Анатолий Аврутин

Стихи

***

 

Откуда свеченье?

Не знаю… Не знаю…

Какие-то тени проходят по краю,

Мелькают какие-то странные лица,

С иконы Христос призывает молиться,

Безлисто октябрь за окном непогодит,

И с каждой секундою что-то уходит.

Уходит из памяти и устремлений

В сплошном ореоле каких-то свечений.

Откуда свеченье?

Не знаю… Не знаю…

Мечусь по квартире и пальцы ломаю.

Стучу по стене, натыкаюсь на звуки,

Тяну к батарее застывшие руки,

В зеркальном стекле отражаюсь зеркально…

Дышу аномально, живу аномально.

И только в себя прихожу на мгновенье,

Как снова является это свеченье.

Откуда свеченье?

Не знаю… Не знаю…

Но только опять пустоту осязаю,

Роняю блокноты, хватаю стаканы,

Кричу отраженью: «Отстань, окаянный!»

Какие-то ложки, какие-то книги,

Будильник… Открыточки с видами Риги.

Очки…С прошлогодним докладом газета…

И снова являются лучики света.

Откуда свеченье?

Не знаю… Не знаю…

 

 

 

 

 

 

***

 

Д.К.

Ты смотришь сквозь меня…

Превыше всех пророчеств,

Превыше вечеров у зябкого огня,

Когда нельзя на «Вы»,

Когда не помнят отчеств…

Обидно и светло

Ты смотришь сквозь меня.

 

А я забыл слова,

Я помню только звуки…

Дыхание – и то забилось под гортань.

Ты смотришь сквозь меня…

Без горечи, без муки.

Так смотрит пустота в простуженную рань.

 

И холодно глазам,

И холодно ресницам…

Молчанием своим молчание длиня,

Ты смотришь сквозь меня,

Чтоб снова мне присниться,

И в том, грядущем сне,

Ты смотришь сквозь меня.

 

 

***

 

Накинь вуаль, когда погаснет свет

В моих очах… И этим тайну выдай

Двух таинств, двух просторов, двух планет,

Не защищенных Богом и Фемидой.

 

Не опускай истерзанных очей,

Услышав колкий шепот за спиною.

Я был ничей… И снова стал ничей…

Кто виноват?.. Я сам тому виною.

 

 

А что толпа? Толпа всегда слепа,

Толпе и на кладбище горя мало.

Накинь вуаль… Пусть думает толпа,

Что ты хоть миг, но мне принадлежала…

 

 

***

 

Как тихо!.. Подойди... Испей

Такой мучительной прохлады.

Печаль и все, что перед ней –

Касанье рук, записки, взгляды, –

Все это скоро отойдет,

Все в повседневном растворится:

Листвы медлительный полет

И эти заспанные лица.

И будет незачем совсем

Неволить громкость в аппарате –

Он больше не трезвонит в семь,

Домашних разбудив некстати.

А дальше что? Куда спешить,

Когда и боли не осталось,

Когда само понятье «жизнь»

Сменилось горестным «усталость»?

Когда и звезды ниже крыш

Ползут в прощальном хороводе,

Когда подпрыгнуть норовишь,

А все упавшего обходят?..

 

 

***

 

Расхристан вечер… Сумрак виноват,

Что мысленно все прожито стократ,

И на закат так быстро повернуло.

А месяц что? Двенадцатая часть…

Хотя бы не споткнуться, не упасть –

Пусть не с высот, с расшатанного стула.

 

 

Еще когда бы чеховских мужчин,

Их душами пленясь не без причин,

Тургеневские женщины любили,

То был бы смысл иной у бытия,

Был светел духом, может быть, и я…

А так… И дух, и трепет позабыли.

 

А черен день еще и потому,

Что сколько ни пытаюсь, не пойму –

За что тебе любовь и безголосье?

Ведь это же так просто! – рюмку хрясь!

Вторую, третью… И душою в грязь,

Туда ж – портки, обувку и волосья.

 

А так душа – один сплошной озноб…

Пытаюсь петь, как в юности, взахлеб,

Когда шептали мы: «Любовь до гроба…»

Не ведали, заложники судьбы, –

Уйдет любовь, останутся гробы…

Любовь уж больно нервная особа.

 

И все… Не знаешь, нечет или чет…

И что-то, жизнью названо, течет…

Цена? Давно забытая полушка.

И снова беспросветны вечера,

И снова щеки мокрые с утра,

Как будто ночью плакала подушка…

 

 

***

 

Хватаю газету, листаю программу:

Какое-то шоу, потом – мелодрама…

 

А мне бы другое средь хмурого века –

Мне что-нибудь вроде «Найти человека»…

 

Чтоб люди рыдали…Чтоб слезы по лицам…

Чтоб мог бы и я, не стыдясь, прослезиться.

 

Да чтоб домочадцы не поняли – плачу

Я не потому, что смотрю передачу.

 

Мне просто иначе бы сил не хватило

Припомнить, как ты навсегда уходила…

 

 

***

 

И те, кто под крестом, и те, кто на кресте –

Напрасно все же вы пустились брат на брата.

Кто прав из вас теперь в загробной темноте,

Зачем свои мечи вы подняли когда-то?

 

Где все решает меч, там правда ни причем!

Когда в бою рука становится десницей,

Прощают и казнят единственно – мечом,

И брат мой дорогой, и отрок бледнолицый.

 

А что не меч – то страх, а что не страх – то меч,

Все остальное – тлен, сгоревшее, пустое…

Нам нечего сказать, нам некого беречь –

Последняя звезда сгорела в травостое.

 

Но дух превыше звезд, превыше плоти – дух,

Превыше высоты и вечного молчанья.

С ним видит, кто не зряч, с ним слышит тот, кто глух,

С ним кается, кто век не верил в покаянье.

 

Пусть всё вокруг  – не то, пусть мы давно не те,

Пусть слышим сквозь века лишь окрики и стоны,

Чей дух в себе несем, пока не на кресте?

Чью робкую мечту?.. Чей образ просветленный?..

 

***

 

И все прошло… Остался звук бездомный

Да тень дыханья в комнате пустой,

Где потолок, заляпанный и темный,

И тусклый свет оплавлен темнотой.

 

Здесь помнится молчанье, а не речи,

Надсадный скрип проржавленных пружин,

И два часа той самой первой встречи,

И скорого прощания – один…

 

Уже ничто так сладко не любимо,

Уже ничем не мучима душа.

И – прежде нестерпимая – терпима

Та боль, что медлит, памятью дыша.

 

И только сердце враз отяжелело,

Нервозной дробью выбивая вслух,

Что тело без души – уже не тело,

И дух без плоти – все-таки не дух…

 

 

***

 

Эх, с каким остервенением стирала,

Сколько вывернула в ванну всего,

Как выкручивала, тёрла, выжимала

Изо всех пододеяльников его.

 

Колыхалась над тазами двоеруко,

Подливала освежителя вдвойне,

Чтоб ни запаха, ни отзвука, ни звука

Не застряло в неповинной простыне.

 

На балконе вытрясала одеяло,

Колотила выбивалкой, а потом

Всё утюжила, да так утюг швыряла,

Будто вслед ему швыряла утюгом.

 

Даже тапочки и те вспорола шилом,

И забросила в помойку, на откос.

Только розу почему-то засушила --

Ту, что перед расставанием принес…

К списку номеров журнала «МОСТЫ» | К содержанию номера