Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Владимир Иванович ЕсенинОб авторе: Родился 30 марта 1948 г. г. Лиепая, Латвия. Автор книг прозы, публицистики и... >>> |
Зоя Николаевна ЕстамоноваОб авторе: Родилась в 1936 году в г.Брянске. Окончила филологический ... >>> |
Александр Гумерович ИбрагимовОб авторе: Родился в 1947 году в деревне Спиченково Кемеровской области. Заочно закончил... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Александр КарпенкоО поэзии Сергея ШестаковаСергей Шестаков отменно работает со словом. И не важно, ставит ли поэт знаки препинания в своих стихотворениях — его строки спаяны смыслом, перетекающим из строки в строку. Его словарь богат, образы — неожиданны, слов — ровно столько, сколько нужно, чтобы четко выразить свои мысли, — ни больше и ни меньше.
Поэзия Сергея Шестакова — почти «андеграунд» сейчас, подземная часть айсберга, ибо жесткий пессимизм мало популярен в народе, и даже блестящее качество стихов не всегда способно преодолеть эту бездну между честным и строгим писателем и читателем, склонным к «возвышающему нас обману». «Людям-бабочкам нравится праздник, энтомолог не смотрит на них…» — пишет Сергей в одном из своих стихотворений. Тем не менее, истинные поклонники русской поэзии ставят Сергея Шестакова в ряд лучших мастеров слова ХХI века. а когда Господь отодвинет лиру,
ты услышишь хлопанье всех дверей, и звезду Полынь поведут по миру семь ее печальных поводырей, и на небе маленькая прореха разойдется, воздух вбирая весь, ибо кончилось время для человека, для всего, чем был он и что он есть… Восьмистишия Шестакова очень емки. Пожалуй, по объему мыслей и образов они не уступят сонету, в котором строк почти в два раза больше. Очень любил восьмистишия Осип Мандельштам, особенно в воронежский, поздний период своего творчества. Герой Шестакова ищет смысл жизни человека вне творчества — и его не находит. Лира помогает человеку отвлечься от мыслей о смерти. Поэтому, пророчествует поэт, настанет час, когда «Господь отодвинет лиру». Ибо человек «одет» в свое творчество, пусть даже это будут «белые одежды». Теперь посмотрим на голенького.
Аннигиляция цвета
вот и настало время учиться цветным азам
что ж повторяй усевшись птицей на подлокотник каждый охотник желает знать где сидит фазан каждый фазан желает знать где стоит охотник он-то и так запомнит как выгнется голос твой и поплывут по нежным трепетным оробелым красный оранжевый желтый зеленый и голубой синий и фиолетовый ставшие белым белым… «Учась цветным азам», поэт приходит к полному развоплощению цвета как такового. К его аннигиляции. Остается один белый цвет. Он же — черный. Конечно, Сергей Шестаков — прежде всего тонкий лирик. Свои восьмистишия он ласково называет «элегиями».
Ты слышишь: молчит даже почта сорочья
И в вышних — печали всея абонент. И вешнего ливня сплошные отточья Гудками короткими сыплются вслед, И горько, и каждая ягода — волчья, И жизнь холодна и пуста на просвет, И сердце изорвано в синие клочья, И нет Мандельштама, и Тютчева — нет… Глубокий и глобальный пессимизм. Но это — только настроение, хотя и непреходящее. Философия поэта — цикличность бытия: начала и концы — сходятся. С непременным явлением Божьего лика. Может быть, поэтому Сергей Шестаков и пишет циклами: восьмистишиями-календариками. А вот Мандельштам и Тютчев — есть! Я готов поспорить на этот счет с поэтом. Они аллюзионно присутствуют в стихах Шестакова как эманация духа великих поэтов.
«Кровь чернил»
еще у тьмы и света нет имен
еще предметам не даны названья еще от яви сон не отделен и двух божеств невнятны очертанья еще я мир в лицо не узнаю еще не больше взгляда ойкумена где колыбель волшебную мою качают жизнь и смерть попеременно… Вот картина начала мира, до сотворения. Мир еще не создан, но он творится непрерывно, каждую секунду. Но герой — уже есть. Ибо Слово было в Начале. Поэт — словно бы предваряет творение. Он — это тот, кто произносит Слово. «Еще у тьмы и света нет имен». Конечно же, задача поэта дать имена не названному. Бывает достаточно дать имя Свету, чтобы явилась и тьма, как мудро заметил Лао-Цзы. Но поэт — все равно стоит в центре создаваемой им Вселенной. У Сергея Шестакова это уже не антропоцентризм, а «поэтоцентризм». Настойчивая анафора «еще» обещает нам будущее, которого мы не ждали. Анкор, еще анкор! Преддверие — предчувствие — священнодействие.
написал перечеркнул
и рассеялись безвестно свет небес подземный гул бездна слева справа бездна чуть присыпана песком кровь чернил и словно милость мир лежит черновиком лучшего что не случилось Комментировать не буду, потому что очарован первоисточником…
Когда в последней, темноокой,
Не отпускающей ночи, Ночи пустой и одинокой, Где все — чужие и ничьи, Исчислен будет каждый колос, И каждый жест сочтен и взгляд, Быть может, этот малый голос Не оправдают, но простят… Тут в стихах Сергея Шестакова «экранирует» небезызвестная фёдоровская «философия общего дела». Ничто не должно быть забыто и пропасть даром. Иначе, зачем все это? Все должно быть взвешено, исчислено и оправдано. Или прощено. В своем творческом и философском максимализме Сергей Шестаков опирается не только на Николая Фёдорова, но и на Фёдора Тютчева. Вот, например, картина итога. Есть твердая тютчевская нота в этом стихотворении Сергея Шестакова. Оно словно бы продолжает «Последний катаклизм» Фёдора Ивановича:
Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных. Все сущее опять покроют воды, И Божий лик отобразится в них. Разрушение как предтеча благодати. Непрерывность бытия. Последний час природы, как первый. Начало, которое «чище» конца. Очищение исхода от ненужных напластований и неизбежность «вечного возвращения». Нулевой путь. Философская лирика Сергея Шестакова, помимо чисто эстетического удовольствия, дарит читателю массу всевозможных открытий. Вот, например, как поэт переосмыслил слова Экклезиаста о том, что «все проходит»:
как будто нас вселенная прочла
и странную устроила затею смотри ты скажешь вот и смерть прошла смотри отвечу вот и свет за нею |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКАШТАНОВЫЙ ДОМСИБИРСКИЕ ОГНИВРЕМЕНАКыштым-ГраниСОТЫВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕБАЛТИКА-КалининградНОВЫЙ СВЕТНАЧАЛОСлово-WordКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСВОЙ ВАРИАНТГРАФИТИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:Пятью пятьКочегаркаРусское вымяЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтОСОБНЯКСЕВЕРЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯСеверо-Муйские огниАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИГВИДЕОНИНФОРМПРОСТРАНСТВОСорокопутДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬТело ПоэзииБАШНЯБЕЛЫЙ ВОРОН22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33ВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |