А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ы Э Ю Я

Дмитрий Шкарин

Заклинание бездны. Книга стихов

~†~

 

 

1. ИГРУШКА

 

~

Итак, начнём.  Я сам нередко сплю

За первозданной речью, но умею

Припоминать, что собственно ловлю,

Бросая клич увёртливому змею,

 

Который извивается в глазах

Усталых жертв, носителей прогресса.

Да нет, всё проще, дело не в словах,

Хоть и в словах, увы, не мало веса…

 

~

 

Ох, чёрт, совсем забыл!

Я видел этой ночью замок, висящий в пустоте.

В нём обитают умершие дети.

Они проводят время в тишине,

Бродя по комнатам, не зная, чем заняться.

И нескончаем вечер их молчанья,

Весёлый вечер мёртвого молчанья.

 

~

 

По угловатым лестничным пролётам

Скитались мы, забывшись в полусне.

В развалах тьмы – сознанья ни на йоту,

Лишь изморозь седая на стене.

 

Мир искоркой за искоркою длился,

Выскальзывал и снова ускользал.

Мрак не терпел, и торопил, и злился,

И голодно покусывал глаза.

 

В ответе мы, но кто за нас в ответе?

Закрытый выход и открытый вход.

Мы колышком стучали в двери эти,

А двери отворялись в отворот.

 

Холодный гром немел в пустом проёме.

Ступеньки обращали время вспять.

Смешно, конечно, только шуток кроме,

С собою от себя не убежать.

 

Мы колышком стучали в двери эти,

Но двери были, видимо, не те.

И никого на целом белом свете.

Лишь изморозь сознанья в пустоте.

 

~

 

Мной болеет чёрная горячка.

Мне снятся серые зимы.

Я ползаю по потолку, пытаясь выбраться в космос.

Глухие углы-тупики не дают мне прохода.

Трупы промёрзших чертей усеяли крышу.

Обожаю серые сны.

Они похожи на вечность.

 

~

 

В котором сне ты выронил звезду?

Какая боль тебя лишает рая?

Глодай, глодай себя на скользком льду.

Блуждай, блуждай, шальной глоток ломая.

 

Хрипи в руинах рухнувших небес.

Пластай и плющь стон глаз на стёклах ночи.

Тебе готовит мат лохматый бес

Из бурелома оголённых строчек.

 

В рассыпчатый, серебренчатый тлен

Вверзай себя, верней, золись, вернее,

Попробуй переверить нудный плен,

Перезверев на мёртвой батае.

 

~

 

Зажгись, о ночь, звездами ясными!

Пронзи мозги стрелами страстными.

Налей сиропу нам в глаза,

Сшиби с сознанья тормоза,

Чтоб стало слышно голоса.

 

Подари нам считалку по имени праздник:

Ах, создатель-то наш, ай, проказник!

 

В потайных погребах, в золочёных  гробах

Прорастает наш прах. Ходит кот в колдунах.

Всякий дух при делах.

Навали нам, бабулька, грибочков из бочки.

Ты же знаешь сама, как мы любим грибочки.

 

Подари-ка считалку по имени праздник:

Ах, Создатель ты наш! Ай, проказник!

 

~

 

Прошлого нет и не будет.

Странная прихоть творца.

Вот уж действительно, люди,

Разум родил мертвеца.

 

И, что не менее странно,

Словно забыв про конец,

Краткий свой век неустанно

Вечность рождает мертвец.

 

~

 

Возрадуйтесь, друзья,

Я слышал глас небесный.

Он мне сказал: “Нельзя

Иметь рассудок пресный.

Ум должен быть остёр,

Хитёр и интересен.

Зажги в мозгах костёр.

Мозгам костёр полезен!”

И я поджёг мозги.

Мозги сгорели тут же.

Сижу, кругом ни зги,

Тьмы не бывает глубже.

Зато во мне царит

Высокий штиль сознанья.

