Юлия Мельник

Там пространство, как женщина

***

 

Человек рождается обнажённым,

Ни жарою, ни ветром не обожжённый,

Он выходит на свет, покидая мрак,

Ничего не пытаясь зажать в кулак.

 

Он пронзает молчание звонким криком,

И становится миг – самым первым мигом.

В толчее первобытных, людских страстей

Он сейчас самый главный среди гостей.

 

А когда он уходит последним гостем,

Он уже никого ни о чём не просит.

Он летит в лоно света из темноты,

И опять ладони его пусты.

 

 

***

 

Глубже этой реки…Что ещё глубже этой реки?

Для неё мы мальки, что растят в темноте плавники.

Что мы знаем о ней и зачем так беспечно глядим?

Мы вчера ещё были икринками в синей горсти.

 

Глубже этой реки – только горечь седого песка.

Глубже этой реки – только страх не понять языка,

На котором она нам впервые даёт имена,

И толкает со дна, и толкает с уютного дна

 

Прямо в солнце. Там птица неловко, впервые летит.

Там пространство, как женщина, учит ребёнка ходить.

Там не спрятаться в ил, не прижаться к прохладным камням.

Там из глины и боли она выжигает меня.

 

 

***

 

Нам к себе возвращаться не раз – по траве ли, по снегу ли…

Из напрасных походов, в изодранных в клочья плащах

нам к себе доплывать по весне полноводными реками,

нам к себе возвращаться, как будто долги возвращать…

Нам не раз убегать из толпы в молчаливые дворики,

где летят над платанами голуби, снег и зима…

Потому что по сути своей мы с тобою паломники

в те святые места, что душа выбирает сама.

Наугад, наобум, стрекоча тротуарными плитками,

по неясным маршрутам, с которыми не совладать…

Далеко-далеко, чтобы сердце внезапно окликнуло,

вдруг забилось под курткой – так близко, рукою подать…

 

 

***

 

Не клюй цыплёнка за то, что чёрный,

Смирись, наседка, твой строг отбор.

Один – пушистый, другой – проворный,

А этот – словно наперекор

 

Всем ожиданьям, и ты сердита,

Его бы снова вернуть в яйцо…

Не золотое, оно разбито,

И что поделать с таким птенцом?

 

Поди попробуй понять природу…

Несносен, дерзок и нелюдим.

И вдруг он смело ныряет в воду

И уплывает совсем один.

 

 

***

 

Вылетает птица из гнезда,

Словно первая попытка снега…

Чтоб лететь – неведомо куда

И рисунок зыбкий видеть с неба…

Все её занятья – это блажь,

Поважнее есть дела на свете…

Но порою кажется – отдашь

Всё, что хочешь, за занятья эти…

Делает она прозрачный знак

В воздухе крылом неосторожным,

И взлетает, так и не узнав

Нас, рассыпанных средь хлебных крошек.

 

 

***

 

Что там, в небе высоком? Там тучи столпились гурьбой.

Это мама моя – с белозубых туристов толпой

Звонко ходит по небу, смеётся, стучит каблуками,

И меня заслоняет от ветра и солнца руками.

 

Тучи в небе сгустились и можно грозы ожидать.

Это мама моя неулыбчивых двоек в тетрадь

Понаставила дерзким студентам. Сказали пророки:

«На земле, как на небе»… А, значит, там тоже уроки.

 

Что там снова? Там близится ночь и горит горизонт.

Это мама моя две тяжёлые сумки несёт.

Это мама моя небосвод подпирает плечами.

А со мной – всё в порядке. Я просто безумно скучаю.

 

 

***

 

Не напасёшься неба впрок,

Ведь небо каждый раз впервые.

Лучистый вяжут звёздный стог

Ладони облаков живые.

 

И в небе колосом сорвав

Полынно-горькое, хмельное

Молчание, пойду средь трав

В ненаступившее, в иное…

 

 

***

 

Ночь обступила пением сверчков,

Как будто сотни маленьких смычков

Коснулись струн и в унисон запели…

И покатилась жёлтая звезда

В траву, под камни, в прорубь, в никуда,

Неуловимо, как дыханье в теле…

 

И от неё остался влажный след

Среди рассыпанных зерном планет,

Он притаился в гуще многозвёздной

Загадочней чернильного пятна,

Прозрачнее овечьего руна,

Светлей и легче пуха в птичьих гнёздах.

 

 

***

 

Не заводи себе кота,

Ему захочется на волю…

Чтоб в мире было меньше боли,

Не заводи себе кота.

 

Его придётся отпустить,

Дверь распахнёшь и он умчится,

Стремглав по лестнице помчится…

Его придётся отпустить.

 

Вот он под дверью не орёт

И не царапает обоев…

Ну что ж, ты можешь быть доволен,

Что он под дверью не орёт.

 

Рука, что гладила кота…

(Коты – ужасная морока!)

Опять пуста и одинока

Рука, что гладила кота.

 

 

***

 

Разрезаешь воздух крылом.

А в кошачьих глазах – стекло.

Вдруг поймёшь – ни добро, ни зло.

Такова кошачья природа…

Улетаешь от цепких лап.

И поёшь. Такие дела…

А в кошачьих глазах – игла.

Капля горечи – в ложке меда.

 

Но пока на Земле тепло,

разрезаешь воздух крылом.

Кто-то в небе белым веслом

терпеливо дожди отводит.

И, рассыпавшись янтарём,

ты поёшь. Это всё твоё:

Это солнце. Это жнивьё.

Этот маленький пешеходик.

 

Кошка смотрит тебе вослед.

Ты вдруг веришь, что кошки нет.

 

 

***

 

На раны Земли так же тихо слетает снег,

Как птица надежды – в ладони седого Ноя.

А раны всё так же тревожат, а раны ноют.

И ветка оливы шуршит на ветру, во сне…

 

И голубь летит. И пора повернуть ковчег

К знакомому берегу, вывести лошадь с ланью,

Овцу и телёнка – на травы, не на закланье…

Зачем небу жертвы и раны, и боль – зачем?

 

 

***

 

Акации рассыпанное кружево

И тополей оброненную шаль

Намочит дождь. Серебряными лужами

От всех и вся – так просто убежать.

 

Как залпы в тире по толпе игрушечной,

Случится дождь – слепой и не всерьёз…

Но вдруг заплачет медвежонком плюшевым

Душа, не устыдясь внезапных слёз.

 

Победы нет, но нет и поражения.

Мир юн и горек, каплями блестя.

Какими же открытыми мишенями

Бываем мы для майского дождя!