Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Виталий БерусОб авторе: Место рождения - Алма-Атинская область. В Барнауле живет с 1985 г. с перерывом... >>> |
Майк ЛитвинОб авторе: Родился в 1949 году в г. Абакане в Хакассии. В 1968 году поступил в... >>> |
Андрей ШиряевОб авторе: Родился в Казахстане, жил в Москве. В начале 2000-х годов переехал в... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Ольга АндрееваДиктат языка. Стихотворения* * *
Диктат языка начинается с табула расы
и школьной привычки обгрызть то, что держишь в руках, с невнятной, крылатой, едва оперившейся фразы, — стряхнув твои вздохи, эпитеты, блестки и стразы, лучом неподкупным и строгим ложится строка.Симфония звуков, оттенков и запахов лета, тебе одному предназначенный смайлик луны… На лживый вопрос не бывает правдивых ответов, и снова вернется с жужжащим нытьем рикошета унылая правда твоей ницшеанской страны.В глубинах фрактальной мозаики листьев каштана проступит на миг — что сумею, в себе сохраню, увижу, где хуже — да, видимо, там и останусь. Сбегу — мир не выдаст однажды открытую тайну, она не случайно доверена мне — и огню.Но сколько ни лей эталонную мертвую воду, ничто не срастется — и дальше пойдем налегке. Ни Черная речка, ни Припять, ни Калка, ни Волга нас не научили — что ж толку в той музыке колкой, тревожным рефреном пружинящей в каждой строке?Порталы закрыты, здесь каждый в своей параллели, — но слабенький звон несквозной переклички имен… Со скрипом немазаным тронется жизни телега, востребован стих некрещеным моим поколеньем, как тонкая ниточка рвущейся связи времен…Диктует язык — и уже раскрываются створки моллюска души — ну, дыши, будь живее, чем ртуть, и выпусти джинна пружину из тесной подкорки, — я знаю, как надо, я здесь ничего не испорчу! …Забудь о свободе. Придумай другую мечту.Откуда свобода у тех, в чьем роду крепостные? Дурная генетика в нас — и бессильны волхвы. Безмолвствуют гроздья акации предгрозовые, все тише пасутся стада на просторах России, планета Саракш разместилась внутри головы.Язычество многим дается само, от природы, а для христианства не вызрели свет да любовь. Подняться над собственным опытом робкие пробы — и есть твой полет, твое поле, твой вектор — за строгий диктат языка, и что это случилось с тобой. КОЛХИДА. АПРЕЛЬ
Лес сырой и доверчивый, рослый и взрослый,
смотрит примула прямо и пристально — как ты? По камням, по корням ухожу от вопроса, от прямой непреложности этого факта —ни во мне, ни вовне солнца нет — и не надо, лишь бы ливень слегка моросил, а не лился, лишь бы обувь покрепче — и можно исчезнуть, затеряться чаинкой в листве под ногами пастухов, под копытами крепких лошадок, проходящих над бурной рекой по карнизу этой кряжистой сказки, раскидистой песни с валунами, корягами и баб-Ягами,со ступенями к мокрой сосновой избушке по вихляющей тропке вдоль дерева-змея, впрочем, ни колобка, ни царевны-лягушки, у Кавказа хватает своих берендеев.Я простая паломница, здесь моя Мекка, бессловесный источник единого смысла. Веер — нет, фейерверк золотого с зеленым, эти скалы — слоеного сизого теста, этих рек цвета хаки крутые замесы и тоннеля портал у высокого мыса органично, естественно и непреклонно составляют основы иного контекста.Для воды понастроили много игрушек — перепады, лотки, ливневые колодцы, аквапарк! — и смеется, и к морю несется, и звенят водопады светло и упруго.Море белой кисельной подернется рябью — все градации серого плюс бирюзовый, и бегут серпантины, гремят эстакады, все течет, все меняется, с роком не споря, остаются далекие снежные гряды, пожилого адыга негромкое слово, и ребристое скальное дно водопада — цвета мокнущих дров на крестьянском подворье. * * *
Этот город накроет волной.
Мы — не сможем… Да, в сущности, кто мы — перед вольной летящей стеной побледневшие нервные гномы?Наши статуи, парки, дворцы, балюстрады и автомобили… И коня-то уже под уздцы не удержим. Давно позабыли,как вставать на защиту страны, усмирять и врага, и стихию, наши мысли больны и странны — графоманской строкой на стихире.Бедный город, как в грязных бинтах, в липком рыхлом подтаявшем снеге, протекающем в тонких местах… По такому ль надменный Онегинвозвращался домой из гостей? Разве столько отчаянья в чае ежеутреннем — было в начале? На глазах изумленных детейпод дурацкий закадровый смех проворонили землю, разини. Жаль, когда-то подумать за всех не успел Доменико Трезини.Охта-центры, спустившись с высот, ищут новый оффшор торопливо, и уже нас ничто не спасет — даже дамба в Финском заливе,слишком поздно. Очнувшись от сна, прозревает последний тупица — раз в столетье приходит волна, от которой нельзя откупиться.Я молчу. Я молчу и молюсь. Я молчу, и молюсь, и надеюсь. Но уже обживает моллюск день Помпеи в последнем музее,но уже доедает слизняк чистотел вдоль железной дороги… Да, сейчас у меня депрессняк, так что ты меня лучше не трогай.Да помилует праведный суд соль и суть его нежной психеи. Этот город, пожалуй, спасут. Только мы — все равно не успеем. * * *
Когда проходит время сквозь меня,
ему покорно открываю шлюзы — не стоит перемычками иллюзий задраивать отсек живого дня, и ламинарный лимфоток столетий не заслонится частоколом дел, а время растворяется в воде, качает мед — наверно, в Интернете…Я покорюсь — и вот простой узор читается цветной арабской вязью, двумерный мир взрывается грозой, дорогой, степью, неба органзой, причинно-следственной необъяснимый связью. Такой диалектический скачок — забыть себя — чтобы собой остаться.…Подсолнухов — не меньше, чем китайцев, и все влюблено смотрят на восток.Когда пытаюсь время удержать, используя истерики, торосы, пороги, слезы — ни одна скрижаль не даст ответа на мои вопросы. Смятенье турбулентного потока порвет, как тузик грелку, мой каприз. Во мне живет латентный террорист, и я за это поплачусь жестоко.Домой! Мой дом древнее Мавзолея. Жизнь удалась. Хай кволити. Кинг сайз. Спасибо, время, что меня не лечишь, не утешаешь меткой в волосах.И в позе аскетической, неброской — подсолнухи в гимнастике тайдзи. Мне ничего плохого не грозит с такой самодостаточной прической. |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыСИБИРСКИЕ ОГНИВРЕМЕНАКыштым-ГраниСОТЫВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕБАЛТИКА-КалининградНОВЫЙ СВЕТНАЧАЛОСлово-WordКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСВОЙ ВАРИАНТГРАФИТИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:Пятью пятьКочегаркаРусское вымяЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтОСОБНЯКСЕВЕРЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯСеверо-Муйские огниАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИГВИДЕОНИНФОРМПРОСТРАНСТВОСорокопутДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬТело ПоэзииБАШНЯБЕЛЫЙ ВОРОН22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33ВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |