Юрий Беридзе

Как вино, созревает вина. Стихотворения

как вино, созревает вина: что за дикая тяга до слова?
по ногам, по рукам спеленав, оторваться не даст от хмельного,
от пьянящего поиска слов, забубенного горя и боли…
я вину признавать - не готов, от вина отказаться - тем боле…
поиск слов - он сродни ворожбе, волхованью, шаманству, камланью…
поиск радости в море скорбей, поиск воздуха, поиск дыханья…
поиск слов - он сродни ворожбе… колдовство, чернокнижие, чары…
поиск слов - это крест на себе…
и стяжанье заслуженной кары…

 

***

вы когда-нибудь всё же вернётесь с войны,
пусть не все, но вернётся же кто-то…
что за вами всплывёт из её глубины,
из кровавого водоворота?
что по вашим следам тихой сапой пройдёт,
просочится по минному полю –
и обгонит на марше, и выйдет вперёд,
и потребует первые роли?
что домой вы в своих воспаленных глазах
принесёте из смрадного пала?
возвращайтесь – попробуем вместе связать
то, что там, на войне, оборвало…

 

***

выжить в лагерном бараке – это вам не раз чихнуть,
говорил мне дядя Яков, приняв "стопесят" на грудь,
а потом молчал и «шилом» заливал, что было в нём,
пел «с тобою, Ворошилов, никогда не пропадём!»,
а потом сидел и плакал, что-то матерно шепча,
и читал мне Пастернака – было там про палача,
про Бориса и про Глеба, про буран и про тюрьму,
и кричал про пайку хлеба, про Тавду и Колыму…
а потом ложился Яков,
ноги вытянув к окну,
словно умер в том бараке,
где не выжить – раз чихнуть…

 

***

посмотри
и сделай фото
про запас:
тополь на ветру
кого-то
ждет…
не нас,
не нас…
для него
застыло время,
день угас…
он, надвременен,
надземен,
ждет…
не нас,
не нас…
кем он
брошен,
кем отложен,
изгнан с глаз,
ни потом
узнать не сможем,
ни сейчас…
одинок,
и это точно
без прикрас:
одиночество -
бессрочно…
ждет…
не нас,

не нас…

 

***

по мне на взлёт несутся голоса
для них я взлётная быть может полоса
а может заземлённый проводок
по мне стекает наведённый ток
с опор высоких этих голосов
в песок

 

***

Господней щедро брошены рукой –
неважно, в супесь, чернозём, суглинок,
мы прорастаем в жизнь и непокой
скудельной, нежной порослью былинок…
но тянем соки матери-земли
и, силу набирая своечасно,
мы дорастаем – кто-то до петли,
а кто-то до зияюще опасных
высот, от коих Бог не уберёг,
высот, на коих голо и бездомно…
Господь молчит… ни слова поперёк…
и так его молчание огромно,
что нам, взошедшим в этакую высь,
достигшим вожделенных возвышений,
в молчанье том услышится «окстись!» -
и намертво затянется ошейник…

 

***

Словно вензель на холсте,
лег изгиб Куры.
Постелите мне постель -
я сойду с горы,
принесу свою свирель -
звук высок и чист.
Постелите мне постель
там, где, каменист,
берег слушает Куры
быстрый говорок,
смех ее и плач навзрыд,
где бежит поток,
из чужих бежит земель,
от чужой горы.
Постелите мне постель
у моей Куры….

 

***

А.Р.

за глоток от горя,
снегопад от моря,
за далекий выстрел от седых висков –
колокольны зори,
но глухи заборы,
и не слышен цокот тонких каблучков…
ляжет строчка косо,
влипнет в руку посох…
где искать ловушки, что сплетаешь ты?
глупые вопросы,
сбиты ноги босы
в поисках уплывшей за море мечты…

 

***

постоянно цепляюсь за всё:
то за гвоздь на садовой калитке,
то за шорох пергаментных свитков,
то за мудрую хокку Басё,
то за радостный солнечный блик,
то за птицу зависшую в небе,
то за горный заснеженный гребень,
то за чей-то отчаянный крик,
то за призрачный свет фонарей,
то за говор случайных прохожих,
то за чью-то со мною несхожесть,
то за горе чужих матерей…
этим жил я – всегда и сейчас,
этим жизнь моя длится и длится…
может, и за меня зацепиться
сможет кто-то… и лучше - не раз…