Евгений Чепурных

Учиться слушать. Беседовал Андрей Савкин

Евгений Петрович Чепурных родился в 1954 году в городе Чапаевске Самарской области. Учился в Куйбышевском университете, а потом и в Литературном институте.

В 2011 году Евгений Петрович Чепурных был принят на должность ведущего библиотекаря Центра поддержки и развития чтения, где продолжает свою литературную деятельность до сих пор, но уже с преподавательской точки зрения – в библиотеке открылась Литературная мастерская.

В 2013 и 2014 году Евгением Чепурных ведется активная литературная работа в «Мастерской», учениками которой стали начинающие авторы от 14 до 60 лет. Чепурных учит понимать настоящую литературу, любить и верить в нее без какого-либо назойливого поучительства. Чем отличается мысль от слова? Писал ли Шекспир шекспировские пьесы? Можно ли научиться стихосложению? На эти и многие другие вопросы ответит «Литературная мастерская», за время жизни которой накопился небольшой, но качественный опыт литературной учёбы.

Е.П. Чепурных рассказывает об истории создания современного литературного языка и тех вопросах, которые ставит классическая русская литература, приоткрывает тайны ремесла и вдохновения. Лучшие ученики «Литературной мастерской» печатаются в периодических изданиях губернии.

Распоряжением Губернатора Самарской области от 24.02.2014 №97-р «О предоставлении Губернских премий в области культуры и искусства за 2013 год» Евгению Чепурных была присуждена премия Губернатора в области литературы.

Активно продолжаются творческие поездки Евгения Чепурных на библиобусе. Он является основным участником ежегодной Акции «Литературный август», проводит выездные семинары и встречи с читателями в самых отдаленных участках Самарской области, где его стихи также знают и любят.

 

— Евгений Петрович, здравствуйте. Вы уже не первый год ведете литературную студию. Расскажите, пожалуйста, о ней, как она появилась.

— Появилась она в одиннадцатом году, идейным вдохновителем была Лидия Алексеевна Анохина. Сначала на первое занятие пришло вообще три человека, а потом народ понабежал; мы стали не только обсуждать, мы стали планировать темы, по которым проводили занятия; мы даже уже назначали докладчиков, как молодые бюрократы (усмехается). И в дальнейшем все это перешло в такое, нормальное русло, когда планируется что-то одно, но сама жизнь диктует другое, не забывается и то, первое, и как-то все уже идет само собой. Бывают люди самого разного... разнообразных интересов и возрастов. Были школьницы, были пенсионеры, были студенты, были рабочие и все, все было.

— Я обращаю внимание, появляясь периодически на вашей студии, что многие участники стали значительно лучше писать. С чем вы это связываете?

— Я думаю, это польза общения. Мы же здесь никого не учим писать. Мы немножко учимся друг у друга, мы учимся читать – если уж так говорить по большому счету, мы учимся читать того же Лорку, мы учимся читать Хемингуэя, мы учимся читать Пабло Неруду и русских классиков, поэтов, мы учимся читать Фета и в то же самое время узнаем о них много нового друг от друга, потому что каждый человек, он прочтет – он прочтет по-своему, и переживет по-своему, и вот люди расскажут об этом друг другу и вдруг поймут, что они раньше понимали-то, в общем, как-то не очень полно, а так себе, со своей колокольни, как-то немножко однобоко, и они узнают много нового, и не только о том же Фете, но и (мягко выделяя интонацией) о себе тоже, о своих возможностях. Они будут доброжелательнее друг к другу.

— Евгений Петрович, расскажите, как вы пишете. Что вам нужно для этого?

— Да ничего не нужно (смеется) ничего не нужно. Все есть. У меня нет никакого ни режима, ни распорядка, и иной раз я просто иду и...и сочиняю. А иной раз просто на каком-то клочке бумажки что-то записываешь. Я никогда не пойму, в чем...с чего начинается творчество и как продолжается, я знаю, что есть какой-то шорох, то ли в уме, то ли в душе какой-то шорох, какие-то абсолютно невнятные слова, которые не знаешь, нужны они тебе или нет вообще. И вдруг из этого шороха появляются какие-то иные слова или ощущения, которые еще слов не имеют, и если об этом говорить, можно настолько запутаться, что ничего толком не скажешь и палата № 6 обеспечена. Нет, для меня это тайна; и может быть, это хорошо: потому что познать тайну поэзии – это все равно, что имя Божье узнать, на этом может быть исчерпана вообще человеческая миссия.

— Вы достаточно часто входите в жюри литературных конкур-сов; можете ли вы что-то сказать о нашей молодой литературе?

— Я думаю, наши молодые ребята, во-первых, дерзкие, они более раскованны, чем мы, они пытаются смотреть глубже, чем мы, они не идут... – они знают классические образцы, но они не идут у них на поводу, они уже пишут так, как будто живут в двадцать первом веке, в котором они и живут; и они превосходят этим нас, наше поколение, потому что мы – чего бы мы ни хотели, как бы мы ни говорили, – мы все равно, и своими стихами, и сами по себе еще остались там, в двадцатом, и пишем так, как писали в двадцатом; переделываться уже поздно, да это и не нужно – потому что каждому времени свой колорит, и в каждом времени своя прелесть. Здесь другое. Здесь больше обнаженности, больше остроты и, я бы сказал, больше честности. Уровень таланта у всех разный; у некоторых его и вовсе нет – я имею в виду именно молодых авторов; так же, как и у нас: у многих он был, у многих его вообще не было, а у многих было...как-то так – распределение даров так, что человек всю жизнь не знал, есть в нем что-то или нет, к этой категории я отношу и себя, и многих своих друзей, которые потом всю жизнь мучаются.

— Вы хотели бы что-нибудь посоветовать молодым, как опытный автор?

— Ничего не бояться.

 

Вопросы задавал Андрей Савкин

К списку номеров журнала «ЛитСреда» | К содержанию номера