Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Андрей БударовОб авторе: Родился в 1981 году в городе Вологда, там же вырос и живёт до сих пор. Освоил... >>> |
Борис КокотовОб авторе: Родился в Москве. Получил техническое образование и работал научным сотрудником... >>> |
Замира СелимхановаОб авторе: ... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Дина Ратнер«То, что страшит, то воздаст нам рок». Отрывок из романа об Ибн Гвироле
Что человек, как не прах земной, с другой стороны – он образ и подобие Бога. Сколько бы я ни уговаривал себя сделать сверх-усилие и подняться над своей телесностью – преодолеть материальность, измучившая меня давнишняя хворь парализует желание жить. Я устал от постоянного страха приступов боли. Устал и от непонимания, враждебного отношения коллег по перу. Нет отклика моим мыслям, я словно в пустоте, я ничто. «Всё суета, – сказано в Экклезиасте, – нет выгоды человеку от всех дел, над которыми он трудился под солнцем». И тут же приходят на ум придающие жизни смысл и таким образом, спасающие от безнадежности слова наших мудрецов: «Под солнцем – в мире преходящем нет выгоды, а над солнцем – в мире вечном есть выгода. Если человек ограничивает себя многострадальным и быстротечным земным существованием, жизнь его лишена смысла». Чтобы отвлечься от боли, стараюсь вспомнить что-нибудь хорошее в моей жизни. Возвращаю видения детства. Вот мы с отцом на берегу моря вглядываемся в далекий, едва различимый горизонт, где вода смыкается с небом. Или идем по тропинке в гору среди нагретых солнцем сосен; струящийся живительный воздух, запах смолы, пение птиц. Впереди холмы, покрытые виноградниками, дальше темный густой лес и светящиеся снеговые вершины гор. Мы вбираем в себя это великолепие, растворяемся в нем. И я мысленно повторяю за отцом: «Дивны деяния Твои, Господи…» Не помню, было ли то на самом деле или мне только привиделось: я с мамой иду по нескончаемой черной степи, вокруг ни деревца, ни кустика. Время от времени из-за облаков проглядывает краешек луны, и степь начинает белеть в её свете. Мы с мамой одни, но мне не страшно, я ощущаю свою причастность ночному светилу и этому бесконечному пространству. Должно быть, это и есть космическое религиозное чувство. Кто-то ещё, глядя в таинственное, манящее лицо луны, почувствует ничтожность своих желаний и целей. Наблюдая чудесный порядок в мире природы, усилием воли пытаюсь преодолеть границу своего материального существования и приобщиться к Мировой Душе, освобождающей от страданий и соединяющей с Первоосновой бытия. Боль отступает, и снова возрождается желание оставаться в этом мире, где столь совершенные законы природы не могут существовать без Творца, создавшего их. Возвращается и сознание своей сверхзадачи – познать непознаваемое. При всех измышлениях ума тоска по сопричастности, сердечные переживания нас волнуют не меньше. Подобно всякому мужчине, я не могу относиться равнодушно к мужу недавно встреченной сеньоры, ибо он занимает мое место. Невольно мерцает надежда: она полюбит мои стихи и меня. Если это и случится, то не раньше, чем в другом, новом воплощении, и тогда мы не разойдемся в разные стороны – каждый в свою жизнь; она – к мужу, а я – к своим писаниям, которыми мысленно делюсь с ней. Радость союза мужчины и женщины – это, главным образом, духовное единство. Мы будем вместе: двое как один. Не в наших ли мудрых книгах написано: «Пусть сердце твое будет весело… Иди туда, куда влечет тебя твоё сердце, куда устремлены твои взоры…» Кончается это напутствие словами: «...и будь уверен, что за всё это Господь вызовет тебя на суд Свой».(Коэлет 11:9). Я не боюсь суда, потому как помыслы мои чисты. В минуты воскресшей надежды вспоминается юношеское нетерпение, когда становилось невмоготу сидеть за книгами, и я спешил выйти из дому, уповая встретить ту, что станет единственной в моей жизни. Однако не находил я отклика в глазах идущих навстречу прелестниц, они улыбались, но не мне. Мне же только и оставалось – в стихах избыть свою неприкаянность.
Моя песнь подталкивается заботой, Моя радость – стоном. Когда вижу улыбку, мое сердце плачет о моей погубленной жизни. Друг мой, неужели подобает плакать о дне смерти шестнадцатилетнему юноше, который должен увлекаться детскими забавами и сиять румянцем щек?
«Царская корона». Пер. В.Н.Нечипуренко
Случалось, я забывался, и надежда змеёй заползала в сердце – желаемое брало верх над действительностью. В такие минуты я смотрел на себя в зеркало, и то, что видел в нем, отрезвляло меня. От ощущения безнадежности спасала страсть к знаниям, она помогала преодолеть горести, сиротство души. Кто-то из античных философов сказал: «Человек – это то, что он ест». Это неправда. Человек – это то, о чем он думает. Я разделяю по этому поводу мнение Сократа: «Мудрец, питаясь хлебом и водой, состязается в блаженстве с Зевсом». На жизнь я зарабатываю писанием стихов на заказ по случаю семейных торжеств, чаще приходится сочинять печальные элегии по умершим родственникам. Мог бы зарабатывать больше и снять удобное жильё, но на устройство быта жалко времени. Не хочу отвлекаться от своих занятий, делавших меня причастным постижению вневременной мудрости; чувство взлета, прозрения не может сравниться с погоней за материальным благополучием. Свою дорогу к звездам и выше я осознал ещё в отрочестве:
Ценнее нет мудрости в мире, и я бы глубоко себя презирал, если бы сердце моё мудрость отвергло, и слизню подобно, я бы ползал за успехами жизни.
Пер. С. Парижского
Я всё про себя знаю: нетерпимый, резкий в общении, ссорюсь даже с теми немногими, кто проявляет ко мне интерес. Неудержимое желание говорить то, о чем думаю, невозможность идти на компромисс всякий раз возвращают меня к самому себе, к обособленности от окружающих. Зато «врата мудрости, неприступные для сынов народа моего, широко раскрыты предо мной». В минуты прозрения, предощущения переклички мыслей в веках, благодарю Создателя за дух, стремление к постижению, за то, что «я есть!»:
Я даже до рожденья своего Твоею был любовью окружен, Ты сотворил меня из ничего И жадный рот мне вырезал ножом.
Кто плоть мою в сосуде замесил? Кто в грудь мою горящий дух вселил? Кто мое тело смерил и отлил? Кто подарил мне зрение и слух?
Кого я в сердце вечно берегу? Всей мудростью обязан я кому? Я – только глина на Твоем кругу, Во всем Тебе подвластен одному.
Не утаив греха ни одного, Я пред Тобою стою, преображен, Ведь даже до рожденья своего Я был Твоей любовью окружен.
Пер. В.Лазариса . «Ты бы на землю спустился, хватит в облаках долю свою искать – там мир бесплотных духов», – высмеивали мои чувства и мысли друзья-поэты. Советовали обратить свои помыслы на конкретные, практичные заботы, или потратить время в поисках заказов на написание хвалебных од, благодаря которым можно приобрести друзей, опять же за них хорошо платят. «Ведь сколько радостей можно купить за деньги, не живи отшельником, – наставляли они. – Что с тобой будет потом?» Потом со мной будет то же, что и со всеми. Ну, а за деньги можно купить всего лишь радости плоти, что на земле, разум же пребывает на небесах:
К высотам небес устремлен мой путь, И среди светил и созвездий Я свой шатер воздвиг…
Я и в элегиях, которые заказывают родственники человека, ушедшего в лучший мир, стараюсь воплотить его душу. Прежде чем засесть за эту работу, подобную труду каменотеса, вырубающего надгробие, выспрашиваю у наследников о характере, поступках покойного. Ищу в жизни того, кто уже не с нами, пусть даже не реализованный, но высший смысл – идею, поднимающую над повседневностью. Помню, с каким отдохновением писал элегию на смерть в Вавилоне в тысяча тридцать восьмом году последнего Гаи – Гаона, интерпретатора Талмуда. В отличие от многих, он не был догматиком; его принципы применяются согласно обстоятельствам текущего времени. Будучи также верховным судьей Сурской и Пумпедитской академий, мудрец обладал и судебными полномочиями. Изучал весь круг тогдашней учености и на все богословские вопросы смотрел глазами философски просвещенного человека; считал, что правду следует воспринимать от всех, не исключая иноверцев и даже язычников; истина универсальна и не может принадлежать к какой либо отдельной культуре. Арабы называли Гаона «мутекаллимом», то есть ученым. Рассказывают о его удачных диспутах с мусульманскими философами. Блестящий логический ум! Я воображал мудреца воплощением Божьей справедливости, о которой грезили одинокие в пустыне еврейские пастухи, вглядываясь в звездное небо над головой. Именно одним из этих блуждающих пастухов я представляю себя в предыдущем воплощении. Гаи-Гаон считал, что древние мистики и пророки «вовсе не восходили на небеса, но видели и созерцали чертоги своего сердца». Другими словами, он говорил о внутреннем видении, об осознании и проявлении высшего «Я» человека. Взаимодействие между Абсолютом и физическим миром мудрец описывал в категориях двадцати двух букв еврейского алфавита и десяти сфирот, составляющих космическое древо жизни. Этот подход получил признание в вавилонской традиции прошлого века. Будучи не только первоклассным ученым, но и литератором, последний духовный лидер еврейского народа почитался в Персии, Египте, Испании. С его смертью «отсечен рог – слава и почет Вавилона, бывшего царем всех стран». Так случилось, что мой стих на смерть столь прославленного Гаона затмил даже элегию Шмуэля ха-Нагида. Самого непревзойденного ха-Нагида! Я помню восторженные рассказы отца о мудрости и дипломатических способностях Шмуэля ха-Нагида, который стал знаменитым царедворцем. Что я – одинокий, нищий, больной, по сравнению с одаренным судьбой сановником? Он покровительствует наукам и искусствам, делает щедрые пожертвования еврейским общинам, синагогам, библиотекам, и известен во всех мусульманских странах. Зато в стихах я взял реванш! «Здесь я краса всех тех, чьи сердца жаждут мудрости тайны…»
Я князь, а стих – мне раб… И песнь моя – как венец для царей.
Мы в сегодняшний день несем всё, что пережили вчера. Сознание своих творческих возможностей, мысли о том, что удача и слава ещё впереди, сменялись депрессией, ощущением бессилия, пустоты. Вот и сейчас не хочется выходить из дому, сгорбившись, втянув голову в плечи, сижу у жаровни с дотлевающими углями. Невольно вспоминаю о том, что не был я признан в Сарагосе шумными коллегами по перу; они вовсе и не коллеги, а противники, досаждающие своими советами, что «не так живешь, не о том и не так пишешь». Ну да, я в своих стихах обращался не к ним, а к воображаемому читателю; писал о своих настроениях, изливал душу по поводу нашего тысячелетнего изгнания, не только физического, но и духовного. Большинство из тех, кто окружал меня, воспринимают поэзию как ремесло по созданию красиво оформленного произведения, которым можно любоваться, не особенно вдумываясь в его смысл. Ругали меня все вместе – дружно в один голос. Я как-то прочитал под видом своего отрывок из стихотворения «Приглашение на пир» Дунаша ха-Леви бен Лабрата, который был учеником Саадии Гаона в Багдаде, а затем, с середины прошлого века, поселился в Испании и жил при дворе Ибн Шапрута в Кордове. В авторитете прославленного Дунаша никто не сомневался. Настроение признанного поэта созвучно моему; для него также развалины на Святой Земле привлекательней красот и изобилия Испании. В его строчках горечь изгнания и неуместность веселья и вина, когда у нас нет родины и «Господень Храм врагу принадлежит».
Он мне сказал: «Мой брат, Проснись и пей вино, Пока цветет гранат И фиников полно.
Мы будем есть щербет И чаши поднимать, Которым счета нет И дна не увидать…»
По ходу чтения я пропускал некоторые строфы, дабы слушатели не догадались, чьи они. И вот ответ поэта на приглашение друзей предаваться веселью:
Но я ответил: «Срам Тому, кто пьян лежит, Когда Господень Храм Врагу принадлежит!
Твои слова глупы, И что с тебя возьмешь: Твои глаза слепы, И мыслей ни на грош.
Божественный Закон Тобою позабыт, Ты счастлив, а Сион Весь лисами разрыт.
И как мы можем пить, И как глаза поднять, Когда нам негде жить И негде умирать!»
Пер. В.Лазариса
Последние строки вызвали у коллег-стихотворцев дружные обвинения в пессимизме. Когда же я сказал, что это стих Дунаша ха-Леви, веселая компания смутилась, но ненадолго, а затем все пришли к решению, что пока человек в этом мире, он должен наслаждаться всеми радостями жизни и не оглядываться назад, на землю, которая давно не наша. На это я заявил, что свою судьбу не отделяю от галута, и прочел недавно написанные строки:
Есть у всего конец, но нет конца у зла. Несчастиям моим и ранам нет числа.
Судьба меня в галут, в изгнанье занесла, и в грязь, и в тяжкий труд, как вьючного осла.
Нет лодки, чтоб уплыть, и нет в руке весла, и Божьей Воли нет, чтоб наш народ спасла… Пер. Эрнста Левина
Не только этот, но и следующий мой стих на тему изгнания также не вызвал одобрения у собратьев по перу. Для меня же тоска по утраченной родине, неприкаянность души на чужбине – упование будущего, когда народ станет в Израиле единым, свободным и снова окажется хозяином своей судьбы.
О бедной пленнице молю я, Боже мой.
В Сионе рождена, она в стране чужой.
Взята врагами в плен и сделалась рабой,
Страдать обречена безжалостной судьбой.
Когда же Элия – пророк и вестник Твой,
Благую весть неся, Вернет её домой… Пер. Эрнста Левина Меня снова обвинили в плаксивом настроении, занудстве. Но о чем же нам писать, как не об изгнании в настоящем и надежде на будущее. Обвинили и в том, что пренебрегаю естественными отношениями – любовью. Это правда, у меня нет опыта отношения с женщинами. Наставляли: «Если человек любит Бога, большинство других страстей уместны и ведут к добру – к веселью и радостям плоти. А от твоего уныния и соблазнов разума ничего хорошего не будет». Мне бы смолчать, или объяснить, что мой аскетизм вынужденный. А то, что они называют «соблазнами разума», ничто иное, как следование наставлениям наших мудрецов о том, что приобретенные естественные и метафизические знания готовят душу к будущему миру. Короче, всё больше раздражаясь, я стал доказывать свою правоту и наговорил всяких дерзостей. В очередной раз, ругая себя за невоздержанность, утешался тем, что, несмотря на все напасти, могу оставаться со своими мыслями, трудами, с тем, чему отдаю жизнь; человек конечен, мысль бесконечна. О том же говорил царь Соломон, мудрость которого вне времени: «И увидел я, что нет ничего лучшего, чем радоваться человеку делам своим, ибо это доля его» (Коэлет 3:22). Ну, а что до того, что мой образ жизни и философские воззрения чужды окружающим, так ведь не было согласия между иудеями и тысячу лет назад. Саддукеи не верили в бессмертие души и потому предпочитали заботиться лишь о своем земном благополучии. При этом насмехались над фарисеями, которые не страшились разных лишений, уповая на возвращение души к Богу.
(Продолжение следует) К списку номеров журнала «Литературный Иерусалим» | К содержанию номера |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыПятью пятьКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЗНАКИ11:33НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |