Александр Бернгардт

Путешествия Петерхена

В южноуральской глубинке жили мои двоюродные дедушка с бабушкой. Детей у них не было, но отношения были такими нежными, что односельчане даже подсмеивались. Особенно когда дедушка и бабушка неторопливо шли по деревне в магазин или просто погулять, взявшись за руки, как маленькие братик и сестрёнка.

Третьим членом семьи был попугай по имени Петерхен (Петенька). Иногда его называли Петером, но крайне редко — это было то же самое, что дедушке строго сказать: «Александр!»

Выглядел Петерхен так себе — никакого сравнения с роскошным попугаем из «Приключений принца Флоризеля», даже маленькие волнистые попугайчики были намного красивей. Признаюсь, я подозревал, что Петерхен вовсе не попугай. Больше всего он казался мне похожим на покрытых пылью уличных сизарей, только хвостик у него был ярко-красным.

Впервые увидев Петерхена, я решительно предложил его искупать. Бабушка объяснила, что он сам любит купаться, и вовсе не грязный.

Надев очки, я убедился в правоте бабушки и хорошенько рассмотрел удивительный клюв: его длинная верхняя часть была загнутой, а когда опускалась нижняя часть, то было ощущение, что открывается рот под крючковатым носом.

Петерхен сидел на жёрдочке-качелях в углу кухни и тоже рассматривал меня. Было понятно, что я не нравлюсь.

— Сы-ыр! — вдруг сказал он.

Я удивился, так меня ещё никто не обзывал. Только через некоторое время до меня дошло: умный и благородный Петерхен предлагал наладить отношения с помощью маленького, символичного гостинца.

— Нет, ты уже получил свой кусочек, — певуче возразила бабушка, — мы с дедушкой тоже любим сыр. Пока могу предложить тебе только огурчик.

Петерхен молчал, но слушал бабушку.

— Огурчик! — мягко настаивала она.

Попугай упрямо отмалчивался.

Бабушка, не вставая со стула, протянула Петерхену маленький огурчик. Попугай сначала взял его клювом, потом перехватил одной лапкой.

«Глупая птичка, — подумал я, — ты же сорвёшься с качелей!»

Ничего подобного. На слегка качающейся жёрдочке Петерхен уверенно держался одной лапкой, а в другой зажал огурец и даже ни разу для равновесия крылышками не взмахнул.

«Ладно, это было круто, — мысленно согласился я, — но куда теперь ты его положишь?»

Не выпуская из лапки огурец, Петерхен начал откусывать… ну хорошо, отклёвывать от него небольшие кусочки.

У меня не было слов.

По этой причине я не смог извиниться перед Петерхеном… нет, не надо врать, просто я не догадался. С тех пор он относился ко мне с нескрываемым презрением.

Прошлое Петерхена было весьма туманным. Купили попугая в Челябинске на Птичьем рынке. Первоначальная цена была примерно на уровне бабушкиной пенсии за год. Дедушка сразу хотел пойти дальше, но бабушка заупрямилась и начала торговаться. Цена медленно поползла вниз. В конце концов продавец — большой, небритый, с тяжёлым взглядом — процедил сквозь зубы:

— Мать, ты хочешь, чтобы говорящего попугая жако я продал по цене ваших деревенских индюков?

Неожиданно ответил дедушка:

— Наш индюк хоть как рассердится, но никогда такое не кулдыкает, что тут этот маленький парнишка себе позволяет!

Возможно, дедушка был не прав. Откуда он мог знать, что кулдыкает сердитый индюк?

Попугаю, похоже, не нравилось жить у продавца. Петерхен изо всех сил пытался произвести на бабушку впечатление и практически не закрывал клюв. Продавец признался, что попугай ему не принадлежит, но друг попросил пристроить птичку в хорошие руки. Судя по словам, которые в ту пору были известны Петерхену, его первый хозяин скорее всего вынужден был отправиться в такие места, куда с попугаями не берут.

Бабушка и продавец, стараясь не обижать дедушку, но не обращая на него слишком много внимания, всё же договорились.

Честно говоря, первое имя птички было даже близко не Петерхен, но не будем слишком ворошить прошлое, от которого у попугая осталась только привычка говорить с хрипотцой.

Петерхен быстро выучил слова, которые раньше ему были не нужны: баба, деда, любимая птичка, мой маленький. Голосом немного охрипшего дедушки он мог сказать: «Все хотят кушать!» Если бабушка и дедушка днём ложились подремать, то Петерхен закрывал клювик. Насколько я помню, наша дочка научилась этому в пятилетнем возрасте.

Только аккуратно кушать Петерхен не умел. Наблюдая за ним на кухне, я часто вспоминал пословицу «лес рубят — щепки летят». А ведь у бабушки везде был порядок. Она подметала пол и порой не могла удержаться от мягкого упрёка:

— Малыш, мы тебя любим, но какой же ты криворотый!

— Не ворчи! — заступался дедушка. — Ты же видишь: он слушает и пытается понять, что тебе от нас надо.

— Хорошо, не буду ворчать, слова больше не скажу, — соглашалась бабушка, — но вы теперь сами подметайте, кашу варите, посоветуйтесь друг с другим и попробуйте стиральную машину включить.

Я улыбался. Петерхен смотрел на меня исподлобья, будто спрашивал: «А ты зачем припёрся?»

Кто бы мог подумать, что настанет время и Петерхен переедет ко мне.

Он ужасно тосковал по бабушке и дедушке, а ритм жизни нашей семьи казался ему, наверное, какой-то чудовищной природной катастрофой, но в отличие от урагана или пожара она почему-то никак не заканчивалась: дочка училась в мединституте и порой подрабатывала в больнице ночными дежурствами, жена в поликлинике работала то с утра, то с обеда, у меня на заводе вообще был трёхсменный график. Бывало, что в квартире постоянно кто-то спал.

Соседи тоже работали по-разному, и стены в нашем доме обычные, панельные.

Ну и что должен был делать несчастный попугай? Он молчал сколько мог, потом говорил — и чем дольше он молчал, тем громче говорил: чувствовалось, что он по-своему борется за свободу слова, потому что никто не имеет права требовать от живого существа всё время держать клюв закрытым.

Однажды к нам пришёл участковый милиционер. Выкручиваться было бесполезно: увидев человека в форме, Петерхен сразу заговорил голосом первого хозяина. Участковый у нас не молодой, многое повидавший. Он сочувственно вздохнул и сказал:

— Надо что-то делать…

Если вы думаете, что Петерхену всё было по фигу, то вы ошибаетесь. Он сильно нервничал, даже начал себя ощипывать: наверное, подобно человеку, который в отчаяние рвёт волосы на голове.

Вскоре после визита участкового к нам на выходные приехала тётя Роза. Дрожащей от стыда рукой я пишу: нам она привезла две огромные сумки, полные деревенскими продуктами. А вот когда после выходных худенькая, сгорбленная старушка поехала обратно, то несла большую клетку с Петерхеном и сумку с его наследством — качели, пластмассовые кольца, пластмассовый шарик, зеркальце и многое другое.

Прошло, наверное, около года, и мы тоже наконец-то собрались навестить тётю Розу. Метрах в десяти от её дома мы остановились и, улыбаясь, слушали удивительный разговор.

— Золотко! — говорил хриплый голос.

— Моё ненаглядное солнышко! — растроганно отвечала тётя Роза.

— Солнышко!

— Любимый мальчик!

— Солнышко! Золотко!

Покойный муж тёти Розы был мастер на все руки, он часто работал в бригадах строителей-шабашников и возвращался домой с огромными деньгами, но человеком он был угрюмым и подозрительным: мне казалось, что он обдумывает каждое сказанное ему слово. Тётя Роза рассказывала, что за всю жизнь она услышала от мужа меньше нежностей, чем Петерхен говорил ей за один день.

У бабушки с дедушкой Петерхен жил как избалованный, немножко обнаглевший внучек, а у тёти Розы он появился уже повзрослевшим, и там была страстная любовь. Миловались они с утра до вечера:

— Мой мальчик, ты не против, если я сварю супчик?

— Солнышко!

— Хочешь меня поцеловать?

— Заинька!

Летал Петерхен за своей любимой по всему дому, словно боялся, что она потеряется или милое солнышко украдут.

Когда тётя Роза начала болеть, то сын уговорил её переехать к нему в Германию, хотя с невесткой у тёти Розы были не очень хорошие отношения. Для пожилого человека даже переезд внутри одного города большое потрясение, о переселении в другую страну и говорить нечего. Мы переживали за тётю Розу и однажды решились спросить по телефону, нравится ли ей в Германии. После некоторого молчания она коротко ответила:

— Да.

— О! Моё золотко! — вдруг услышали мы знакомый, хрипловатый голос, и тётя Роза уже гораздо уверенней сказала: — Да, конечно, мне везде хорошо!

 

 

 

С пдф-версией номера можно ознакомиться по ссылке http://promegalit.ru/modules/magazines/download.php?file=1522609818.pdf