Иван Андрощук

Кентавр

КЕНТАВР

Выхожу из стены, как выходят слепые из плена,
а потом, как мустанг, пораженный копьем на бегу,
перед спящей тобой упаду на четыре колена,
зарыдаю во сне. И проснуться уже не смогу.

Чуть глаза приоткрыв, ты увидишь одними белками,
как в оранжевом свете клубится светящийся снег,
и к тебе простирает кровавое сердце из камня
полуявь, полусон, полуконь и чуть-чуть человек.

Ты забудешь. Ведь сны иногда и ужаснее видят.
Поутру ты вернешься к делам безнадежно живых.
И расскажешь кому-то: “Мне снился кошмар по Майн Риду.
Только всадник нормальный, а конь не имел головы.



***
Время лежит на мне пластами тяжелой глины,
люди лепят из глины себе подобных,
слепыми пальцами рук перебираю ребра:
их у меня на одно больше, чем у другого мужчины.

Жизнь оставлю земле и снизойду на вершину,
выращу душу змей в нежном бутоне розы.
Слепыми пальцами глаз перебираю звезды:
их у меня на одну больше, чем у зимы снежинок.

Кровью, вином и словом глину разбавлю в меру,
вылеплю Бога. Вдохну в него жизнь, наощупь
выломаю ребро: “Отче, спаси меня, если хочешь”.
Небо станет слезой: “Ты ведь в Меня не веришь ...”

Сброшу лицо и тень. Крыльями станут ноги.
Плача от смерти, пойду за собственным гробом.
Люди лепят из глины себе подобных.
Люди забыли себя. У них не выходят Боги.

МОСТ

Уже не первую версту,
куда-то в пустоту
иду, иду, иду, иду
по длинному мосту.

Шаги глотает пустота,
как яблоки планет,
все гуще, гуще темнота,
а берега все нет;

Осталось сердце позади,
свернулся ёж в груди:
а может, берег - лишь один,
и  - некуда идти?

Как будто предали глаза -
сплошной тяжелый мрак;
давно вернулся бы назад -
но не пускает страх -

Ведь мне известно: очень прост
ответ на мой вопрос:
нет берегов. Есть только мост.
Есть только длинный мост.

К списку номеров журнала «УРАЛ-ТРАНЗИТ» | К содержанию номера