Последний смысл убит.

Спи, плод образованья!

 

~

 

Ночь, липа и тело

Тёплым ливнем измочены.

Жаркою челюстью жажды

Мы опорочены.

 

Мы опорочены дважды:

Ночь уничтожила тело.

Мысль уничтожила душу.

Как надоело.

 

Как надоело в стужу

Слез погружать настойчивость.

Кончится ль жажда однажды?

Если бы кончилась...

 

Если бы кончилась жажда,

Солнце б лучи распустило,

Чтоб просветлить нас до пепла.

Если б так было!

 

Утро, листва и тело.

Тёплые ливни строчек.

Жаркая челюсть жажды.

Лёгкие влажные очи.

 

~

 

Когда нам предложили редкий дар

Изъять из мира мрак и неизвестность,

На небе вспыхнул неотвязный шар,

И мы пустились постигать окрестность.

 

Нам вещи отворил сухой закон,

И он же стал причиной их упадка.

Ведь что есть жизнь, когда она не сон?

Порядок создан только для порядка.

 

Обратно нас всё жестче и страстней

Тянула тьма, дразня воображенье.

И каждый вечер до скончанья дней

Мы праздновали наше пораженье.

 

~

 

Холодной пылью космоса бадья

Наполнена и плещет хмурым небом,

И хочется, скрепившись чёрствым хлебом,

Уйти к зиме, но, в зиму не входя,

 

Остановить тяжелое творенье

На самой сумрачной, пустынной, дикой ноте.

А если время подчинить нельзя,

Чего ж искать на временной свободе?

 

~

 

Женщинам же скучно, вот они и пьют.

И только коты не дремлют, уткнувшись носами в хвосты.

 

Счастливой тоски пружина прижала подпитого джина.

Спектральный анализ взгляда от райских частот до ада.

Задумчивые вурдалаки зачем-то шуршат куда-то.

А в бездну бездонного дна торчит дымовая труба.

Мужик ушел на работу, то было еще в субботу.

А ночью над улицей тёмной торчит дымовая труба.

Скрипят на ветру ворота, и окна слепее крота.

 

Женщинам же скучно, вот они и пьют,

Заглядываясь в окопы своих недорытых могил.

 

Повыть бы еще немного, повыть бы еще немного,

Повыть бы еще немного, пока завывает труба.

Тетки любят плакать, дядьки любят всех.

А в бездну бездонного дна торчит дымовая труба.

Детишки во сне жрут пельмени, почесывая колени.

Смертельный вопрос смерти: что там у неё в конверте?

Попробуйте и ответьте, и никому не верьте.

 

Женщинам же скучно, вот они и пьют.

Они так-то умные черти, но только им скучно до слез.

 

~

 

Мама, мама, купи мне смерть.

Я одену её и украшу,

Я раскрашу её гуашью.

Я хочу на неё смотреть.

Мама, мама, купи мне смерть.

 

~

 

Хлёсткий шелест погони за свежей могилой.

Мчаться вслед за собой, сквозь прозрачные, ясные сны.

Этот свет не про нас, он порой просто делится силой,

Чтоб сквозь нас проницать те причуды, какими полны.

 

~

 

Кто ты, омерзительная золотая рыбка

С бесконечно лоснящейся кожей?

Отчего ты так смотришь,

Будто съесть меня хочешь?

В чем вина и погибель моя?

Знаю, жизнь не проста,

Но, как видишь, живу,

Видно, бездна еще не поспела.

В чем вина и погибель моя,

Омерзительная золотая рыбка?

Ты умней нас, живых.

Нам ещё нужно чуточку солнца

И вина во дворе на скамейках средь улиц чужих.

Кто ты, омерзительная золотая рыбка

С бесконечно лоснящейся кожей?

Отчего ты так рьяно восстала,

Будто съесть меня хочешь?

В чём вина и погибель моя,

Если я не сгораю во тьме?

 

~

 

Связкою звоночных звуков

Вдоль окна скользит старуха.

Стрельнул скрип безумно близко.

Озолочена ночь визгом.

 

Близок уст озноб змеистый.

Газы глаз мерцают. Свистом

Горло ржавое набито.

Ты с косой. Выходит, квиты.

 

Снег на лица, окна настежь.

Ты, наверно, Бога знаешь.

Иглы в тело, лёд в сознанье.

Острый шелест мозг пронзает.

 

Стройный взгляд в одно мгновенье.

Жизнь застылых жестов. Пенье

Льдистой вакуумной нотки.

Вздох задумчивый и кроткий.

 

Мягкий шепот мнёт усталость.

Хорошо, что мне осталось

Покурить на сон немного

И остыть в объятьях Бога.

 

~

 

Последний выстрел, он и есть последний.

И что тут сложного? Все ж просто, как во сне.

Летит стрела, сжимаясь в острой бездне,

В последней бездне, с Богом наравне.

 

~

 

Нет точки этой бездне многоточий,

Цветы во тьме - невзрачные цветы.

Я сам себе шепчу: «Спокойной ночи»,

Предвосхищая утро суеты.

 

Моя усталость и моя беспечность

Вершат  исход несбывшихся времён.

Безвременье  в себя впустило вечность

И не желает погружаться в сон.

 

Но свет уже, на то он и великий,

Возносит мир и ставит под удар.

Я так люблю предутренние миги

За безутешность их прощальных чар.

 

~

 

Нас стерегут немые голоса,

Предсказывая час выздоровленья.

Куда бы нас лихая ни несла,

Шанс остается, верный шанс прозренья.

 

В зачатках рай, в зачатках древний гром.

Все сбудется, хватило бы терпенья.

За дверью, за оградой, за углом

Шанс остается, нервный шанс прозренья.

 

Я подхожу, вживаясь в каждый шаг.

Дичает ночь и свирепеет стужа,

Но голоса уже взрывают мрак

И тем, кто их скликал и слушал,

 

Они позволят вырваться наружу

И музыкою сфер опомнят душу.

 

~

 

Мужик судьбы, угрюмый провожатый,

Заслышав хор небесных голосов,

Вопит из тьмы: «Пока мы не женаты,

По барабану мне ваш вечный зов!»

 

Он в чем-то прав, за ним не заржавеет.

Ведь воля – это странствие в бегах.

Кто выбрал смерть, о смерти не жалеет.

Кто выбрал страх, тех не жалеет страх.

 

Мужик судьбы задумчиво взирает

На вспышки ярости в раскатах черных злоб

И сам себя угрюмо провожает

Туда, где нет, взвалив на плечи гроб.

 

~

 

Блудный сын никогда не вернётся.

Спящий дом никогда не проснётся.

Сон, увы, не чреват пробужденьем.

Он лишь дальше способен уснуть.

Три царевны вот только родились,

А сидят, как лет двести родились.

Бабы много, увы, не бывает.

Бабы много, когда ее две.

На земле больше делать нечего.

На земле больше делать-то и нечего.

Ступай, смочи свои яйца в вечности.

Инна, нежный китаец, весело бормочет во сне.

 

~

 

Тупое желание включить телевизор.

Сильнее лишь жажда отвоевать себе бездну.

В холодном поту выдрать её из мира.

И выключить всё, эпоху и солнце, убрать копошенье.

Выключить всё, чтобы проснуться… подумать…убрать копошенье.

Могучий слой мрака, молчи.

Громадный слой мрака, владей своей бездной.

Когда бы ещё постигнуть такое!!!

Включить телевизор?

Сильнее лишь жажда.

 

~

 

Ты смотришь мне в глаза.

Я глажу твои осторожные груди. Колыбельная нежности.

Слышишь шаги в коридоре, люди расходятся спать.

