Поэтическая ойкумена.Поэты Костромы

Ольга Колова, Владимир Леонович, Елена Балашова, Юрий Бекишев, Александр Бугров, Алина Кузнецова,Евгений Разумов, Сергей Потехин, Дмитрий Тишинков


9 июля 2014 года скончался
замечательный российский поэт и переводчик
Владимир Николаевич Леонович


 


 


 


 



Ольга Колова



 


 


 


* * *


 


Светлой памяти Владимира Леоновича


 


Где Ты сейчас? По каким путешествуешь весям?


Тело лежит на столе… Но душа-то крылата!


Только три дня здесь… А там?–?только ввысь, в поднебесье…


Мало дано по земным прогуляться пенатам.


Где Ты сейчас? В горной Грузии иль в Алазани?


В старом Тбилиси с Булатом по улочкам узким


Бродишь, как прежде? Тебе ли стерпеть, как слезами


Мы омываем Тебя здесь, на Севере русском.


В мёртвой карельской деревне у озера Пелус,


Где Ты на старом погосте часовню поставил,


Плакать уж некому,?–?там ли Тебе захотелось


В уединенье побыть, вне канонов и правил?


Где Ты сейчас? Может, всё ж, над родной Костромою?..


Близких друзей всех прощальным визитом одаришь?..


Как бы хотелось и мне попрощаться с Тобою!


Помню всегда и люблю. Ты же знаешь! Ты знаешь…


10.07.2014


 


 



Владимир Леонович
(1933–2014)



 


ПЛАЧ ПО ВАРЛАМУ ШАЛАМОВУ


 


100 лет Шаламову. Великого писателя мерзлой земли русской писатели не хоронили. Гроб донесли до могилы только двое, да и те Алик Зорин и я. На отпевании стоял Фазиль.


2007 год Свиньи и текущая эпоха понуждают меня уведомить читателя и об этом –?ради минимализации родимого свинства ныне и впредь. Авось…


 


Там, где Садовое кольцо


легло на белые сады,


я угадал его лицо –


я целовал его следы.


На Лира не был он похож –


не те печали-времена –


классических подобий ложь


оригиналу не нужна.


Зеленый свет?–?рысцой-трусцой,


не глядя, по своим делам…


Но я увидел, как Варлам


Шаламов шел через кольцо:


глазниц полуночная тень,


проваливающийся рот…


Он шел через московский день,


сквозь кольцевой круговорот.


Пустоты тела и углы


и полы с ветром пополам…


На сочлененья и узлы


пойдет любой железный хлам,


и примет каждая щека


по вмятине от кулака:


твоя натура?–?потрудись,


твоя пора, авангардист.


 


Исканьями переболев,


увидим как-нибудь и мы,


что этого лица рельеф


хранят ущелья Колымы.


Итоги классовой борьбы


невпроворот и невпродых:


надсмотрщики и рабы


с двадцатых до сороковых…


БЕЗБОЖНЫЙ ТРУД ПОЙДЕТ НЕ ВПРОК,


ВЕРНЕТСЯ ЗОЛОТО В ПЕСОК,


И ВСТАНЕТ ГОРЛА ПОПЕРЕК


У НИЩИХ ОТНЯТЫЙ КУСОК!


За двадцать лет в колымском рву


мне столько счастья раб нарыл,


что кровью харкаю и рву


промежду хрюкающих рыл!


Неумирающий конвой


внучат и правнуков растит,


и тяготеет над Москвой


непобедимый срам и стыд.


По тихим улочкам ее


гуляет с палочкой, в пенсне


мемориальное трупье –


не наяву?–?и не во сне…


 


В приюте обмели углы,


иконку положили в гроб,


потом зарыли кандалы…


не глубже, чем в колымский ров…


–?Помилуй, Боже, и спаси! –


Варламия-еретика


отпели ангелы Руси


и приняли ее века.


Надгробных не было речей –


он так хотел?–?и в крайний час


от слез и фраз и стукачей


избавил и себя и нас.


 


 


 


 



Елена Балашова



 


 


 


* * *


 


На зимнего Николу иду я к дядьке в гости,


А дядька?–?алкоголик. Он жизнь свою пропил.


Шагаю я по тропке, шагаю через мостик,


Ну, мостик?–?это громко: дощечка без перил.


У дядьки пусто в доме. Уехала старуха,


А нынче?–?именины, а сердце чем согреть?


И нынче он, конечно, как и всегда «под мухой»,


Некрасова прочтет мне, и песни будет петь.


Мне грустно и печально в его холодном доме


И, если откровенно, не хочется идти.


Но думаю, что если… Ну кто, скажите, кроме?..


К нему одним пьянчужкам бывает по пути.


Несу ему гостинец?–?пирог с вареньем сладкий,


Но жизнь его вареньем, увы, не подсластить.


Он скажет мне: «Ну, видишь: все у меня в порядке!


А чаю не хочу я. Я водку буду пить».


…Мой дядька, дядька Коля, был правда алкоголик,


Но на его могилке в траве цветы цветут,


И никуда не деться мне от сердечной боли…


Над ним кукушки плачут да иволги поют.


 


 



Юрий Бекишев



 

ПРОЩАНИЕ С ДОМОМ


 


Пока еще не посох, не сума


и в щели крыш просвечивают звезды,


восславим наши хрупкие дома


и под карнизом ласточкины гнезда!


 


Восславим фортки с выбитым стеклом,


площадки лестниц с выводком кошачьим,


трубу печную и ведро с углем,


свое житье, где мы хоть что-то значим.


 


И иногда вдруг заорет петух,


когда-то в жертву принесенный дому.


Наш дом снесут, но обостренный слух


все будет внемлить птице-домовому.


 


И век любой?–?парад архитектур


иль что-то наподобье. И, быть может,


и каменщик придет, и штукатур,


и новый дом на этом месте сложат.


 


Ну, постоим еще чуть-чуть совсем,


оглядывая все, и?–?выше, выше…


И уходи совсем, иди?–?со всем,


и с петушиным гребешком над крышей!


 



Александр Бугров



 


* * *

 


У цирка платная стоянка.


Пейзаж и в полдень неказист.


С афиши видит египтянка,


Что мимо смотрит гимназист.


В таком просторе измеренья


Друг друга плохо сторожат.


На площадь Мира в это время


Гулять выводят медвежат.


 


В тени лучины мандаринка,


Как чайхана у блокпоста.


И от Калиновского рынка


До Гефсиманского скита


Пять-шесть окаменевших капель


Не в такт подрагивают, чтоб


Фиксировал видоискатель


Покоя барственный озноб.


 



Алина Кузнецова



 


ДОКТОР

 


Я видела свет в глазах его ясных,


диван и мечты на тумбочке в синем.


Чужою пришла в уют этот душный


и в хриплом «спаси» хотела всё выдать.


Пыталась просить, надеясь на чудо:


«от судорог снов лечи меня, доктор,


от воя в ночи, от песен на ветках,


от вкуса травы, от танцев на крыше».


Закончила речь под взглядом погасшим.


Ушла, поняла: он мне не поможет.


В ту ночь мне осталось важное дело:


искать под мостом огней отраженья…


 



Евгений Разумов



 


* * *

 


Памяти Л.Н. Аристовой


 


Бабушка Люба, земное «уа»


в люльке горланю не я ли?


… На фотографии желтой слова


выцвели, что написали.


 


Этой дубовой аллеей брели


к бывшему барскому дому


в этой глуши или этой дали.


Бабушка милая, кто мы?..


 


Падали желуди с неба. Ага?..


Птицы сквозь церковь летели.


Там за тобою стояли века,


бабушка… Через неделю


 


папа и мама меня заберут


в город за сто километров.


«Это же рядышком, это же тут!..» –


бабушка, шепот мой ветру.


 


Твой сундучок через несколько лет


тоже приедет с тобою


в город, где я оседлал драндулет,


где я скворечники строю.


 


И поживем еще годик-другой


вместе мы за занавеской,


дом городской подпирая клюкой,


бабушка, в комнате детской.


 


Бабушка Люба, земное «ау»


выведет к этой ограде,


к этой сосне, под которой стою,


крест деревянный твой гладя.



 


Сергей Потехин



 


* * *

 


Аминь, Любовь моя, аминь.


Аминь, голубка золотая.


Аминь, плакучая полынь


И снег с печатью горностая.


 


Остановилась карусель,


Но есть вращения иные.


Щедра разлучница-метель


На откровения ночные.


 


По звёздам сверены часы,


И холодок застыл в гортани.


Рычат взлохмаченные псы


Перед последними вратами.


 


Аминь, Любовь моя, аминь.


Тепло развеяно по свету.


Течёт заоблачная синь


По ледяному амулету.


 


Размыты скорбные тона


Нерукотворной Божьей гжели.


Кто доказал, что жизнь одна?


Ах, неужели, неужели?


 


Когда морозные огни


Скуют нас цепью превращений,


Спаси себя и сохрани,


Мой неподкупный, чистый гений.


 


Аминь, Любовь моя, аминь.


Ты?–?вечный страж моей пустыни.


Зачем щемящая латынь


Непонимающим латыни?


 


Людьми построенный причал,


А недостроенный?–?тем паче,


Каких бы благ ни обещал,


Своей не выполнит задачи.


 


Полынный стебель разломлю,


Пущу по ветру пыль и крохи.


Щадящей боли не молю,


Приемлю боль твоей эпохи.


 



Дмитрий Тишинков



 


* * *

 


Не брился, не готовил, тормозил.


Апрельский дождь взял бедолагу в долю.


А вечером пошел вдруг в магазин.


Зачем? За минеральною водою.


 


И тусклая весенняя вода


со мною шла и спереди, и сзади.


Последний раз так с нею шел тогда,


когда с отцом спешили в детский садик.


 


Но капли те не сокращали путь,


хотя слились со вкусом газировки.


И мы с отцом решили отдохнуть,


промокшие, на яркой остановке.


 


А в этот раз все было без прикрас.


И было мне ни холодно, ни жарко.


И даже почему-то в этот раз


дождь совпадал со вкусом минералки.


 


Все дело в том, что не было отца,


и радости во рту, и остального.


И дождик вел небритого мальца


по скользкому пути без остановок.


 


 


 


 


 


 


 


К списку номеров журнала «Слова, слова, слова» | К содержанию номера