Галина Нерпина

Времена года

*  *  *

 

уже канун октябрьских ид –

и лень вставать чуть свет

уже на дереве горит

бессильный красный цвет

 

и в каплях бисерных дождя

осенний лист сквозит

как бы сквозь линзу проходя

он в воздухе висит

 

уже дыханием зимы

заворожен покой –

и сладок близкий ужас тьмы

под радугой слепой

 

 

АВГУСТ

 

красной иглой проткнувший

небо в четыре утра

и бабочку на подушке

и клен в глубине двора

 

слушает как в потемках

лету приходит конец

не посчитать потомкам

их годовых колец

 

яблоки с ветки брызнут

их собирают днем

между нелепой жизнью

и проливным дождем

 

 

КИЗИЛ

 

На зудящую кожу не падает тень

от изношенных солнцем стволов.

Зелена лишь тоска, да в кувшине ревень,

да заросшие скулы холмов.

 

Но собьёт меня с толку кровавый кизил,

его спрятанной свежести вкус.

Ты навеки когда-то

меня поразил,

в спелых каплях сияющий куст.

 

 

Потому что Спаситель увидел тебя,

потому что я скоро умру.

Всем известно давно,

кто пророс из копья –

тот бесстрашно стоит на ветру.

 

 

ПОДРАЖАНИЕ Р.КИПЛИНГУ

 

А день начинался рано

В сверкающем том краю.

Границами урагана

Там мерили силу свою.

 

По морю ходили смело,

Хоть был к ним Нептун суров.

Не царское это дело –

Учитывать розу ветров!

 

Все правильно было на свете.

И дождь, не щадя облаков,

Ловил в свои дружные сети

И лодки, и рыбаков.

 

Души не удержишь в теле,

В нем слишком много воды.

Но главное – что успели

Вернуться до темноты.

 

До самых краев налиты

Стаканы в неровный час.

Ты помнишь слова молитвы?

 

Прочти ее еще раз.

 

 

*  *  *

 

                                       В.М.

 

Угрюм и странен человек –

но отразится свет

в глазах, утративших навек

свой первозданный цвет.

 

Бредет домой навеселе,

поднимет воротник.

И мысли сохнут в голове,

как спутанный тростник.

 

Постылых истин отставник,

Бердяева знаток,

он жизнь свою, как стопку книг,

на свалку отволок.

 

Идет теперь навеселе,

несет в руке винцо.

И отражается в стекле

помятое лицо.

 

 

*  *  *

 

Бог знает, по какой привычке

Откроешь в клеточку тетрадь,

Зажжешь свечу, рассыпав спички...

Не бойся, милый, умирать!

 

Скользит и кланяется пламя

И спотыкается, шипя.

Его короткого дыханья

С избытком хватит для тебя.

 

Летит расхристанная птица

И машет – вся я не умру! –

Морозной пылью серебрится

И рассыпается к утру.

 

И смуглым эхом строчек гулких

С тобой перемигнется тот,

Кто по заветным закоулкам

Тебя к финалу приведет.

 

 

*  *  *

 

                            Розы расцветают...

                                    В.А. Жуковский

 

Нетронутая, полная весна –

которой человек уже не нужен.

Он слишком вероломен и недужен –

чтоб на него обрушилась она.

Зато деревья, птицы и трава

возьмут себе ее тепло живое.

А человек – пространство нежилое:

он просто нижет временно слова.

Вот он стоит с заточкою в руке –

и словом равнодушно точит слово.

И ничего не замечает снова...

И розы расцветают

вдалеке.

 

 

*  *  *

 

Волны рук поднимают перрон.

Ты куда нас увозишь, Харон?

Закачался огромный вокзал,

никому ничего не сказал.

 

Ни тому, кто так странно молчит,

ни тому, кто зубами стучит,

кто прижался к девичьей ноге,

у кого ржавый гвоздь в сапоге...

Лишь тому, у окна – одному.

А уж он никому, никому.

 

 

*  *  *

 

Неутомимый

четырехсотлетний

звук колокола покрывает летний

прошитый тенью город на песке...

Глухой звонарь

висит на волоске.

Блеснет на дальней крыше черепица.

Звонарь висит себе – и в даль глядится.

И различает

что-то там вдали.

И дух любви восходит от земли.