Ирина Грановская

Дальнее следование. Стихотворения


НОЯБРЬ

Воздух слабо пахнет дымом,
Утро... печки топят бабы
Лужа за ночь стала льдиной,
Крепкой, как словцо прораба,
На озерах спозаранку,
Под тулуп себя задвинув,
Ловят мужики, под банку,
Кто рыбешку, кто ангину.
Год умылся первым снегом,
Ветер щупает за шею,
Вон сосед наш, сев в телегу,
Запахнул тулуп плотнее.
Колокольчик под дугою
Заподпрыгивал в такт бегу...
Это время нас с тобою
Блазнит позапрошлым веком.

БАНЯ

Лениво веник плавает в тазу,
Над каменкой парок немного туже,
И как-то сонно подсыхает лужа
Березовой водицы. Там, внизу

В истоме растекаясь по скамейке,
Пышна, вальяжна, словно сытый кот,
Мне улыбаешься, и мутноватый пот
Стекает с белых плеч дрожащей змейкой.

Я как-то сверх обычного расслаблен,
И улыбаюсь в пустоту. С полка
Дыханьем дотянусь ли? Далека...
А если не коснусь – сгорю! Но встать лень.

Мир сжался, и не стоит ни гроша
Всё, что за этой дверью. Жар стихает,
И, расслабляясь, к небу воспаряет,
И вниз стекает русская душа.

ПУСТЫННИК

Увяз в песке последний отблеск дня,
Сухие губы тронул  жаркий ветер.
Ты здесь один и ты один на свете.

И, пламенем по треснувшим ступням,
Шаг... И еще... Но не видать ни зги.
Ночь не несет прохлады, день – забвенья.
В глазах – песок угасшего стремленья
Полвздоха на алтарь своей тоски
Нести, подобно верному пажу,
И до ядра раскапывать колодцы....

Но чем-то же ты врос в песок и солнце,
От миража шагая к миражу

О  ПОЕЗДАХ  ДАЛЬНЕГО  СЛЕДОВАНИЯ

На площади осеннего вокзала,
Где тени захлебнулись грязью луж,
Я в сторону беззвучно бормотала
О нас оптимистическую чушь.
      
«Ну.., будь!» – в улыбку вжала все сомненья,
Как жертва суетливо к палачу...
А нервное его прикосновенье
До завтра будет жаться мне к плечу
      
И с наших губ, немевших на вокзале,
Все то, что мы, робея, не сказали,
Вложив в пожатья плеч, касанья рук,
      
Как карточки на цвет в стране печали,
Уносят по железным магистралям
Коллекторы бессмысленных разлук    

ШАГАЛ

Полночный сумрак, Беллочка анфас,
Чуть слышный звук над дрогнувшей губою:
«Ты краски дал, что стали мне судьбою»...
А жизнь текла из Витебска в Прованс:
Местечко, Петербург, Сен-Поль-де-Ванс,
Москва, Париж, Нью-Йорк – обитель боли,
Смешав в едино маски, лица, роли,
Жизнь на полотна красками лилась,
Всё осеняя счастьем высшей пробы,
И той любовью чистою до гроба,
Чьи образы парят, как образа,
По сонным небесам, сбиваясь в стаи,
Когда над миром музыку играет
На старой скрипке вечная коза.

ДОЖДЛИВЫЙ  СОНЕТ

Антенны тучам вспорют животы,
И боль небес прорвется долгим плачем.
Промокшие, мы верно больше значим
Для Мойр, что сыплют нити на зонты...
      
Совьется пряжа в серые цветы
Тумана на висках. Водою трачен,
Заглохнет мир на высшей передаче,
В преддверии сезона пустоты.
Скатается в клубочек звукоряд
Под настроенье Половецкой с хором,
И упадет под ноги дирижерам –
      
Ветрам, что с тихим шелестом творят,
Сминая кленов палевый наряд,
Cum deo на прощанье по соборам.

К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера