Г. И.:

 


«Вера Ивановна, какая вы славная. Я уже думал, что вы давно забыли своего далёкого спутника по Востоку, по Святой Земле и Египту. Благодарю за кисет и трубку, они очень оригинальные и красочные».


 

Может быть, я отвлекаюсь от темы моего повествования, но мне бы хотелось рассказать о спутнике Веры Ивановны по Египту — Г. И. Лукьянове. В моём личном архиве сохранилось несколько его открыток и писем.

 

Письмо от 05.09.1909:

 


«Я принят вне конкурса на третий курс Императорского технического училища в Москве. Хотя эта дорога не согласуется с той, которую я наметил для себя, но я её принимаю <...>. Да и к тому же, чтобы осуществить на деле те планы и проекты, которые возникают у меня, мне необходима великолепная техническая подготовка, которая у меня совершенно отсутствует».


 

Лукьянов увлекался археологией, и, возможно, поэтому технические навыки ему были нужны. Он много путешествует, изучая историю стран, в которых бывал: Испания, Англия, Алжир, Марокко и Италия.

 

Письмо от 08.09.14:

 


«В этом году мне захотелось посмотреть на Грецию (времён Гомера). Половину пути я сделал очень удачно. Осмотрел Микены, был в Тиринфе, прожил превосходно на маленьком островке группы Циклид — Андросе. Но неожиданно прочёл в греческой газете о всеобщей мобилизации в России, бросил путь и поспешил вернуться в Афины. Оттуда с последним русским пароходом, попав на него за несколько минут до отхода, благополучно доехал до Одессы <...> Из Одессы до Москвы добирался неделю. Вы, наверное, знаете — эти годы я был преподавателем в Императорском техническом училище. Недавно прошёл законопроект о нашей аэродинамической лаборатории, и я стал теперь лаборантом, заведующим ею».


 

Письмо от 30.12.14:

 


«Вы не поверите, чтобы прошло много недель, а я не мог урвать минуты, чтобы ответить на Ваше письмо <...>. Я не писал Вам, что в связи с войной работа моя почти устроилась. Сейчас подготовляем 30 лётчиков-добровольцев, а вся теоретическая подготовка и организация занятий, лекций всецело лежит на мне. Стало быть, утром и днём работа со студентами и своя работа, а вечером лекции лётчикам, причём как секретарь курсов я должен присутствовать на них. Работа эта добровольная, но тем более относишься к ней щепетильно. Хорошо, что успехи школы теперь уже несомненны и велики. Нам (т. е. обществу воздухоплавателей, в котором я тоже много работаю) дали на веру 25 тысяч рублей, и вот это доверие, конечно, обязывает сделать больше, чем возможно. На днях будем отправлять на войну первый эшелон лётчиков — человек 5».


 

Из путешествий Вера Ивановна привозила сувениры и открытки тех мест, в которых она была, а также выступила с сообщением о своей поездке перед сотрудниками музея. Присутствовали Д. Каратанов, Ермолаев, Чернышёв, Смирнов, Яворский и другие. Вера Ивановна была впечатлительной, она так красочно описала Египет, что Леонид Александрович Чернышёв впоследствии решил построить здание музея в египетском стиле. Вера Ивановна рассказывала о широком Ниле, по берегам которого были расположены храмы, отражавшиеся в прозрачной воде. Л. А. Чернышёв сравнил в своём воображении Нил с Енисеем. Сибирская река широкая, полноводная, такая же величественная. И он решил построить на берегу Енисея храм — не храм мёртвым, но храм искусству.

Леонид Александрович сделал первые наброски, показал Тугаринову, тот был в восторге. Так началось проектирование, а следом и строительство городского Красноярского музея. Чернышёв никогда не был в Египте. Идея и воплощение её возникли у Чернышёва только под влиянием красочного рассказа Веры Ивановны.

 

Большинство сувениров, привезённых из путешествия, Вера Ивановна раздарила знакомым и друзьям. В кабинете у Аркадия Яковлевича в Ленинграде на письменном столе лежало пресс-папье в виде скарабея, а на полочках стояли керамические египетские вазочки. Зная, что Борис Смирнов коллекционировал открытки, Вера Ивановна подарила ему набор египетских открыток.

В душе Веры Ивановны Египет оставил глубокий след, и она стала разводить в своей комнате растения — циперус, или бумажную траву,— красивое комнатное влаголюбивое растение с прямыми стеблями, заканчивающимися листьями зонтикообразной формы. Более крупные формы циперусов росли по берегам Нила. Впоследствии, уезжая из Красноярска, она взяла это растение в Ленинград, и до последних дней её жизни циперус красовался на подоконниках в её комнате.

В 1910–1911 годах музей готовился к первой сибирской сельскохозяйственной выставке в Омске. Организация выставки была поручена А. Я. Тугаринову. Участие в подготовке, кроме консерватора, принимали Д. И. Каратанов, В. П. Ермолаев, А. Л. Яворский, Л. Н. Шнейдер и др. Конечно, в этот период напряжённой работы свою роль сыграла Вера Ивановна. Она сердечностью, теплотой, заботливостью связывала эту группу в тесную семью. Помогала в оформлении ботанической коллекции, наклеивала растения на паспарту. К выставке Д. И. Каратановым были сделаны яркие экспозиции, он написал большие панно «Тайга», «Тундра», «Саяны», «Степь». В мае 1911 года Аркадий Яковлевич и его помощник Яворский выехали с экспонатами в Омск. Выставка прошла великолепно. Краеведческий музей представил интересные экспонаты, рассказывающие о природе, экономике и быте Енисейской губернии.

Л. А. Чернышёв также принимал участие в работе по проектированию и оформлению экспозиции первой Западносибирской сельскохозяйственной выставки в Омске. По его проектам были возведены научный, машинный, лесной, молочный, переселенческий и другие павильоны.

Экспертная комиссия присудила Красноярскому музею высшую награду — Почётный диплом. А консерватору А. Я. Тугаринову — малую золотую медаль.

 

1913 год оказался особенно напряжённым для музея. Ведь в следующем году должны были отметить 25-летие Красноярского музея. К этому торжеству нужно было привести в относительный порядок всю экспозицию. С каждым годом экспонатов в коллекции прибавлялось, и в выставочный зал они уже не помещались.

Новые материалы из экспедиций выставлялись на экспозицию, а старые убирались в ящики. При музее не было подсобных помещений, поэтому пришлось с помощью особой расстановки шкафов отделить углы, где и составлялись ящики с предыдущими экспонатами.

Весь коллектив работал с энтузиазмом. Каратанов подновлял задники экспозиций, Яворский и Ермолаев приводили в порядок витрины, обновляли этикетки. Всем, конечно, руководил Аркадий Яковлевич, но всегда рядом была Вера Ивановна. Она советовала, как лучше задрапировать ту или иную часть помещения, следила за тем, чтобы вовремя подкормить уставших помощников. Аркадий Яковлевич работал над составлением доклада к юбилейному торжеству на тему «Исторический очерк Красноярского музея со времени его основания». Для этого нужно было поднять все архивные материалы по истории музея, составить список поступающих коллекций по годам и в этом ему снова помогала Вера Ивановна.

В том же 1913 году встал вопрос о строительстве нового музея, проект выполнил Л. А. Чернышёв. Когда проект здания был готов, то по замыслу архитектора он должен был быть украшен фресками на египетскую тему, и Вера Ивановна обратилась к Б. Смирнову с просьбой принести египетские открытки в музей.

 

Из письма В. Б. Смирновой (дочери):

 


«О фресках я хорошо помню, как мой отец достал из шкафчика, где у него находилась коллекция разных открыток, конверт с открытками египетских фресок, показал их мне и сказал, что унесёт их в музей, там они нужны. Помню, я пожалела и подумала: лучше бы он оставил их дома, а я рассматривала бы их».


 

Эскиз фресок рисовал К. Ф. Вальдман, а выполнил на стенах музея художник Боровский.

До строительства музея была выпущена открытка с проектом нового здания Красноярского музея. Составитель — архитектор Л. А. Чернышёв. Эта открытка поступила в продажу, и средства от продажи поступали на счёт музея (собственно на строительство).

В конце года на заседании Думы Аркадий Яковлевич ознакомил всех присутствующих с состоянием дел в музее и обратился с просьбой поддержать проект и привлечь к участию все слои населения. С этого момента начался сбор средств на строительство музея.

 

В 1914 году отмечалось 25-летие Красноярского Городского музея. Двадцать второго февраля, в 4 часа дня началось торжественное заседание в городском театре. В ложе губернатора присутствовали Преосвященнейший Никон, епископ Енисейский и Красноярский, управляющий губернией Б. В. Писаренков и другие высокопоставленные персоны.

Партер и ложи занимали почётные гости, гласные Городской Думы, члены подотдела Географического общества, их семьи, жертвователи. Все места в ложах и на балконах были заняты местными интеллигентами, людьми купеческого звания, разночинцами. На верхних ярусах сидели учащиеся учебных заведений города Красноярска.

Открыл заседание В. Ю. Григорьев, председатель отдела Географического общества, потом выступил со своей речью А. Я. Тугаринов.

Это был удивительный день — столько поздравительных телеграмм, тёплых слов, симпатий, приветствий. После этого торжества в фонд музея стали поступать пожертвования в виде коллекций, отдельных предметов и денежных взносов в пользу музея. Окрылённые надеждой, что будет построено новое здание для музея, откроется новая страница в его жизни, сотрудники завершили этот день. И конечно, «музеяне» на следующий день собрались в маленькой квартире Тугариновых. Вера Ивановна приготовила угощение, и все самые близкие — Каратанов (Митька), Яворский (Ярик), Емельянов (Пончик), Чернышёв, Смирнов — собрались вместе. Пили, ели, а потом под гитару, с которой пришёл Чернышёв, пели песни. И прекрасно звучали два голоса — Аркадия Яковлевича и Веры Ивановны.

В середине мая 1915 года сотрудники музея вместе с Верой Ивановной, М. Г. Рабустовым и В. П. Сибирцевым выехали в близкий к Монголии Урянхайский край (сегодня Тувинская автономная республика). От Минусинска на лошадях путешественники преодолели Ойский и Араданский перевалы. Спустившись по южному склону Саян к реке Ус и переехав через Тушибинский хребет, экспедиция вступила в Северный Урянхай. Это была труднейшая экспедиция, и Вера Ивановна совершила настоящий подвиг, приняв в ней участие.

В 1916 году была экспедиция в Туруханский край и на остров Диксон. Эта была уже 4-я экспедиция в те суровые места. Вера Ивановна занималась сбором растений. Там же экспедиция встретились с ссыльными, в частности, со Свердловым, его женой и детьми. Жена заведовала метеорологической станцией. Экспедиция снабдила семейство Свердловых картошкой из экспедиционных запасов.

Удивляюсь, как Вера Тугаринова, хрупкая женщина, могла терпеть тяготы длинных путешествий, сопряжённых с опасностями, с неудобствами хозяйственного быта. Сейчас современному человеку это трудно понять.

 

Грянула Февральская революция. Весной 1917 года Аркадий Яковлевич в очередной раз едет в экспедицию в Туруханский край. Ему вменялось в обязанность обеспечить этот край продовольствием, спасением от вымирания северных народов. Поселившись в селе Монастырском, Аркадий Яковлевич познакомился с бытом северян, записал легенды и воспоминания старожилов. Вера Ивановна познакомилась с семейством врача-педиатра, который лечил детей местных инородцев. Возможно, семейство Тугариновых пробыло в Монастырском около полугода, так как Вера Ивановна успела поработать в сельской школе-интернате в течение всей зимы. В 1918 Тугариновы вернулись в Красноярск.

Далее сведения о жизни семьи отрывочны. Известно, что в 1919 году Вера Ивановна зимой работала «садовницей» в детсаду Грудининой, в младшей группе. Дети приходили утром, и к обеду уже их разбирали по домам. В этом детском саду детей воспитывали по программе Фребеля. Это учебно-воспитательные детские сады, цель их — гармоничное развитие различных сторон человека. Поэтому детей учили начаткам грамоты, а также развивали в них творческие способности и уделяли внимание физическому развитию. Дети учили стихотворения, учились петь. Вера Ивановна имела хороший слух и вместе с детьми разучивала детские песенки. Детей обучали музыке — одна из дочерей Грудининой была пианисткой, другая скрипачкой. Также детей учили рукоделию: плетению из рафии, изготовлению игрушек из бумаги и самоделок из подручных материалов. Особенно интересно проходил праздник Рождества. Конечно, была ёлка, а дети ставили на сцене рождественские сценки, с помощью Веры Ивановны изготовляя себе костюмы к выступлению.

Тугаринова проработала в саду недолго — снова участие в экспедициях, и в 1920 после возвращения из экспедиции Вера Ивановна попала в больницу, и ей провели операцию.

В 1921 году, весной, национализируют Юдинскую библиотеку. Часть книг, относящихся к краеведению, привозят в здание музея. Вера Ивановна работает в качестве каталогизатора, а потом эту работу поручают М. Ф. Соловьёвой. Летом того же года Вера Ивановна работает на опытной станции Крутовского 2 как садовая работница. 25 октября 21 года Вера Ивановна освобождена от своих обязанностей по окончании летних сезонных работ.

Тугаринова нигде не работала постоянно, так как сопровождала мужа во всех экспедициях. А в музее, по её мнению, «не имела возможности работать платно, так как Аркадий Яковлевич работал вначале в качестве консерватора, то есть заведовал музеем, впоследствии директором в течение многих лет и председателем Красноярского подотдела Географического общества».

1921 год был отмечен увеличением числа сотрудников музея. Так, среди поступивших на службу были военнопленные австрийцы, археолог Г. К. Мергарт и антрополог Ф. Ф. Душ, В. А. Смирнов — краевед и знаток истории Сибири, а также заместитель Аркадия Яковлевича и председатель Красноярского отделения Географического общества, этнограф А. А. Савельев, А. Н. Соболев, Е. Л. Юдина, А. В. Кудрявцев и Н. А. Козловицкая, по образованию геолог.

 

В её письмах читаем:

 


«Я в 21 году поступила сотрудником музея Приенисейского края, где Аркадий Яковлевич был директором. Оба они с Верой Ивановной были как бы в центре всех работников музея, и не только по положению, а по душевной чуткости, с какой относились они ко всем. Время тогда было трудное, власть белых в городе только что сменилась, но Аркадий Яковлевич вызвал к себе уважение, и музею стали помогать. Вере Ивановне в то время принадлежит — говорю от души! — честь быть правой рукой Аркадия Яковлевича, потому что она знала нужды сотрудников и ценность каждого для того, чтобы сохранять музей. Ведь и тогда появлялись такие, искавшие в музее „место прописки“ приезжие, каким нельзя было доверять при Советской власти. Помню я В. И. тогда, её лёгкую фигуру, участие в глазах, постоянное присутствие на собраниях сотрудников <...>. Я пишу, как А. Я. и В. И. приютили у себя, прикрыв от остатков белых в городе, Генрику Павловну Миклашевскую, нашедшую друзей в Красноярске после расстрела её мужа семёновцами в Чите. К В. И. нельзя было относиться равнодушно, потому что сердце её отзывалось людям, нуждавшимся в участии».


 

Лето 1922 года Тугариновы провели в селе Есаулово. Они отправились туда на отдых, но в самом начале лета Вера Ивановна заболела малярией, и пришлось остаться до осени. После выздоровления Вера Иванвона занималась вместе с мужем исследованием окрестностей, собирала лекарственные растения.

Зима и весна 1923 года прошли в подготовке к сельскохозяйственной выставке в Москве. В результате упорной работы всех сотрудников музея, в том числе Веры Ивановны, жюри выставочного комитета постановило отметить музей дипломом первой степени, а Тугаринова и его помощника наградить серебряными медалями.

1925 год стал юбилейным для А. Я. Тугаринова — исполнилось 20 лет с начала его работы директором музея Приенисейского края. Красноярская общественность организовала чествование юбиляра, были заслушаны сообщения, и, конечно, были подарки и поздравления. Вера Ивановна приняла в подготовке торжества активное участие.


Переезд в Ленинград

 

В 1926 году семейство Тугариновых переезжает в Ленинград. Аркадий Яковлевич поступает в Зоологический музей Академии Наук СССР в качестве заведующего орнитологическим отделом.

Интересно, что после переезда в Ленинград жизнь Веры Ивановны очень изменилась. Она не участвовала в экспедициях, хотя Аркадий Яколвевич в них участвовал, не знала сотрудников института лично, только по отзывам мужа. Лишь во время эвакуации в 1942 году познакомилась с сотрудниками института, но тёплых отношений не возникло, как было прежде с сотрудниками Красноярского музея. Если в Красноярском музее её считали правой рукой Тугаринова и она была в центре всех событий, то живя в Ленинграде, Вера Ивановна отошла на задний план.

Свой досуг она заполняла посещением симфонических вечеров в филармонии, была слушателем университета литературы и искусства. Она слушала музыкальные передачи по радио, часто писала о своих пожеланиях прослушать ту или иную музыку, посылала отзывы на передачи. Много читала, особенно русскую классику — они с Аркадием Яковлевичем любили Чехова.

Вера Ивановна переписывалась с красноярцами, принимала их у себя дома. В гостях у неё бывали и «музеяне» из Красноярска, и гости из Саратова и Москвы. Сохранилась переписка В. И. Тугариновой с Г. П. Миклашевской, М. Д. Соловьёвой и А. Н. Соболевым. Интересны письма М. Д. Соловьёвой, библиотекаря музея.

 


«<...> Захотелось с Вами повидаться, побеседовать и вспомнить о годах нашей совместной работы и далёкой жизни. Из старых работников музея никого не осталось, все новые люди, молодёжь. Сообщу коротенько о себе и о музее. Когда в 35-м году книгохранилище отобрали от музея и передали в ведение краевой библиотеки, я в последней проработала год и ушла в Общество изучения Красноярского края (бывшее Географическое). Но в 37-м году оно было ликвидировано, и всё имущество его вместе с библиотекой перешло в наследство музею и в том числе также и я. Таким образом круг роковой опять сомкнулся. За все эти годы пришлось всяко пожить — и хорошо, и плохо. Музей с самого начала войны в течение четырёх годов находился в консервации; всё здание было занято Наркоматом Главсевморпути. Экспонаты частично были убраны в туры, но главная часть была втиснута в тёмный центральный зал второго этажа, загрузили его чуть не до потолка. Там же расположился и весь штат музея, в количестве восьми человек (до войны было 54 человека). И вот в этом зале мы сидели четыре года, в окружении наркоматовцев, на положении квартирантов. После их отъезда в Москву — мы остались совершенно без топлива и чрезвычайно суровую зиму опять просидели уже в кухне, внизу, около железной печурки. Кроме „музеян“ тут же „толклись“ и работники краевой библиотеки. Из этого можно видеть, какая могла быть работа. Наконец за нас крепко взялись крайкомовцы, крайисполкомовцы и прочие высокие люди и общими усилиями сдвинули нас с мёртвой точки и заставили проснуться. К ноябрьским праздникам мы открылись» (19.02.1946).


 


«Работа не удовлетворяет, а двинуться с места не хватает воли. Библиотека бы ещё куда ни шло, а вот канцелярщина, так положительно отшибает ко всему охоту. А самое главное, не чувствую руководства в работе, что ни делаешь, так мало кого интересует. Сидишь за столом, ну и достаточно — больше ничего не требуется. И едва ли ошибусь, если скажу, что и Общество в целом тоже сейчас мало кого интересует» (19.12.1946).


 

В этом же письме М. Д. Соловьёва упоминает о празднике Спиридона-Солнцеворота. Этот праздник был придуман Аркадием Яковлевичем и Верой Ивановной.

 


«Поздравляю с праздником, да, хорошо было... Но стоило вам уехать, как не стало той теплоты и сердечности, никаких нитей, связывающих нас в одну тесную семью, живущую радостями и интересами общей работы. Я, во всяком случае, вспоминаю те времена с большой теплотой: они давали содержание моей однообразной жизни и поддерживали уверенность в собственных силах, и сознание в небесполезности твоего существования на свете».


 

После запрещения в стране празднования Рождества и Нового года «музеяне» отмечали праздник Спиридона-Солнцеворота. В музее выпускалась газета к этому дню, на бумаге было нарисовано солнце, а в его лучах фотографии сотрудников с дружескими шаржами.

 

Письмо М. Д. Соловьёвой от 16.02.1950:

 


«Могу сообщить, что музей неплохой, есть дельные работники, работают также неплохо. В центре нас знают и даже ставят в пример. Но об энтузиазме пока умолчу, за все годы работы в музее мне столько пришлось перевидеть директоров, что и счёт потеряла, но никто из них не сумел создать актива „друзей, болельщиков за интересы Музея“ — как было это при Аркадии Яковлевиче. Музей приходят смотреть, но на дружбу никто не набивается. Может быть, это потому, что работает вся молодёжь, нет опыта. Но в отношении экспозиции, повторяю, музей несомненно стоит на правильном пути и заслуживает вполне хорошей оценки».


 

Проведя 20 лет в Красноярске, Вера Ивановна полюбила Сибирь, её природу, её людей. С мужем в экспедициях он прошла от Диксона до Тувы. Сибирский период стал, наверное, самым ярким в её жизни. Она сроднилась с сотрудниками музея, принимала участие во всех мероприятиях, во всех праздниках и интересных событиях, происходящих в городе.

Очень скромная, какая-то домашняя, ласковая, отзывчивая — такова была Вера Ивановна. Она любила искусство, в 1910 году посетила Италию — Рим, Венецию, Флоренцию, Неаполь, коллекционировала книги и открытки по искусству. По четвергам у фотографа Лисовского собиралась компания, гости пели, а Аркадий Яковлевич играл на пианино.

Вдали от любимой Сибири Тугаринова поддерживала знакомство с красноярскими семействами, переехавшими в Ленинград,— Сапожниковыми, Манюшко, Благовещенскими, Юдиными.

Знакомство нашей семьи с Аркадием Яковлевичем произошло ещё в Красноярске. В 1920-х годах мой дед А. Г. Юдин заключил договор с ленинградским Зоологическим институтом на пополнение коллекций птиц. Дед пришёл к Аркадию Яковлевичу вместе с сыном Константином, который впервые увидел его. Впоследствии Константин Алексеевич окончил пединститут и поступил в аспирантуру ленинградского Зоологического института, руководителем его работ был Аркадий Яковлевич.

 

Началась война, и поступление в аспирантуру было отсрочено. Только после войны К. А. Юдин поступает и заканчивает её. В 1946 году Константин Алексеевич приехал в Ленинград и был принят в семействе Тугариновых — как сибиряк.

Моя мама, Л. Г. Потылицына, окончила Красноярский педагогический институт по специальности «химик». После окончания института осталась преподавать. Когда во время войны в Красноярск эвакуировали Севморпуть, то оказалось, что не хватает в составе института химиков. Людмила Гавриловна решила перейти на работу к ним. После окончания войны Арктический институт переехал в Ленинград, и мама в составе института оказалась в этом городе в конце 1945 года. Так семейство Юдиных поселилось в Ленинграде. Близких родственников у них не было, и Тугариновы приняли их как родных.

Первое посещение семейства Тугариновых произвело на меня неизгладимое впечатление. Аркадий Яковлевич и Вера Ивановна занимали комнату около 50 метров в большой коммунальной квартире. Вера Ивановна смогла создать уют в этой комнате, разделив её на зоны с помощью шкафов. Там была выделена столовая с большим буфетом, столом и широким кожаным диваном и маленьким столиком, на котором стоял самовар. Вторая зона — кабинет Аркадия Яковлевича. У стены — книжные полки до потолка, письменный стол, кресло, на окне цветы папоротника и циперуса. Спальня была тоже отгорожена шкафами. Всё было удивительно уютно и светло. На стенах в рамках — фотографии и рисунки птиц, был натюрморт, написанный самим Аркадием Яковлевичем и рисунки Д. И. Каратанова.

Всё увиденное в этой комнате на меня произвело впечатление ещё и потому, что мы жили в маленькой комнате в коммунальной квартире в полуподвальном помещении.

Запомнила я Аркадия Яковлевича — невысокого роста, седобородого. Когда я подошла к нему поздороваться, он наклонился ко мне, и я поцеловала его в щёку — щека оказалась колючей. Аркадий Яковлевич мелодично рассмеялся, удивлённый моим поступком, голос у него был очень приятный. Вера Ивановна относилась ко мне как тётя — в 1948 году мой папа был в экспедиции на Курильских островах, мама — в Арктической экспедиции. Меня же увезли к бабушке в Красноярск. Вера Ивановна переписывалась со мной, но я только что научилась писать и могла писать очень кратко. Вера Ивановна посылает мне открытку в Красноярск:

 


«Милая Ирочка! Письмо твоё к 1 мая я получила, спасибо. Только это было поздравление, а не настоящее письмо, потому что ты очень мало пишешь о том, чем ты занимаешься и как проводишь время. Хорошо ли ты себя ведёшь, слушаешься ли бабушку и дедушку, помогаешь ли бабушке хозяйничать? <...> твоя тётя Вера».


 

Письма начинала обычно писать я, а моя бабушка продолжала их, она ведь когда-то была учительницей в школе. Летом 1948 года умирает Аркадий Яковлевич и Вера Ивановна остаётся одна. Вернувшись в сентябре в Ленинград, мы первым делом посетили её. Вместе с ней побывали на Серафимовском кладбище, где был похоронен Аркадий Яковлевич, принесли цветы, поклонились могиле.

В это время в жизни Веры Ивановны появляется А. М. Пономарёва, соседка по дому, живущая этажом ниже вместе со своей мамой и сестрой. Эта милая женщина стала для Веры Ивановны самым близким человеком. «Нюрочка», как мы её называли, была ангелом-хранителем Веры Ивановны. Она заботилась о ней, вела хозяйство, помогала справляться с жизненными проблемами. Проблемы возникли, т. к. Вера Ивановна не имела стажа работы. Она обратилась с заявлением в Президиум Академии Наук СССР возбудить ходатайство о назначении пенсии.

 


«Я всю жизнь находилась на иждивении мужа,— профессора, доктора биологических наук А. Я. Тугаринова <...>. Являюсь нетрудоспособной (мой год рождения 1879), и никаких родственников, которые могли бы меня содержать, у меня нет» (19.07.1948).


 

Из Академии Наук пришел ответ:

 


«Сообщаю, что решением Комиссии по академическим пенсиям от 24 сентября 1948 года Протокол №26 Вам назначена академическая пенсия в размере 150 рублей в месяц с августа 1948 года пожизненно».


 

В нашем семействе была традиция обязательно посещать Веру Ивановну в Новый год. У неё стояла маленькая ёлочка, на которой висели конфеты, золочёные орехи, на ветвях крепились свечи. Нюрочка приготавливала угощение, мы делали подарки Вере Ивановне и Нюрочке, а Вера Ивановна однажды подарила мне фартучек, который я очень долго носила.

В 1950 году Вера Ивановна уезжает в Саратов помогать своей заболевшей родственнице и её мужу. Родственницу положили в больницу, и Вера Ивановна вела хозяйство, пока её не было. В Саратове она сходила в областной краеведческий музей, после его посещения решила передать в музей архив Аркадия Яковлевича, относящийся к Саратовскому периоду жизни её мужа. Приехав в Ленинград, занялась отбором материала, часть передала в ноябре 1950 года, другую часть — только в 1969 году — всего 114 предметов: биография, оттиски работ, письма, фотографии — с 1901 по 1905 год.

 

20 июля из Саратова она пишет Нюрочке письмо:

 


«Нюренька, милая, не беспокойся, я жива-здорова... Я давно соскучилась по своей собственной семье в Ленинграде — это ты Нюренька и семья Юдиных... Поцелуй Люсю, Ирусеньку!»


 

В письмах она проявляет заботу об А. М. Пономарёвой, беспокоится о ней, просит, чтобы она не жалела денег и покупала себе ягоды на рынке и питалась полноценно. Все письма пронизаны нежностью к ней.

Мне попалось письмо Нюрочки к Вере Ивановне:

 


«Мусик мой родной, дорогой! Вот и наступил день 8 июля, ровно в 12 часов приехали К. А., Люсенька и Ирочка Юдины. Мы сразу направились на Серафимовское кладбище, взяв с собой полевые цветы. У дяди Ади всё поприбирали, расставили цветочки, и потом К. А. ждал момента, чтобы снять могилу. На обратном пути ехали на трамвае... Дома угостила чаем (хотела отметить как при Вас), на столе было „колесо“... ещё колбаски немножко и масла. Люся говорит, что очень довольна, но без тети Веры... это, правда грустно, одиноко».


 

«Колесо»-кекс, который пекла Вера Ивановна в чудо-печке, фирменное угощение.

Никто из ленинградского института в доме Тугариновых не был, и только наше семейство посещало их дом. Вера Ивановна была в гостях и у нас, хотя мы жили в полуподвальном помещении, в маленькой комнате в 4-комнатной коммунальной квартире.

Вера Ивановна была знакома с моей бабушкой, А. П. Потылицыной. Бабушка несколько раз прилетала из Красноярска к нам в гости и встречалась с Верой Ивановной, ходила с ней на прогулки по городу, была в ЦПКиО, Ботаническом саду. Тётя Вера интересовалась красноярскими событиями, и бабушка рассказывала ей о них. Я часто посещала Тугаринову, она интересовалась моей учёбой, спрашивала о планах на будущее (я заканчивала 10 класс). Я была с ней откровеннее, чем с родителями. Она всегда внимательно выслушивала меня, не возмущалась, когда я бросила университет, ушла с первого курса, поняв, что это не моё. Потом я поступила в педагогический техникум, и она даже была рада, что я избрала профессию воспитателя детского сада, ведь она сама когда-то работала в детском саду.

Посещая Веру Ивановну, я рассказывала о выставках, концертах в филармонии, на которых была, ведь она тоже интересовалась искусством, делилась впечатлениями о фильмах, которые смотрела, книгах, которые читала.

Потом связь наша оборвалась, так как она в последние годы немного сдала и не помнила, кто я, как зовут мою маму. Только А. М. Пономарёва оставалась рядом и ухаживала за ней. Нюрочка — тот человек, который помог ей прожить до 97 лет.

Похоронили Веру Ивановну на Серафимовском кладбище рядом с могилой Аркадия Яковлевича Тугаринова.

 

 



1. Владимир Митрофанович Пуришкевич — русский политический деятель правых консервативных взглядов, монархист, черносотенец.

2. В. М. Крутовский — общественный деятель, публицист, один из основоположников сибирского садоводства. Ученый-помолог. Крутовский считается основоположником селекционной работы в Восточной Сибири. Крутовскому принадлежит открытие и создание полярной стелющейся формы плодовых деревьев, он вывел 16 сортов яблонь, два сорта крыжовника, в соавторстве с последователями — два сорта груши и 11 сортов слив. В 1926 году вышла в свет его книга «Как крестьянину Средней Сибири устроить плодовый сад».