Мешать им не надо.

Пускай проснутся во сне, раз их недолюбили наяву.

Пускай уносят свои катаклизмы в могилы.

Я глажу твои осторожные груди, ищу твой запах.

Мой волк несется навстречу тебе.

Ты крадешься мягкою кошкой.

В комнате дрожит воздух, это мы выходим в эфир.

Ты вгрызаешься в меня.

С астралом не шутят.

Мы выходим в эфир.

 

~

 

Сигареты на ладони

Белоснежные лежат,

А на розовом бетоне

Мягко хрустнул нежный скат.

 

Разноцветные улыбки

Провожают спящих в ад,

Где на толстых ёлках рыбки

Словно яблоки висят.

 

Хорошо в гробу кататься,

Наслаждаясь пустотой,

Трижды семь почти семнадцать

С небольшою бородой.

 

Хорошо, когда приятно.

Хорошо, когда смешно.

Просыпаясь многократно,

Привыкаешь спать пешком.

 

Милый ёжик, вот твой зонтик.

Сам ищи небесный рай

И на вечном горизонте

Бесконечно умирай.

 

~

 

Звёздный штиль, а просится метель.

Мне не жить без ясных смен смертей.

Смех. Визжащий мозг не усыпить.

Мысль моя – оборванная нить.

 

В дом битком набилась злая ночь,

Только нимбы тьмой не истолочь.

Я вас вижу, слышу, и ни дня

Без мольбы:

— Ну вспомните ж  меня!

 

Обожгись мочой неверных алых глаз.

Ты не встретишь нас, покой сгубя.

Мы и сны, и память и  маразм.

Мы для всех, но нет нас для себя.

 

Не луна, - полынный взгляд Христа

Одувает Будду в склепе сна.

Пальцы мести рвутся на стекло.

Сердце-бездна злостью отекло.

 

Обожгись мочой неверных алых глаз.

Все, что видимо, –  бессмысленный соблазн.

Оживешь, когда забудешь нас.

Обожгись мочой неверных алых глаз.

 

~

 

Смерть свою не испугнёшь испугом.

Этот шаг и проще и мрачней.

Ты меня печалишь тёмной вьюгой,

Исходящей из твоих очей.

 

Ты круги сужаешь в исступлении,

Перебредив вечностью кольца.

Тени проносящихся мгновений

Оседают в трещинах лица.

 

Звёздной кутерьмой червятся космы.

Судороги стрел корёжат цель.

Горло нерва пьёт колючий космос,

Прозевавшись в бешеный тоннель.

 

~

 

Обвивая звездочки двух папирос,

Воды тьмы прохрусталят нас.

Вспышками фольги серебрится мороз.

Хрустит, хрустит наст.

 

Смех искры в снегах обезжирил мечты.

Стыд нелепых тел приутих.

Мы вернемся чистые, как палачи

Тихой плоти на тайном пути.

 

Муза стройной души не тревожит уста.

Сталь молчания миру несём.

Я и тот, кто туманно похож на Христа.

И сверкают следы. Вот и Всё.

 

~

 

Намагниченный лунным сиянием,

Плащ хрустит, и пронзительно свеж

Воздух ночи, и ночи молчание

Наполняет сердечную брешь.

 

Убаюкав мечтами сознание,

Тонут звёзды в сосновой хвое.

Завершается бал мироздания.

Все утянуты. Пусто в фойе.

 

~

 

Душа моя, ты исключаешь мою смерть.

Смерть моя, ты исключаешь мою душу.

Смерть моя, душа моя, ты грустна своим исключеньем.

Что заставляет тебя грустить: может быть, зависть, а, может быть, жалость?

Завидовать другой – жалеть себя. Завидовать себе – жалеть другую.

Своё не оставишь – оставишь своё.

Оставишь своё – своё не оставишь.

Смерть моя, душа моя, полюби свое исключенье.

 

~

 

Жизнь после чуда – странное занятие.

Жизнь после чуда – необъяснимый факт.

Нами движет взаимная гордость.

Нам маячит взаимная грусть.

 

~

 

Теперь это будет всегда.

Я поселил в своей душе

Маленькую вечность.

Хочешь познакомиться?

У неё твои глаза, твоя грусть.

Пусть живёт, так легче.

 

~

 

Малолетняя горожанка босиком по улице шла

И, покусывая ногти, в старую одежду одета была.

Её держала за руку другая девочка в рваной юбке и сапогах,

И дядьки в них пальцами тыкали, и музыка тыкла в ушах.

 

Они шли по улице молча.

Шли молча они, шли и шли.

По улице сумрачно волчьей

Шли-шли и куда-то ушли.

 

Ыгы, человек не понимает своё живёт.

Человек понимает лишь своё понимает.

А его своё доживает и вот:

Пара девочек вдаль, бых-бых-бых, бандыхляет.

 

~

 

Я проникся тайной полёта.

Я застыл на пороге прощанья.

Мой голос звучит всё глубже.

Мой взгляд полыхает всё ярче.

Милые мои люди, сгинувшие во мраке.

Ласковые мои звери, вязнущие друг в друге.

Великая полночь мира.

Отбой, прозябшие духи!

 

                                                   ~                                      

 

Из всех людей я выбираю радость вникать на ветру.

Из всех трущоб я выбираю счастье вникать на ветру.

Вникать на ветру и чтить свою бесприютность.

Искать потерянный поезд в безлюдных просторах лесов-городов, полей-площадей, вечерних рассветов, полуденной ночи.

Я помню тот поезд, я как-то в нём ехал: толпился у кассы, искал себе место, бродил по вагонам, менял пассажиров.

Как одиноко, что там, что снаружи.

Я помню тот поезд, я как-то в нём ехал.

Вникать в своё, скользя в иное.

 

~

 

Одиночество мое – моя родина.

Жизнь не найдена, увы, смерть не пройдена.

Сказки разные мои – моё золото.

Жутко весело до слёз сыто холодно.

То оттуда, то туда, ниоткудова,

Над землёй бурлит судьба беспробудная.

Боль молитвы от людей Нелюдимому

То же, что упрёк творца сотворимому.

Ни с отечества отсчёт и ни с отчества.

Одиночество творит одиночество.

На заброшенном вокзале

У окна сидит старик.

Ждет чего-то он, едва ли,

А не ждать уже отвык.

 

~

 

Мне цель понравилась: родившись в поднебесье,

Смотреть на мир, не воплощаясь в песне.

Брести сквозь дождь, дышать неблагодарно

И снег ласкать, до капелек, до пара.

 

Скользя по небу в царство перламутра,

Я осознал предел, а дальше слишком смутно.

Порывы быть собой в предвечном непригодны.

Не мне хранить мой мир, я сам мазок природы.

 

Я сам эскиз, творящий, но творимый.

Мне ясен мир, но ясно, что лишь мнимо.

И только небо, источая радость,

Насквозь прощает, вечно растворяясь.

 

Смогу ли быть в великом поднебесье

Небесным взглядом, ни творцом, ни песней.

 

~

 

Вот и подступила тишина,

Тишина последнего слова,

Проплывая светлыми бликами

Над бездомными звездами,

Легко раздвигая стены

Наслаивающейся пустоты.

Когда молчат слова,

Говорит тишина.

Когда говорит тишина,

Начинается новый путь,

Новый путь чистой мысли

В небесах долгожданной свободы,

В небесах бездыханного Ты.

 

~

 

Не расстраивайся. Небо рядышком.

Не вини себя - за судьбу.

Прокатился и ты мелким катышком.

Прохудел ты свою худобу.

 

Погулял по распахнутой пропасти.

Погостил у закрытых ворот.

За изнанкою обособленности

Много дивных созданий живёт.

 

Только что же теперь, делать нечего,

Нужно ж как-то вертаться назад.

Захотелось чего-нибудь вечного,

Посидеть, помолчать невпопад.

 

Покидал через тьму белым камешком,

Покидал себя - навсегда.

Не расстраивайся. Небо рядышком,

Ни вверху, ни внизу, никогда.

 

~

 

Там, где никому уже не трудно,

В глубине берёзовых садов

На лучимой капле спеет утро,

Проницая недра сладких снов.

 

Слепота, слепотушка людская.

Сказки ласки, но, в конце концов,

Выветрится время из сарая,

И примрёт нежнейший из миров.

 

Вот тогда взрычим мы безрассудно

И растопим океан костров,

Чтобы те, кому уже не трудно,

Рассмеялись в недрах сладких снов.

 

~

 

Мраморная шмаль громыхнула в ухо.

Потонула даль в синем молоке.

Жаль, конечно, жаль... Плачет повитуха.

Дьявол сердце сжал и унес в руке.

 

Мне себя простить... Это слишком просто.

Чёрная корысть. Белая беда.

Нить перекрутить поперёк погоста.

Перекрыть, разгрызть связь меж нет и да.

 

И опять уйти, медленно шатаясь,

В звездный ресторан, где горят глаза,

Где свистят пути, смерти не стесняясь,

Окосев от ран, выдрав тормоза.

 

Добрые друзья, что ж вам не живётся?

Мороком моря, вас уводит ночь.

Видимо, не зря. Солнцу мало солнца.

И спросить нельзя. Тчк, точь в точь.

 

~

 

Ай, чёрт, совсем забыл!

Я ж видел этой ночью замок, висящий в пустоте.

В нём обитают умершие дети.

Они проводят время в тишине,

Бродя по комнатам, не зная, чем заняться.

И нескончаем вечер их молчанья,

Печальный вечер мёртвого молчанья.

 

~

 

Известна

Из ветвей сна

Тайна дней человека.

Тай над ней, пчела века.

Печаль мой вечер.

Печальный вечер

Поплыл по маю.

Тихо таю на дне.

Тихотаю.

Я вился в себе

Пчелой века,

Тая на дне человека.

Явь ли я,

Явля Я?

Являя Я,

Явь ли Я?

Снимаю с тела

Живые речи.

Плывет по маю,

Минуя утро,

Печальный вечер.

 

 

2. ИГРУШКА  

 

Что скажешь, Я? Проверченная грязь

Опять слегла до новой карусели.

Глаза, исполнив грузный перетряс,

Упёрлись в мрак и остро отрезвели.

 

Рублёные надгробия зубов

Гноят тоску в скорёженной утробе.

Плоть множит плоть под покрывалом слов

И нагло спит в хибаре ветхих рёбер.

 

Сжигаясь в каждом жесте, прочерти

По первой дверце штрих своей свободы,

Изморенный собой себя прочти,

Переруби назойливые роды.

 

И, если хватит сил, взгляни в окно.

Моторчик пашет. Мирное паренье.

Паренье мира. Пресное вино.

Ты не приклеен. Странное терпенье.

 

По паузам, вцелованным в снега,

Катись по черепку своей планеты,

Собой соединяя берега

И вспоминая времени приметы.

 

Не делай ночь темней, чем она есть,

Когда гудроном истекают вещи.

Тягучей плазме неподвластна весть.

Весть - это ты, и мрак тобой трепещет.

 

Очнись, ведь звезды легче сигарет.

И пошатнись на перегорбах сердца.

Ведь всё на свете тухнет, даже свет.

И боль лишь для того, чтоб проболеться.

 

Кто зачарован омутом, чей зов

Выдразнивает поистёртый город,

Кто в печку мозга не жалеет дров,

Тот не теряет первозданный шёпот.

 

Ты влит в себя, и в этом твой позор.

Вороньей стаей виснут причитанья.

И то ли космос, то ли смерть, но взор

Не гаснет, не хиреют очертанья.

 

И точка точке точка. Путь столбом.

Владей водою трудной и унылой.

Пусть мкнёт тебя бездомный костолом.

Владей водою и пустой могилой.

 

Ты выдран из могилы для казны,

А потому копи себя к отъезду.

Иди кради из черных окон сны

И заклинай тяжёлым словом бездну.

 

Через сосцы дымящихся секунд

Сумей к причине проточиться соком,

Где зубки шока живчик берегут

Под сладкой капельницей первотока.

 

Кусаки из подколок бытия

Выкусывают тех, что в стены вжаты.

Под веками чугунного литья

Мир держит мир и доит виноватых.

 

Торчи, болтайся, бейся в гуще сна,

Сгущай помехи в самых жарких точках

Бунтующего мозговещества.

Давай-давай, пороховая бочка!

 

О чем стрекочут  тайные часы?!

Подсмеивают силу остановки.

Две пропасти, свалившись на весы,

Качают сердце матери-воровки.

 

А в сотах мозга рой взъяренных ос

Грызется, жалится комками лезвий

За то, что ты серьёзен не всерьёз,

За то, что для себя ты бесполезен.

 

Да, да, столь часто нагоняет нас

Сквозное эхо скрытого начала,

Проламывая мёртвенный каркас

Там, где игрушка циклы развенчала.

 

Ты перестиран скользкою судьбой

В палящем взгляде древнего аскета

И не волнуйся, если вновь с тобой

Трезвящая реальность туалета.

 

Сжимая прорезиненную плоть,

Себя из заскорузлости не выжать,

Не вызволиться, не перебороть,

Не взвиться, не проснуться, не расслышать.

 

Но, слава Богу, есть золотнички.

Все счастье в драгоценности предмета.

А драгоценны только лишь скачки

Бессметного фасеточного света.

 

Пусть в этих играх золь твоих мозгов

Пролихорадит вязлой хрипотцою.

И расплетутся сказки узелков

В оргазме глаз, увенчанном слезою.

 

Пусть плещет свет коврами дерзких брызг,

И щурится изверженный художник,

И в теле бродит переверзный визг,

И прозревает рядовой безбожник.

 

Почувствуй сердцем, счёсывая нерв,

Как солнце измозоливает небо,

Изматываясь, выцвев, перезрев,

Куда взбредёт, расшатано и слепо.

 

Ты тёк томительно по дням сырья.

Почмокивая, всасывали поры

Пузырь сознанья, проще говоря,

Затеяв спор, ты потерял опоры.

 

Но если из липучки хлипких глаз

Ты выцепился, значит, впрягся ветер!

Ты выцепился, значит, в смехе спас!

Так раскидай по дырам страха плети.

 

Так вынзи прочь прослепшего клеща,

Так раскупорься, выперхни першинку.

Пульсирующей жилкой трепеща,

Сорви в хаос зудящую пружинку.

 

Пусть вспыхивает сонная хвоя,

И колобродит кровь в берлогах мира,

В пещерах плоти, в скважинах живья,

В устах осатанелого вампира.

 

Почувствуй сердцем, выдрав корешок,

Веселье бреда нищего пьянчужки,

Юлу весны, хронический смешок,

Страсть таракана возле сладкой кружки.

 

Пусть на щелчках ссыпаются тела.

Пусть светлота выламывает двери.

В изюм измятых глаз летит стрела.

В тугом прыжке взрывают сердце звери.

 

Эфирное томленье лепестков,

Когда луна и лик играют в прятки,

Овоздухотворяет ткань оков,

И воздух рдеет в пламенном припадке.

 

Итак, начнем. Я сам нередко сплю

За первозданной речью, но умею

Припоминать, что собственно ловлю,

Бросая клич увертливому змею,

 

Который извивается в глазах

Усталых жертв, носителей прогресса.

Да нет, всё проще, дело не в словах,

Хоть и в словах, увы, не мало веса.

 

Но девяносто девять меньше ста,

И день жив светом, а не расписаньем.

Мы тянем время, где ж конец хвоста?

Игрушка называется СОЗНАНЬЕМ.

 

 

 

СОВСЕМ НЕОБЯЗАТЕЛЬНОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

Где кончается кот, начинается кошка.

Где кончается кошка, там заново кот.

Так и ездим во сне на огромной гармошке.

И она нас везёт то назад, то вперёд.

Как-то умный мужик вышел ночью на свалку

И увидел меня. Я там снег разгребал.

И мужик взял присел на какую-то балку,

Потому что меня никогда не видал.

-Здравствуй, - он мне сказал. Я в ответ улыбнулся.

А по небу летел межпланетный проект.

Вдруг мужик подскочил, словно только проснулся,

И вскричал: - Боже мой, что за странный субьект?!

Только зря он кричал, я ни сколь не вспугнулся.

Я привык к мужикам, я их видел не раз.

И мужик замолчал, он как будто запнулся.

Вот такая вот быль, вот такой, на хрен, сказ.

Я ж лопату обтер рукавом телогрейки,

Закурил мураву и присел на сугроб.

А снежинки в снегу были словно копейки.

И луна в небесах как покойника лоб.

Помню, лет в пятьдесят мне приснилась мормышка.

Я ее прикусил и поехал домой,

А по дому скакала зелёная мышка.

Непонятные сны к нам приходят порой.

Впрочем, что говорить о нелепых виденьях?!

Лучше просто курить и глядеть в мужика.

А мужик все молчал в непонятных сомненьях.

То ли выпить хотел, то ль подраться слегка.

-Эй, мужик, ты чего? – я спросил его мрачно.

-Так, херня, ничего, - он ответил и сник.

Видно жизнь у него не сложилась удачно.

А могла бы, могла! Он ведь умный мужик.

И потом, он же сам замутил свое горе.

Ну не я ж мужику портить жизнь помогал!

Так что лучше сидеть в ясном сне на заборе,

Чем ходить в полусне там, где крот наморгал.

Вот и думай теперь, кто кого здесь несчастней.

Может, я, может, ты, может, кто-то другой.

А на звёздах царят путеводные власти,

Управляют тобой, управляют судьбой.

Как-то раз в сорок лет, я поехал за елью.

Дело в том, что у нас есть обычай такой:

В Новый год наряжать елку ради веселья

И, напившись, плясать возле елки гурьбой.

Ну, приехал я в лес, а в лесу ж не до танцев.

Там медведи кругом и волчар пруд пруди.

Я подумал:  Конец. Загрызут ведь засранцы.

Впрочем, это не всё. Весь кошмар впереди.

Дело в том, что ко мне подбежала пантера

И давай языком мою морду лизать.

Вот уж точно скажу: Помогла только вера

В то, что это лишь сон. Ладно, что вспоминать.

А мужик все молчал и сверлил меня взглядом.

Он как будто хотел что-то вызнать опять.

Я ж в сугробе сидел пред угрюмым собратом

И как будто хотел тоже что-то понять.

Вдруг мужик говорит: Слушай, ты не из наших?

Я ж тебя, командир, где-то раньше встречал!

— Нет, - ответил ему. – Я, кажись, не из ваших.

Так сказал и умолк, а мужик осерчал.

— Что ж ты делаешь тут тёмной ночью на свалке?!

Неужели тебе непонятно ещё,

Что мы оба во сне? – прошипел он мне с балки.

И я понял, что каждый из нас Своплощён!

Начинается кот, завершается кошка.

                                                 Начинается кошка, кончается кот.                                  

И играют нас сны на огромной гармошке.

А она нам везёт, куда хочешь везёт.