Сергей Главацкий

Гори, Зонт! Стихотворения



***

ЧЁРНАЯ ПЛЕСЕНЬ

Смотри, Леонардо, смотри сквозь рисунок! –
Где Люди стояли, там клонов стеченье,
И в них ты, увы, не увидишь – No uno! –
Ни бронзового, ни золотого сеченья!

Ты знаешь, что Бог любит троицу (с солью),
Но – троица Бога не любит (как можно?),
Но мы побывали у них на застолье
И знаем: у них Соль Земли – за пирожное…

И потому-то – Бог троицу любит,
Но кладбища Светлых, сбиваясь в оравы,
Скрежещут у троицы божьей на зубе,
И знаем: у них Соль Земли – за приправу.

Здесь витрувианских лемуров обитель,
На йети пародия ль, на человека ль…
Давайте, глазейте, давайте, глядите
В тупые глаза двадцать первого века!

Не лежбище Шакти, не Дарвина кремль,
Не душ цитадель, не суккубов подворье –
Пустые глазницы, которые – немы! –
Как чёрные дыры – прожжённые взморья!

Смотри, Маяковский, смотри и завидуй –
Что я манекен для святош и калека
Пустых гипнотических глаз, индивидуум,
Утопший в глазах двадцать первого века!




***

ОСТАНОВИТЬ КОНВЕЙЕР

Своих мы, по подобью, прорастили двойников
Из мрака рыхлого, толчёного замесов,
И вот – передаём им нашу боль и мессу,
Проклятья все, и – в тень уходим, глубоко.

Ты привыкай, ты привыкай – уже, сейчас,
Все, поголовно – двойникам своим доверят судьбы,
А сами – сгинут в чёрном, где лишь – улизнуть бы
От ловких, вызверенных меток Палача.

И мы приходим с кладбищ, чтоб писать стихи,
И чай наш так похож на кровь, как нефть на воду,
Мы в сотый раз твердим предсмертную икоту,
И, длясь, отходим кладбищам – замыливать грехи.

Но наши двойники на нашу топь обречены,
На холмик наш под солнцем, мчащимся по встречной,
И нас никто не убедит из – в чёрном – подвенечных –
Прервать цепочку клонов, вставших у стены.




***

ПОД ЗВЕЗДОЙ ВСЕХ СВЯТЫХ

Пропало всё, всё – появилось.
Спасти и погубить – одно и то же.
Звездою Всех Святош низложен
весь мир, готовьте нас на вынос.

Пусть – бес уехал, демоны – остались,
Нас цирк попутал, клоуны – смеялись.
Кристальной чистоты и девственности память
жонглирует, как акробатами, и – нами.

Вот – триста тридцать третье – мне – письмо…
Не от тебя. Но спам, из царствий тридевятых.
Увы, но Мироздание в гробу – само
перевернётся вряд ли, да (оно им надо?!) –

все звёзды будут «за», все божества – мертвы,
пускай, пускай придут три миллиарда писем –
как машинистка, отпишись им, отпишись им,
но – Мирозданью неподвижным быть, увы…

И косогор тумана, оползня лавина,
орбит – Амёбиуса мёртвая петля,
когда не скажешь в спину Вечности – «Лови нас!»
нас превратят в зверей, проклятье для…

И – в шторм корабль мой застыл и, неподвижен,
оцепенел, как миг, и вал девятый – ближе,
и я иду, и – обнимаю мачту,
быть может, он качнётся, но – пока что…

И вдруг – как сеть в лицо, как выстрел:
судьба мне жизнь не засчитала,
прогул поставлен… Гнить сначала
теперь нам вновь, корабль-призрак.




***

ТЫ УДОЧКУ В ГРОБ ТЕЛЕФОНА ЗАКИНЕШЬ...

Ты удочку в гроб телефона закинешь.
Отчаянье кажется сахарным мне.
Я только тебя хочу видеть отныне!
Меня ты найдёшь по сквозной тишине!..

Дрейфуют гудки телефонные в трубках,
Но в мозг попадать ни за что не хотят.
Бывает: любовь – необузданно-хрупкой.
Бывает: гудки телефонные – яд.

Звони! Я давно научился быть сором,
Сжимая твоей отраженье руки.
Дожди заржавели, на пенсию скоро:
Умеют ломать за собою замки.

Дождинки в засовах находят обитель.
За мною все двери закрыты на ключ, –
Но каждая – каждая! – может открыть их,
А ты – влетишь в окна, как – солнечный луч,

Как лист эвкалипта, как сполох закатный…
Не надо входить в цитадель через дверь! –
А то я решу вдруг, что ты, вероятно,
Такая, как все: не богиня, не зверь! –

А может, и вовсе тебя не узнаю!
Я окна открыл для кого? Так влетай
Жар-птицей неоновой! Целою стаей!
Нет, тьмою волшебных сиреневых стай!




***

МИЛОСЕРДИЕ ВСЕВЫШНЕГО

Курсив стального горизонта –
Как пасть пантеры саблезубой –
Анестезирован зарёй.
Мои – повсюду в небе – зонды,
Но вот опять (и правда, глупо!) –
Мы одинокими умрём.

В снотворной тьме уснуло сердце.
В дремучих шахтах небосклона
Уже отмучалась мигрень.
Её сменяет пульс инерций –
Сердцебиенье Вавилона –
И первобытная сирень.

И если мы ещё не слитны,
И мне неведом твой румянец,
И если Бог нам не помог,
Таким святым и беззащитным,
То Он – дурак и самозванец,
И нам не нужен этот «Бог».




***

Знаю людей. Невесомость есть в каждом.
Стены – в следах напомаженных губ.
Это – из детства, и это – от жажды
Тех, кто впиваются в дождь на бегу.

На подоконнике дождь внеурочный
Фортепианит. Гудят провода.
Каждая, целую жизнь, еженощно –
Ищет: кого бы и с кем бы предать.

Факт, что никто никому и не нужен
Здесь, за чертой погребённой весны.
Я не различия не обнаружил
Меж проституток и тех, кто «честны».

Кто-то сказал, что, блуждая в эфире,
Каждый – своею душой окружён.
Веришь ли, я не встречал ещё в мире
Ни одного человека с душой!

Явишься ты. Воскресишь мою душу.
Но уходя – уничтожишь её.
Это бессмысленно. Слушай же, слушай!
Нас обязательно кто-то убьёт… –

Явится Старость и выдаст мне визу
В Герцогство Нави, сшивая уста.
Явишься, Пришлая, в пламени ризы –
Только на время. Уйдёшь – навсегда.

В этом нет смысла. И в братской могиле –
Каждый лишь сам за себя. Ну так вот:
Или навек воскреси меня, или
Вовсе мой каменный прах не тревожь!




***

Ты заспиртован в утлой колбе Пиренеев,
На столике – Фужеров Счастья бурелом.
Увидишь зло в лицо – и тут же онемеешь.
Познаешь зло и – станешь этим злом.

Зачем ты – на дороге, веря в милосердье?
Зачем ты светел, несмышлёный человек?
Единственным, чем награждён ты будешь – смертью.
Сойди с дороги. Это мой совет.

Здесь станет родиною кладбище – любому.
На удочках – весь оцифрованный народ.
Сойди с пути. Исчахни. Сгинь. Повесься дома.
Но главное – не двигайся вперёд.

Есть только «Позади», и путь твой – лжив и ложен.
Куда бы ты не шёл, чего бы не искал –
И впереди, и позади – одно и то же:
Меланхоличный дьявольский оскал.




***

КОМОДЕДОВО…

Б-гу, на смерть Ани Яблонской

Пойдём в церковь? Она была ангелом, знаешь? –
Праздник праздником, ангелы – сами уже по себе.
Мы её у земли на полцарства меняем…
Эта чёртова твердь скоро взвоет – робей!..

В двадцать девять окопы ещё не спасают.
Эту смерть репетирую, будто свою.
О чём думал ты, Господи, Вечных бросая
На судьбы произвол, крематорий в раю???

Миллиарды китайцев, пиндосов, шахидов –
Та же мелочь, которая – металлолом.
Я такого глубокого, злого Аида
Не встречал ещё здесь, где мы все – бурелом!

Этот гроб – будто рама, она в нём – картина...
О чём думал ты, Господи, бросив – Таких?
Послезавтра мы все надорвём свои спины,
В – три погибели, ибо наш ангел – погиб.

И не видно ни зги, и лишь чёрные ленты – у зебр.
Только – кто тебе, Господи, вправит мозги?
Пойдём в церковь, о Господи, нужно тебе бы
Исповедаться… Срочно. Иначе – беги.




***

Бесу целовал уста
Каждый, кто грешит.
Выдай мне, пожалуйста,
Дубликат души.

Мне и всем, кто падает,
Всем, кто строит ад,
Люцифера радуя,
Нужен дубликат.

Чтоб во время оное,
Распиная грех,
Плачи похоронные
Обратились в смех.




***

МАВЗОЛЕЙ

1.

Здесь зори-близняшки мгновенное старят.
Не злись! – эта тризна не только по нам.
Под оргией слитка расплавленных зарев
Стоит Мавзолей человеческим снам.

В торжественный анабиоз Мавзолея,
Бесстыже фальшивя, вонзается гром.
Заря продувает туманом аллеи
И в сквере гадает заря на Таро.

Так быстро осыпались храбрые стены
Моих монолитных литых крепостей!
Твоих ледоходов вскрываются вены.
Твои попугаи верны темноте.

Здесь водят валькирии за руку умрых.
Баюкают зарево веки страниц.
Не стоит сдаваться. Придя в этот сумрак,
Мы с первой секунды – упавшие ниц!

Здесь книги забыли язык человечий,
И ветер – портреты на зданиях стёр.
На некий Исход опоздали предтечи.
Мы лишние здесь. Не печалься. Пойдём!

От нечего делать шумят парусами
Заброшенных яхт – поколения муз.
А мёртвые с мёртвыми справятся сами,
И ты в этом мире – уже ни к чему.

2.

И у наших героев осыпались маски,
И под ними – мутантов увидели мы.
От такой неуклонно-безжизненной ласки
Только лёд может таять, таясь от зимы.

Дребезжали цветы в легкоплавких туманах.
Оказалось, что Сумрачный Бог – шарлатан,
Но и мы, оказалось теперь – шарлатаны,
Его верные слуги из звонкого льда.

Оказалось, что хрупким уютнее – в домне,
Чем в окопах безжизненной злой синевы,
Что не только лишь мёртвые мёртвых не помнят,
Что забыли давно и живые – живых.

Оказалось, что есть только заросли молний
В непролазной чащобе воркующей тьмы…
Нас теплом никакая звезда не наполнит.
Только мы расточаем тепло, только мы.

К списку номеров журнала «ЛИКБЕЗ» | К содержанию номера