Стихотворения из книги "Туки луки за себя "

Старуха

Пережили, проспали, проснулись -
На планете земля воскресенье.
И старуха поет «гули-гули»,
В раз потратив все деньги на семя,

Магазинное пестрое просо.
И старуха поет, завывая.
Мир надломлен, и, кажется просто
переехать его на трамвае.

На трамвае двенадцатый номер -
От «ЦГ» до «9 мая».
Кто сегодня живет в этом доме,
(окна - первый этаж, угловая)...

Город снегом, как стеганой ватой,
люди сверху как пестрые зерна.
Воскресенье, и все как когда-то…


Хёрай

Все происходит мгновенно, стоит лишь отвести глаза.
Был день и… закончен, умер, скрылся из виду за
деревом, домом, бредущим прохожим, скрипящим трамваем.
Вот вам еще одна шутка Того, который непознаваем.

Вдумайтесь, место по обе стороны от… Весь вопрос в том,
где провести черту,
как обозначить «эту» и чем оконтурить «ту»?
Белое. Черное. Зеркало и его отражение.
Увы, любой облик стирается кратностью приближения.

Мебиус-лестница уводит ни вверх, не вниз, а куда-то вбок,
отказываясь осуществлять связь Человек – БОГ.
Лестница помнит историю: человекобык, человекоконь,
-птица, -рыба, -змея, камень, ветер, вода, огонь…

Человекококон глядит  в окуляр окна
в полной уверенности, что перед ним стена,
она же – потенциальная дверь за сетку координат.
Бабочкины крыла - человекорай, человекоад -

Мелькнут и исчезнут за деревом, домом, прохожим, трамваем…
Червячок, червячок! Мир съедобен, т.е. познаваем.


* * *

На, дорога, тебе краюху,
Дождя рябого да друга любого.
На, дорога, три капли крови,
Три цвета неба и снова хлеба.
Возьми от века себе человека,
Возьми от мира еще четыре.

От страшных сказок,
От мокрых глазок -
Возьми дорожка
У всех понемножку.
Ты только злому
Не дай путь к дому.


* * *

Синица умри и умри  головою в песок
С налету и в камень, собою себя изранив.
Время извлечь из под елки пыльный носок,
Дырявый носок с неважным подарком на память.

Впивается в пальцы колючая больная боль.
Лоскутики кожи и траур, сухая трава, терракота.
Зализывать раны в такую-то стужу – уволь…
Нет времени, невремени, ни - высокая нота

И этот же штиль замер за, замерзающий, за…
За стенкой сосед,  вырезая луну из окна
Скрипит как арба по камням, а другая луна
Желтушным свинцом до краев наполняет глаза.

Мне страшно, мне страшно, мне страшно, ну, Господи, стра…
Уродики Босха скребутся и роют ходы
Здесь где-то дыра! Здесь, вы слышите, где-то дыра!
Сырая известка, сухое шуршанье воды.

Свалиться в сугроб у подъезда, дождаться зимы,
смотреть и смотреть, как над городом тают дымы.

* * *
Делая список с души,
не забудь дать привязку к координатам в конце.
Об этом не помнится, если в первом лице,
но допившись до (или это шизофрения?) второго,
необходимо вкратце, ну, хотя бы в два слова
про обстоятельства собственного бытия:
жил, родился, хобби, работа, семья…
В третьем лице, если это еще оно,
можно, глядя строго в зрачки через зеркало, видеть дно.
Ил, тишина, над ними сквозь толщу воды –
небо, в котором ни облачка, ни звезды.

Просто небо.
Если сместить акценты на «ё»,
мы выпадаем в треп о том, как питиё
определяет сознание.
Определяет. И толку? И что тут такого?
Водочный эквивалент т.н. слова живого
В общем виде известен еще со времен В.Е.
За отсутствием тысячелистника
можно гадать по палой хвое
о четвертом лице, но очень мешает тень…
Знаков не разобрать, а придумывать смыслов - лень.


* * *

подожди и придет
твое страшное детское время
пароходы собаки и кони
погружены на цепеллины
цепеллины погружены в землю
уже появляются корни
но снимать урожай еще рано
пока не мертвы и любимы

пока Норны бухают с Хароном
шарманщик с тамтамом
здесь мотает как срок на колок
нерва тонкую жилу
твое страшное детское время
закончится с розливом Нила
по бутылкам и ваннам.

но аптекарь нас не угадает
за кожей и шелком бауты
твое страшное детское время
гондолой плывет по каналу
карнавал начинается здесь
то есть с этой минуты
неужели тебе еще мало?


Памяти Алексея Парщикова

когда в коробке закончатся стеклянные карандаши,
малыши перестанут раскрашивать небо
цветами из «каждый охотник желает»
(а он ведь обязан!)
аксиомы пойдут на слом, теоремы перереши
ть – тяни и толкай нитку, которой к небу привязан.

и давай, говори в пустой телефон: алло, алло!
а в ответ абонент недоступен на двух живых языках
первая муха, очнувшись после зимы, пробивает стекло
и исчезает  заводным самолетиком в облаках.

раскраска контурных карт, стирание лишних черт.
точки пунктира и прочие мытари препинания
бредут по бумажной земле от и до.
Это значит конверт
уйдет по адресу до востребования, до свидания.