Александр Перчиков

Растекается дождь по стеклу

*  *  *

Растекается дождь по стеклу

Избавленьем от пыли и зноя,

Одинокий фонарь на углу

Заступил на дежурство ночное.

 

Если даже шагнем в пустоту

По канату над черною бездной –

Тот, кто светит в ночи на посту,

Защитит нас от кары небесной.

 

Отчего же такая тоска,

Эта грусть, неприметная с виду,

Если капли свистят у виска

И смывают беду и обиду?

 

Почему же не в силах помочь

Ни упрямство, ни дерзость, ни опыт,

Только эта дождливая ночь

Да листвы неразборчивый шепот?

 

Только этот фонарь на углу,

Только света неровные пятна,

Как песок золотой на полу?

Непонятно, мой друг, непонятно…

 

*  *  *

Я иду по вечерней улице,

Час собачников и собак.

У дороги фонарь сутулится,

Вопросительный серый знак.

 

В час такой ничего не хочется,

Лишь туда, где тепло и свет,

Но идет за мной одиночество

Шаг за шагом и дышит вслед.

 

По дороге – клочки бумажные,

Фар сиянье и шелест шин.

Все не вспомнится что-то важное

В век компьютеров и машин.

 

И живут средь жары и холода,

И мерцают, как маяки,

В суетящемся море города

Одиночества островки.

 

Мы с тобой все никак не встретимся,

И все уже меж нами мост,

Даже если построим лестницу,

Чтоб взобраться по ней до звезд.

 

Нас там встретит, презрев пророчества,

И смешав наши сны и суть,

Одуревший от одиночества,

Неприкаянный Млечный Путь.

 

 

*  *   * 

Ночь вошла на мягких лапах,

Заползла в мое жилье,

А за ней идет на запах

Одиночество мое.

 

Скрипы. Шорохи ночные,

Приглушенный бой часов.

Проникает в сны больные

Звук знакомых голосов.

 

Эти – могут только сниться,

К тем – дороги не найти,

Перевернута страница,

Перемешаны пути.

 

Стрелки движутся по кругу,

Разорвать не в силах круг,

И звучат на всю округу

Ветра вой да сердца стук.

 

Даже звезды одиноко

С неба падают, светя,

Но идет заря с востока,

Тьму ночную золотя.

 

Но живет прикосновенье,

Но мерцает тайный знак,

И любви одно мгновенье

Перевесит боль и мрак.

 

*  *  *

Перевернем песочные часы

И ход вещей на миг переиначим,

Вокруг другие вехи обозначим

И прошлое положим на весы.

 

Знакомая картина за окном,

Движения теней непостижимы,

Но тикает незримый метроном,

Сжимаются беззвучные пружины.

 

Сгибается в ночи земная ось,

Расплескивая толщу океана,

И то, что будет, – все уже сбылось,

А то, что было, – все еще туманно.

 

И что бы мы ни делали с тобой –

Меняются закаты и восходы,

Все так же рвется к берегу прибой,

Уходят в неизвестность теплоходы.

 

Все так же тихо сыплется песок

Меж пальцев, и секунды убывают.

Бесстрастно Время целится в висок,

И каждая песчинка – убивает.

 

Так что же нам останется в конце,

И что в итоге выпадет в осадок?

Дыханье поцелуя на лице,

Который был так короток. Так сладок...

 

*  *  *

Громыхает трамвай в переулке,

Прорезая осеннюю мглу,

Будто выскочил черт из шкатулки

И железом скребет по стеклу.

 

А на улице серо и сыро,

Вечный дождик по крыше стучит,

И, как символ осеннего мира,

Где-то голос сердитый звучит.

 

Что же здесь мы с тобою имеем?

Чем укрыться сумеем от бед?

Только то, в чем признаться не смеем,

Да чему и названия нет.

То, что так непонятно, незримо,

Только взгляд, что, как сон, невесом,

Только тайну, что небом хранима

И идет из глубин хромосом.

 

То слияние тела и духа,

Что теплом наполняет ладонь

И касается сердца и слуха,

В темноте зажигая огонь.

 

Вот и все. И притом, как ни странно,

Торжествует над силой и злом

И хранит от обид и обмана,

Укрывая незримым крылом.

 

*  *  *

С глаз долой, из сердца вон,

Посмеялись и забыли,

Но остался тихий звон

Среди грохота и пыли,

 

Только шепот, только свет,

Ветерок, что щеки студит,

И в душе незримый след

Между тем, что есть и будет.

 

Помню, жили не дыша

В этом шепоте и звоне,

Но растаял миг, спеша,

Как снежинка на ладони.

 

В синеву ушел, скользя,

Но, как прежде, дух тревожит

То, что высказать нельзя,

И цены иметь не может…

 

 

 

 

 

 

К списку номеров журнала «Литературный Иерусалим» | К содержанию номера