Виталий Кальпиди

Мушиный танец звезд, на все, на все похожий... Стихи

 

*  *  *

 

Мушиный танец звезд, на все, на все похожий.
Безумная шумит сухих небес трава.
И духа серебро во мне покрыто кожей
несеребра.


На отмели времен, прижавшись к человеку,
вселенная молчит, не кратная семи,
а кратная его отчаянному бегу
вдоль смерти искони.


Мы все еще бежим в продолговатом дыме
дыханья своего по мякоти земной
и падаем в нее такими молодыми,
что просто – божемой.


Нас облегает снег, нас обретают воды,
чужая память нас волочит по земле,
мы падаем в костры невидимой свободы
и ползаем в золе.


Нас настигает жизнь, когда мы умираем,
и взглядом, и рукой мы раздвигаем смерть
и смотрим на себя, и безупречно таем,
и продолжаем петь.


И рушится трава, и птицы исчезают,
и дети голосят, и рушится трава,
и духа серебро торжественно пылает
в тисках несеребра.

 

*  *  *

 

Допустим, ты только что умер в прихожей,
и пыль от падения тела границ
луча, что проник из-за шторы, не может
достичь, но достигнет. Красиво, без птиц,


за окнами воздух стоит удивлённый,
захваченный взглядом твоим, что назад
вернуться к тебе, отражённым от клёна
в окне, не успеет, и всё-таки сжат


им воздух, но это недолго продлится:
твоё кареглазое зренье дрожать
без тонкой почти золотой роговицы
сумеет четыре мгновения – ждать


осталось немного. Большая природа
глядит на добычу свою. Говорю:
не медли у входа, не медли у входа,
не бойся – ты будешь сегодня в раю.


И всем, кто остался, оттуда помочь ты
сумеешь, допустим, не голосом, не
рукой, и не знаком, и даже не почтой,
которая ночью приходит во сне,

 

но чем-нибудь сможешь – я знаю наверно...
Ты всё-таки умер. И тайна твоя
молчит над землёю, да так откровенно,
что жить начинает от страха земля:


и звёзды шумят, как небесные травы,
и вброд переходят своё молоко
кормящие матери слева – направо,
и детям за ними плывётся легко.

*  *  *

Вчера я подумал немного

и к мысли простейшей пришел:

в раю отдыхают от Бога,

Поэтому там хорошо.

 

От веры в него отдыхают,

от зелени жизни земной,

где ангелы как вертухаи

все время стоят за спиной.

 

От ярости Бога, от страха,

от света божественной тьмы,

от вспаханной похоти паха,

от суммы сумы и тюрьмы.

 

От ревности Бога, от боли,

от ста двадцати пяти грамм

отменно поваренной соли

для незаживающих ран.

 

И снова от веры, от веры,

от сладкой ее пустоты,

от ветхозаветной химеры,

с которой химичат попы.

 

От яблони в синей известке,

от снега на темной сосне,

от плотника с женской прической,

от плоти его на кресте.

 

От «око за око», от шока,

что эти стихи на столе

лежат с позволения Бога,

убившего нас на земле.

 

…А как он любил спозаранку,

Склонившись на городом Ч.,

зализывать кислую ранку

у птицы на правом плече.

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера