Деньги. Статья для «Энциклопедии современной жизни»

Любая мысль, касающаяся денег, натыкается на одно ключевое несоответствие, которое в силу своей обыденности, давно перестало кого-либо удивлять. Это несоответствие заключается в том, что (теоретически) деньги – это инструмент, реализующий частную экономическую функцию (деньги как самый ликвидный товар и эквивалент обмена), но при этом их значимость распространяется на едва ли не все сферы жизни. Иными словами, вопрос в том, почему деньги как заменитель других вещей становятся заменителем всего и более того самой значительной вещью?

В ответ на это издавна существуют два традиционных (псевдо)решения. Первое состоит в том, что деньги – лишь инструмент, а их интервенция в другие сферы (например, в личные отношения) незаконна и совершается людьми по неразумию. Отсюда логично вытекает тезис «деньги – зло» и последующее моралистическое ограничение (которое никогда не действует). Вопрос о том, что же такое деньги, если им удается подобная интервенция, здесь не ставится принципиально, т.к. суть этого подхода в оценке и осуждении. Второе решение заключается в прямо противоположном ходе: если деньгам легко удается встраиваться и решать самые разные вопросы – значит, они объективное мерило людей и мира. В таком подходе унылая прагматика денег принимается за саму суть, и лишь остается подогнать к ней человека, приписав его природе «поиск наживы» как базовое устремление. Итог подобного утилитаризма – упрощение человека до потребностей, в свете чего совершенно неясно почему нам все это представляется противоречием.

Перед всяким интеллектуалом данный вопрос встает и не столько теоретически, сколько практически – в собственной жизни. Первый вариант решения превращает его в идеалистического интеллигента-чистоплюя, второй – на выходе дает циничного редукциониста с социал-дарвинистскими замашками. Очевидно, что оба решения неверны, и в то же время несут какую часть истины. Здесь следует обратиться к несоответствию и признать, что само противоречие и есть истина, но истина двусмысленная (если позволено будет такое словосочетание), т.к. это не истина денег, а истина нас самих.

В некотором смысле эту мысль уже высказал Гегель в «Феноменологии духа», а именно в спекулятивном суждении «Богатство это самость». На первый взгляд здесь явно парадоксальное заявление: как могут обычные бумажки быть воплощением того, что я есть (ведь с подобным суждением не согласятся даже самые радикальные проповедники богатства)? Мы попытаемся прояснить этот вопрос, не прибегая к пересказу гегелевского анализа.

Деньги – это средство обмена, они участвуют во взаимодействии конкретных людей, т.е. являются медиатором (посредником) связи двух частных сознаний (с их мотивами, целями и значениями). Обмен не бывает без цели, а значит, за ним всегда стоит нечто, что требует выражения. Мой первоначальный тезис таков: деньги – это мера смысла. Мерой смысла они являются не в том смысле, что «смысл в деньгах», а в том, что любая заинтересованность зиждется на неком смысле. Именно смысл как конкретное значение, как связующая структура, как ответ на вопрос – на мой взгляд, является универсальным мотиватором сознательного взаимодействия (в то время как для бессознательного включения в коммуникацию могут быть и другие – например, удовольствие, привычка и т.д.). Деньги, а точнее, их количество есть мера смысла для того, кто вступает в коммуникацию, причем, мы всегда имеем дело с мерой других. Здесь важно заметить, что весь этот процесс социален, а значит, проходит под знаком других. Деньги – это мерило, которое обладает необходимой универсальностью в обществе, в то время как в рамках более узких групп мерилом смысла и признания могут выступать и другие вещи (статусы, наградные знаки, грамоты, иные форма отношения или обращения и т.п.). В обществе, в языке человек не обладает самим собой, своей самостью – ему необходимо присваивать ее из отчужденных форм. Следуя мысли Гегеля, следует признать, что ничего не существует (действительно) без опосредования. Реальность самости субъекта становится действительной только в опосредованной социальной средой форме – в материальных денежных знаках. Важно понять: сами деньги, их количество никакого субъекта напрямую не выражают, они выражают место субъекта в социальных отношениях господства (поскольку всякое социальное отношение есть отношение частных сознаний оно также и отношение власти). Деньги таким образом – это не только мера смысла, но и мера участия в актуальной жизни общества. Отношение к деньгам вполне четко иллюстрирует понимание (адекватности и экологичности такого понимания) человеком себя самого и своего места в мире.

Именно с этим связаны все проблемы несоответствия человека своим деньгам. Так, к примеру, издавна известно, что выигрыш в лотерею или другая совершенно нечаянная прибыль редко приводит человека к хорошим последствиям – в лучшем случае он вскоре становится еще беднее. Обратная ситуация, когда развитый талантливый человек лишен денег, также плачевна, ибо ведет к деградации самости этого субъекта (пусть даже и с сохранением таланта). Я согласен с тезисом Д`Анкония (герой романа Айн Рэнд) о том, что только производящие и добровольно обменивающиеся (в широком смысле этих слов) люди наполняют деньги смыслом и напротив, те, кто их отбирает или получает задарма обесценивают саму суть денег. Однако я не разделяю либертарианских выводов самой Рэнд, потому как смысл нельзя свести к собственности. Ведь под производящими я мыслю не только тех, кто производит экономически выгодный продукт, но тех, кто занят созданием смыслов. По большому счету, жизнь устроена так, что в ней почти невозможно обходиться без денег, более того – для собственного развития и продвижения своих идей они необходимы и порой в немалых количествах. Активное, самореализующееся сознание заинтересовано в обладании деньгами, но помимо этого, сама заинтересованность в деньгах – один из истоков подлинной активности сознания. Подлинного в том смысле, что оно трезво учитывает условия, в которых находится, и, исходя из них, действует. И что бы там не выдумывали популярные авторы, обучающие тому как притягивать к себе деньги, но в конечном счете есть лишь одна причина расставаться с деньгами свободно – это желание. Понимать желания других, использовать это понимание – это весомая составляющая бытия самим собой, причем, сразу же оговоримся, что такое понимание всегда частично.

Цель подобного взгляда не в раскрытии некоего тайного величия денег, но, напротив, в глубинной проблематичности бытия субъектом. Деньги воплощают нашу самость, но никакой четкой эквивалентности тут нет и не может быть, потому что всегда возможны манипуляции с деньгами и отношениями. И все же уровень нашего богатства довольно точно характеризует истинность нашей самости, т.е. своего рода способности «пробить себе дорогу» (Гегель именно так характеризует истину в социуме: то, что завоевывает себе место в Борьбе, а то, что не способно завоевать себе место – по определению неистинно). Важно только помнить, что весь это процесс происходит на фоне других: именно признание других – основная цель наших желаний, но потому и ответное признание всегда приходит в «искаженной» форме. На деле же, нет никакого искажения, т.к. формула субъекта заключается в том, что я за объект в глазах другого. И потому мы никогда не довольны тем, сколько денег имеем мы, и сколько другие, ведь неспособность принять себя, видеть то, что ты есть для других (а значит, на деле) – это константа нашей психической организации.

Американская традиция «делать деньги» ошибается лишь в одном, но ключевом пункте: они считают, что субъект посредством денег – через других и мир воздействует на себя, свою самость (то, что получило название self made man). Но проблема как раз в том, что это другие делают нашу самость через деньги, а мы лишь можем что-то понимать (по объективациям – т.е. наличию у нас денег) о ходе этого процесса. Никакой свободы, тем более свободы моей индивидуальности от других деньги не дают и не могут дать – просто потому, что они насквозь социальны (а значит, отчуждающи).

Деньги не могут заменить или дать вам то, что вы не способны позволить себе. Деньги, в конечном счете, очень точное выражение человеческой психологии – она тоже строится на обмене и выгоде, с той лишь поправкой, что мы сами не знаем чего хотим. Поэтому деньги занимают существенное место в бессознательном каждого человека: все это отчетливо проявляется в форме примет, в трактовках сонников, в оговорках. Я уж не говорю, с какой интимностью связаны у большинства вопросы достатка, личных накоплений, зарплаты и т.д. И всякая попытка упростить вопрос о деньгах – это попытка упростить вопрос с самим собой и своим желанием. Найти быстрое решение – значит, закрыть травму в надежде на то, что с разрывом в себе можно договориться. Но что-то пока я не слышал о людях, действительно осчастливленных деньгами. Чтобы получить удовлетворение от объекта-причины желания, игнорируя случайные объекты желания нужно быть фетишистом, т.е. быть перверсом, а не обычным невротиком. А нормальным людям нужны не деньги, а признание, их ускользающая самость.

Если осмыслить популярный сегодня пошлый тезис о том, что деньги – это путь к мечте, то надо признать, что в нем есть доля истины. Именно мечты делают субъекта, а деньги позволяют увидеть «куда ведут мечты».