Вышли мы все из ваада

Поезд в Ригу пришел рано утром, и у меня было достаточно времени походить по центру города, вспомнить о своих давних его посещениях, еще раз полюбоваться оставшимися в памяти городскими пейзажами. Никого, кому можно было бы позвонить, с кем можно было бы встретиться, у меня в Риге уже не было. Посидел в скверике, походил по набережной Даугавы, Прошел мимо Домского собора. Вспомнил концерт органной музыки, когда в храме звук висел в воздухе настолько осязаемо, что, казалось, его можно было потрогать руками. Попил кофе в кабачке, который когда-то назывался «12 стульев» – там действительно было только 12 посадочных мест, напоминая об известном телевизионном кабачке с таким же названием, и в 10 часов утра подошел к зданию бывшего еврейского театра. Теперь здание принадлежит еврейской общине, и здесь сегодня должна пройти международная конференция «Евреи на постсоветском пространстве: опыт, проблемы, достижения».

1

Вестибюль уже наполнен людьми. Конференция посвящена 20-летию Рижского круглого стола. Того самого «стола», который предварял Первый съезд Ваада – Конфедерации еврейских организаций и общин СССР, созданной в декабре 1989 года. Этот съезд получил серьезный резонанс во всем мире и способствовал подъему национального самосознания советского еврейства, что привело к эмиграции с постсоветского пространства за последующие два десятилетия 1 миллиона 600 тысяч человек.

Тот, первый рижский «круглый стол» прошел в конце мая 1989 г. под общим названием «Проблемы советского еврейства». И вот как-то незаметно пролетело, почти день в день, ровно двадцать лет. На календаре – 22 мая 2009 года. В зале около пятидесяти человек. Большинство давно и очень хорошо знают друг друга. И это неважно, что живем мы в разных странах, разделенные не только государственными границами, но даже морями и океанами. Мы все, как и двадцать лет назад, объединены  одним делом, одной  заботой. Правда, из числа участников сбора двадцатилетней давности в зале находилось только шесть человек.

В зале, где проходят заседания, выставлены фотографии с того, первого «круглого стола».  Возгласы: «Вот этого уже нет… И этого уже нет…»  На одном из снимков – президиум, заседание ведет Леонид Стонов.

Когда-то он, доктор наук, профессор, многолетний отказник, приходил ежедневно, как на службу, в московский ОВИР и давал бесплатные консультации тем, кто не мог добиться от властей разрешения на выезд. Вскоре после первого съезда Ваада он уехал в США и в течение многих лет работал исполнительным директором Объединения комитетов по оказанию помощи евреям бывшего СССР (UCSJ). И мало кто теперь уже помнит, что именно эта международная правозащитная организация обеспечила финансирование первого съезда Ваада. Л.Стонова в зале нет, он не приехал, и теперь UCSJ могу на конференции представлять, видимо, только я: в течение десяти последних лет я возглавлял его минское бюро.

Сегодня на конференцию вынесен лишь один глобальный вопрос: что произошло с бывшим советским еврейством после распада СССР. Изменилось ли отношение к нашему народу на постсоветском пространстве и в мире после ухода с исторической арены коммунистического режима; как сложилась  судьба тех, кто остался, и тех, кто уехал;  какие перед ними стоят проблемы и существуют ли пути их реализации.

А главное, какое мы сами ко всему этому имеем отношение; какие проблемы решены, а какие ждут своего решения, и что может сделать в современных условиях мировое еврейство, чтобы решить, наконец, так и не решенный за все предыдущие века пресловутый «еврейский вопрос». 

Двадцать лет назад участники «круглого стола» взяли на себя ответственность за судьбы советского еврейства. Я на той, первой, встрече не был, но был на всех последующих заседаниях координационного совета по подготовке первого съезда Ваада, да и на самом съезде в московском Доме кино вел одно из заседаний. Но время неумолимо, каждое новое событие загоняет в глубины памяти то, что уже свершилось, и теперь, чтобы зафиксировать на бумаге какие-то мгновения пролетевших десятилетий, приходится обращаться к сохранившимся документам.

Вот перед моими глазами две большие страницы «Международной еврейской газеты» («МЕГ») за май 1992 год (№9) со стенограммой другого круглого стола, накануне третьего съезда Ваада. У меня уже к этому времени – два года работы в его президиуме. Впереди распад СССР и распад Ваада на еврейские объединения отдельных государств, но мы об этом еще не догадываемся. Нахожу свое выступление.

«…Это замечательно – евреи начали говорить о своих проблемах вслух: то, что звучало за закрытыми дверьми, стало звучать на собраниях, на страницах еврейской прессы. Этот процесс уже не остановишь. И это является основной исторической заслугой Ваада.

Вместе с тем, Ваад так и не стал полномочным представителем интересов евреев на государственном уровне. До сих пор на всех этажах государственного строительства судьбу евреев, как и других малых народов, решают без них. Во-вторых, Ваад содержит в себе одно весьма серьезное противоречие: с одной стороны, он является организацией активистской, а с другой стороны, он берется представлять интересы всего еврейского населения страны, которое этих активистов не избирало, потому что всееврейские выборы практически провести невозможно…» 

Вот выступление Михаила Членова, сопредседателя Ваада. «Мы не представляем из себя государство в государстве. У нас нет своих властных или законодательных структур. Мы живем в стране, где существуют свои законы. Ваад никогда не стремился стать еврейским правительством или чем-нибудь иным в таком духе. Это организация национальная, имеющая своей задачей защиту национальных прав и выработку национальной стратеги».

Перебираю дальше свой архив и нахожу статью вице-президента Ваада России Романа Спектора («МЕГ», 1997, №11-12). Статья посвящена созданию в России еврейской национально-культурной автономии (НКА).

«Национальная политика – это важнейший и долгосрочный ресурс государственного строительства. НКА – это законом предусмотренный институт, который связывает национальные меньшинства и государство на основе взаимной ответственности. Государство, будучи правопреемником СССР, –  наш должник, и НКА – это способ предъявить ему счет за утрату общественных, культурных, образовательных, информационных и просветительских институтов, которых у нас было предостаточно даже по сегодняшним меркам, а также общинной собственности, которая была национализирована».

2

Под крики толпы угрожающей,

хрипящей и стонущей вслед,

последний еврей уезжающий

погасит на станции свет.

Этими словами двадцать с лишним лет назад Булат Окуджава начинал одно из своих стихотворений. Оно было посвящено Большой алие девяностых. Сколько должно еще пройти времени до того момента, когда Россию покинет последний еврей, и наступит ли в этой стране после его отъезда темнота, никто сегодня сказать еще не может.

А вот что касается «толпы угрожающей, хрипящей и стонущей вслед», то такие толпы мы видели и продолжаем видеть, и уже по одному этому факту можно судить хотя бы о том, что свет на этой станции погас уже давно. И что-то не видно, чтобы кому-то, кроме евреев, эти толпы мешали. «Хозяева» этой «станции» ласково поглаживают по головке приближенных к себе евреев, делают перед всем миром вид, что любят их и никому не дадут в обиду, но «хрипящие и стонущие» толпы располагают, тем не менее, всеми возможностями «хрипеть и стонать» по еврейскому адресу. А их полномочные представители, всевозможные прохановы и шевченки, без труда почти еженедельно получают открытый эфир на телевидении и в качестве доказательства, что в России еще существует свобода слова, декларируют свои погромные идеи перед всем народом.

Память переносит меня в мокрый и неуютный декабрь 1989 года. Толпа каких-то отморозков не хрипами и стонами, а вполне отчетливыми оскорблениями и угрозами встречала 28 лет назад у входа в московский Дом кино делегатов открывавшегося Первого съезда Ваада. В Москву тогда съехались представители большинства еврейских общественных организаций и религиозных общин уходящего в прошлое, но пока все еще существовавшего Советского Союза. Искаженные злобой лица. Какие-то кривляющиеся, базарного вида тетки. Размахивающие кулаками небрежно одетые молодые люди. Выкрикивающий что-то в мегафон Осташвили – тот самый, что потом отвечал в суде за аналогичную авантюру в Доме литераторов, а позднее покончил собой в тюрьме (если ему только в этом не помогли).

Тогда, четверть века назад, русский человек, заявляющий о своей любви к собственному народу, считался патриотом. Грузин или, скажем, армянин, заявляющий о своей любви к своему грузинскому или армянскому народу, считался националистом. А еврей, заявляющий о своей любви к своему еврейскому народу, почему-то считался сионистом. И что же изменилось за эти четверть века? Государственный антисемитизм исключен из внутренней политики, но зато получил полную легитимность антисемитизм общественный. А еще можно теперь с полной уверенностью сказать, что загнанное в подполье политикой властей национальное самосознание и историческую память евреев удалось сохранить и поднять на тот уровень, на котором находятся эти же элементы у других народов, тех же грузин и армян.

Вот чтобы достичь это и изменить совершенно позорную для современного цивилизованного государства практику двойной морали, и собрались тогда, в декабре 1989 года, делегаты всесоюзного еврейского съезда, создавшего Конфедерацию еврейских организаций и общин СССР.

И дали они ей тогда название Ваад. Это была дань памяти аналогичной организации, существовавшей некогда в уникальном по своей политике веротерпимости Великом княжестве Литовском.

Ваад дал мощный толчок к развитию еврейского общественного движения во всей стране, а сам съезд получил значительный резонанс во всем мире и способствовал подъему национального самосознания евреев. Это дало такой стимул эмиграционному процессу, что более полутора миллиона человек решились на коренную ломку своей судьбы и смену страны обитания.  Однако мало кто знает, что проведению этого съезда предшествовала кропотливая работа большой группы активистов, которая началась еще в 1988 г., когда возникла первая официально зарегистрированная общесоюзная Еврейская культурная ассоциация, и по всей стране стали как грибы расти еврейские общественные организации и возрождаться религиозные общины. К весне же 1989 г. стала ясна необходимость создания такой всесоюзной структуры, которая могла бы не только координировать деятельность всех этих организаций, но и осуществлять их представительство перед властями внутри страны и различными еврейскими организациями за рубежом.

«Круглый стол» в мае 1989 г., с которого я начал свой рассказ, собственно, и принял решение созвать в декабре общесоюзный съезд. Был избран оргкомитет будущего съезда. В Москве ежемесячно стал собираться координационный совет, итогом работы которого и стал съезд еврейских организаций и общин всей страны. Более трехсот организаций прислали на съезд своих представителей. Так возникла Конфедерация еврейских организаций и общин (Ваад) СССР, которую возглавил президиум. Сопредседателями Ваада стали москвич Михаил (Мика) Членов, киевлянин Иосиф Зисельс и рижанин Сэм Зильбер.

В 1989-1991 гг. Ваад становится основной еврейской организацией в СССР, представляющей общину как внутри страны, так и за рубежом. Процесс создания еврейских организаций на местах получил ускорение, стали появляться еврейские школы – воскресные и общеобразовательные, детские сады, многочисленные курсы по изучению иврита, летние оздоровительные лагеря для подростков и т.д. В Эстонии стала издаваться первая на постсоветском пространстве русскоязычная еврейская газета «Хашахар». В президиуме Ваада, а затем и на местах начался выпуск информационных бюллетеней, в Москве – выпуск «Еврейской газеты». Одним из наиболее серьезных моментов в жизни еврейской общины явилось полное открытие каналов еврейской эмиграции. Начался массовый выезд советских евреев за рубеж. В целом, это был период своеобразного «еврейского Ренессанса».

Это действительно было замечательное время. Но уже тогда, в первые годы существования организованного еврейского движения, было опровергнуто одно популярное утверждение, на котором строилась политика непризнания еврейского народа как единой нации, основанная на представлении о евреях как гражданах разных стран, которых объединяет только вера. Оказалось, что все мы – и светские, и религиозные, и ашкеназы, и сефарды, и русскоязычные, и говорящие на иных языках чувствуем свою ответственность за миллионы разбросанных по всему миру евреев. И руководство Ваада открыто декларировало свои позиции как в своей внутренней, так и во внешней политике.

Конечно же, и этот вопрос крайне политизирован. Руководители государств на постсоветском пространстве стремятся изменить тот отрицательный имидж, который тянется за ними со сталинско-брежневских времен, и пытаются продемонстрировать положительную динамику, в первую очередь, в национальном вопросе. Главным итогом этого процесса стала реинтеграция российского еврейства в еврейский мир. Думается, это одно из главных достижений зародившегося четверть века назад массового еврейского общественного движения, лидеры которого взяли на себя ответственность за судьбы советского еврейства.

3

Алия из стран бывшего СССР в начале 1990-х поистине стала мировой сенсацией. В Еврейском Агентстве царила эйфория. Но о том, как сложно работать с огромной массой людей, которым нужно было принимать решение о возможной репатриации, знали тогда в полной мере лишь активисты еврейских общественных организаций. Мало кто из них был способен взять на себя ответственность и подталкивать к принятию такого решения тех, кто готов был внезапно сломать привычный ритм жизни и отправиться в другую страну, с иным разговорным языком, иными национальными традициями и иными климатическими условиями. Переписка с уже совершившими алию подсказывала им, что многим из них придется потерять привычную работу и, возможно, даже профессию. Чаще всего убеждала мысль, что это они делают ради детей и внуков. Мне запомнилась сентенция, высказанная мне как-то моим минским соседом Люсом Матро: «Я знаю, что в Израиле мой социальный статус будет на порядок ниже, а материальное положение на порядок выше. Но я знаю также и то, что у моих детей и внуков одно будет соответствовать другому».

Еврейских активистов, занимающихся проблемами будущих олим, называли сионистами, хотя многие из них и не помышляли об отъезде, а работали, в большинстве не получая никакого материального вознаграждения, из чувства долга перед своим народом.

Их иронически называли «профессиональными евреями». Существовала даже такая поговорка: «Сионизм – это когда один еврей за счет другого еврея отправляет третьего жить в Израиле».

Спустя два с половиной десятилетия после начала Большой алии политика Израиля в отношении репатриантов не поменялась, хотя и звучат голоса о необходимости внести изменения в Закон о возвращении. Если раньше говорили: «евреи – не евреи, главное, что не арабы, потом разберемся», то теперь отношение к новым репатриантам более внимательное, скорее даже пристальное. И все же поговорка «Поскребите интеллигента большого города, и вы всегда найдете в нем процент еврейской крови» пока остается актуальной. Не случайно ныне покойный крупнейший специалист в области иудаики Рашид Капланов говорил, что еврейская демография – это оккультная наука. Особенно актуальными эти слова становятся тогда, когда речь заходит о развитии еврейской национальной идентичности.

Этот вопрос был едва ли не центральным на международной конференции «Евреи на постсоветском пространстве: опыт, проблемы, достижения», состоявшейся 22 – 24 мая 2009 г. в Риге и посвященной 20-летию «того первого круглого стола», что предварял Первый съезд Ваада. Тогда в своем выступлении известный этнограф профессор М. Членов привел три основных современных типа еврейской идентичности. Вот они.

Религиозно-общинный, характерный для США, где еврейское население – и светское, в том числе – в той или иной форме «привязано» к синагоге. Израильский, получивший ныне название «неоэтничности», при котором большинство населения причисляет себя к новой национальности – израильтянам.

Русско-еврейский, характерный для стран бывшего СССР, где еврейское население, даже  утратив национальную культуру и разговорный язык,  в какой-то мере еще сохранило национальное самосознание и элементы религиозной традиции. М.Членов убежден: необходим пересмотр галахических положений, иначе будут окончательно подорваны демографические позиции еврейской диаспоры, ибо межнациональные браки евреев на территории бывшего СССР уже превысили 80%.

Я просматриваю свои дневниковые записи, сделанные по горячим следам в летние дни после рижской конференции, пытаюсь их проанализировать. И даже сейчас, спустя почти десяток лет, не устаю удивляться, какое же огромное историческое полотно было поднято в те короткие три неполных дня, что шла наша встреча. И как же она обогатила наше представление о сегодняшнем еврейском мире. Еврейская диаспора в странах бывшего СССР быстро сокращается.

Еврейского населения становится все меньше и меньше, и параллельно все острее и острее становится вопрос сохранения исторического и культурного наследия народа, проживавшего на этой территории не менее четырех столетий (а для западной зоны – не менее семи столетий).

Практически не решается проблема охраны еврейских кладбищ от вандалов и консервации бесценных древних кладбищенских памятников – мацейв. Ими уже просто некому заниматься, ибо евреи живут ныне только в больших городах. Еврейские кладбища «христианизируются». Большинство малых городов и районных центров бывшей «черты оседлости» некогда возникли как еврейские местечки, началом которых обычно служили строительство синагог и закладка кладбищ. Теперь эти кладбища (если они конечно еще не снесены) находятся в центральной части городов, в которых уже практически нет еврейского населения. Похоронить родственников там, близко к центру, желают многие, а в итоге незаметно на месте еврейских могил появляются кресты.

Серьезнейшие проблемы испытывает еврейская русскоязычная пресса. Поистине, как говорит современная пословица, «нет повести печальнее на свете, чем повесть о еврее и газете». Привыкшая к печатному слову «возрастная» аудитория скудеет и начинает страдать телевизионной зависимостью, а параллельно с этим более молодая аудитория все больше становится интернето-зависимой.

Роль иудаизма в сохранении еврейской национальной идентичности в странах бывшей советской диаспоры также сведена до минимума. В большинстве небольших городов бывшие ортодоксальные общины не могут порой собрать миньян для субботней молитвы. Многое могли бы сделать в этом отношении возникшие общины так называемого прогрессивного иудаизма, относящиеся к либеральным течениям еврейской религии, но их развитию серьезно препятствует конфронтация с ортодоксами – ведущей формой иудаизма в Израиле. Самое же печальное, что дело не в идеологии, а в несправедливом распределении финансирования в религиозном мире. Обидно наблюдать картину, когда у ортодоксов находится финансирование на все то, о чем реформистам в странах бывшего СССР не приходится даже мечтать. Ортодоксы находят средства и на содержание религиозных школ, и на возведение собственных синагог, и на обеды для верующих, и на содержание кладбищ, и на издание газет на иврите и выпуск всевозможных бюллетеней на русском языке, и т.д., а  реформисты – не более чем на чаепитие в шаббат.

    Ну, и, конечно, невозможно даже в самом кратком обзоре обойти тему антисемитизма и ксенофобии на постсоветском пространстве.

4

В Вааде в свое время существовала программа мониторинга антисемитизма. Я в течение трех лет был членом президиума, попав в него после того, как представитель Литвы Эммануэль Зингерис стал министром в правительстве своей страны и освободил одно место в президиуме. Я тогда, в начале мая 1990 года, стал представителем белорусского еврейства, и так получилось, что эта мониторинговая программа была поручена мне. К тому времени, как было принято такое решение, у меня уже было опубликовано в Таллине, в газете «Хашахар», несколько статей о ситуации с этим непростым вопросом в Беларуси. Осенью 1990 года я полтора месяца провел в Иерусалиме, изучая еврейскую историю на особых курсах «Натива» в Институте истории имени Ицхака бен-Цви, и в эти дни на меня «вышла» сотрудница отдела СССР и Восточной Европы Еврейского университета Людмила Цигельман. Она знакомилась с состоянием «еврейского вопроса» в советской диаспоре, и, прочитав мои статьи, которые я, уезжая на учебу, захватил с собой, предложила мне написать статью в журнал, который тогда готовила к выпуску, что я и сделал. Забегая вперед, могу сказать, что журнал вышел. Статью мою Людмила серьезно подредактировала, но главное, что вышел он спустя пару месяцев… на английском языке.

Получив под свою ответственность изучение состояния антисемитизма на территории всего СССР, я попытался начать собирать необходимую информацию. Откликнулись все республики, кроме Украины, у которой был свой центр мониторинга. Но тут выяснилось, что не у всех членов президиума одинаковое отношение к этой проблеме.

Весьма популярным мнением было таково, что, дескать, «антисемитизм – это болезнь, и кто болеет, тот пусть и лечится». Информацию, дескать, собирать, конечно, надо, но средств лечения такого массового заболевания, как антисемитизм, все равно еще не найдено. Я настаивал. Вопросу этому на заседаниях президиума стали уделять много времени, потому что у меня нашлись союзники. Однажды на заседание президиума даже был приглашен известный адвокат Генри Резник, который нам всем вполне внятно разъяснил, что в тоталитарном государстве, где еще совсем недавно антисемитизм был элементом государственной политики, и не только внутренней, но и внешней, борьба с ним – дело бессмысленное.

Я продолжал настаивать, вызывая раздражение многих членов президиума. Мика Членов однажды даже сказал мне при всех: «Ну что ты, Яша, рубашку на груди рвешь?! Ты знаешь хоть один случай, чтобы какого-нибудь еврея в наше время убили только за то, что он еврей?».

На мое замечание, что, дескать, стоит ли нам ждать, пока евреев начнут убивать, никто не среагировал. Прошло еще какие-то время, и я понял, что позиция Мики строится не на собственном убеждении, а на американской концепции борьбы с антисемитизмом. Помог случай.  

В декабре 1991 года делегация Ваада – Иосиф Зисельс, Мика Членов и я – полетели в Нью-Йорк на совместное заседание с Джойнтом по вопросу координации деятельности в вопросах, имеющих общий интерес. В Америке мы пробыли всего три дня, но я успел сделать два очень важных для меня визита. Во-первых, я встретился с актрисой Рут Каминской, которая некогда почти год жила на вольной высылке в нашей семье в Гомеле, еще будучи в те дни  женой известного джазового трубача Эдди Рознера. А, во-вторых, член президиума Саша Шмуклер, который к этому времени уже четыре месяца был невозвращенцем, организовал мне встречу с руководством Антидиффамационной Лиги (АДЛ).  Я надеялся, что мы найдем общий язык и сможем начать какие-то скоординированные акции. Например, возможно, мне удастся убедить руководство АДЛ помочь Вааду с выпуском бюллетеня, освещающего состояние антисемитизма в СССР. Однако все сложилось совсем не так, как я предполагал.

Меня попросили осветить вопрос. На освещение ушло минут сорок. Я рассказывал о том, что произошло в начале года: взбудоражившие общество слухи об угрозе погромов и взлете активности антисемитской прессы, о действиях общества «Память», о выпуске и широком хождении среди населения брошюр с «Протоколами сионских мудрецов», и т.д.

Переводил Саша Шмуклер. Однвко буквально на 41-й минуте меня перебили двумя вопросами. Вопросы эти повергли меня в смятение.  Первый: «Сколько евреев линчевали в Советском Союзе в этом году?». Пришлось ответить, что такие случаи не характерны для нашей страны. Тут же последовал второй вопрос: «Сколько синагог было подожжено или вообще сожжено в этом году?». Ответ был аналогичным. Мне тут же кратко привели статистику аналогичных акций в США за текущий год, и вопрос был исчерпан.

У американских евреев было свое отношение к проблеме антисемитизма. Из всех форм антисемитизма для них самой существенной была только одна – криминальная. Нагнетание антиеврейских настроений в обществе было для них простым проявлением свободы слова и печати, оуществлением личного права на собственное мнение и права выражать его в любой форме. Теперь я понял, откуда у Мики Членова такой подход к обсуждаемой нами проблеме.

Однако, несмотря ни на что, на заседаниях президиума Ваада я продолжал настаивать на том, что проблему антисемитизма нужно непременно вывести на государственный уровень. Нашли общий язык: я готовлю вопрос, собираю факты, документы, а там посмотрим, как сложится обстановка.

Моим соратником в этом процессе стал москвич Новосельский Марк Михайлович, который был хоть и старше меня, но был таким же энтузиастом в этом вопросе. И мы действительно серьезно поработали. Даже настояли на проведении всесоюзной конференции, на которую собрались все те, кто в республиках вел мониторинг и присылал нам свои отчеты.

Мы с Марком Михайловичем побывали даже на приеме у председателя парламентского Комитета по правам человека Сергея Адамовича Ковалева.

И парламентские слушания в Верховном совете действительно состоялись, правда, уже без меня. Произошло это тогда, когда Россия стала самостоятельным государством, – 23 ноября 1992 года. Это были первые в российской империи слушания такого рода. Но я к этому времени как гражданин иного государства к такому событию формально уже не имел никакого отношения. Лидеры Российского Ваада даже не пригласили меня на обсуждение хотя бы просто формально, как одного из авторов проекта. 

Это тем более было неприятно, что к этому времени моя правота по отношению к серьезности проблемы антисемитизма в стране стала очевидной, хотя внешне на взаимотношниях между членами президиума Ваада это никак не отразилось.

Дело в том, что за несколько месяцев до этого, в начале июля, в Брюсселе состоялась пленарная ассамблея Всемирного еврейского конгресса (ВЕКа), и мне пришлось на одном из заседаний Конгресса, практически экпромтом (на подготовку был отведен один вечер), сделать доклад об антисемитизме в Советском Союзе. Самого Союза к этому времени уже полгода как не существовало, но во внутриполитической обстановке в стране этого еще практически никак не ощущалось, и ситуацию пришлось освещать с учетом обстановки во всех республиках, откуда я получал информацию. Благо, материалы я захватил  с собой. Так, на всякий случай. Пригодились.

Чья это была инициатива – сделать такой ранее не планировавшийся доклад, я не знаю. Ко мне подошел Мика Членов и коротко сказал: «Подготовь выступление. Завтра на утреннем заседании у тебя будет полчаса». Всё. Пришлось немедленно уединиться и засесть за бумаги. К полуночи доклад был готов.

Сам доклад проходил при абсолютном молчании зала. Я читал текст по-русски, в наушники людям шел синхронный перевод.

Я был очень взволнован: ответственность была огромная, ибо речь шла не столько даже о пресловутом еврейском вопросе, сколько о репутации огромной державы. О том, какой была реакция конгресса на мое выступление, я не знаю. Английским я не владею, лезть с расспросами к Мике или к кому-либо еще из членов делегации я не хотел, а все почему-то молчали.

Зато по возвращении в Минск я узнал об иной реакции. Я еще ехал в автобусе до Бреста, где должен был пересесть на поезд, а в кабинете главврача моей клинической больницы скорой помощи в Минске уже сидели «люди в штатском». При этом выяснилось, что в тот день, когда я выступал с трибуны конгресса, у меня было дежурство по больнице. Объяснения, что я просто поменялся дежурствами, никого не убедили. В тот день возник один оригинальный прецедент: я стал единственным врачом огромной клиники, кому негласно было запрещено меняться с коллегами дежурствами.

В итоге, с тех пор, если мне нужно было выехать куда-то на семинар, на конференцию или на конгресс (а таких поездок было достаточно много – времена были бурные), на предложение поменяться с кем-нибудь дежурствами, я получал вежливый отказ.   Но выход был. Я должен был свои дежурства «продать». Человек дежурил по больнице, ставил свою подпись под своими  заключениями, но в ведомостях официально числился дежурантом я. Даже если я в это время был за границей. При получении зарплаты я с этими людьми рассчитывался. Наличными, а это немедленно отразилось на материальном благосостоянии моей семьи.

Но вскоре я узнал и иное мнение. Как-то утром, добираясь до больницы, я столкнулся в автобусе с главным врачом клиники. Это была молодая красивая женщина. Она пришла к нам в больницу уже после инцидента с моим докладом на Всемирном еврейском конгрессе, и так получилось, что до этого времени мы с ней в личном плане как-то не пересекались. Она поздоровалась со мной, а потом, после нескольких приличествующих случаю слов, сказала следующее: «Яков Зиновьевич! Я вас очень хорошо понимаю. Я по национальности полька. Так что я прекрасно понимаю и вас и всё то, чем вы занимаетесь».

Я очень хорошо запомнил эти слова. Они великолепно отражали всю глубину и весь трагизм ситуации, в которых оказались народы наших стран на пути к «торжеству коммунистического завтра». 

И вот пролетело 25 лет. Судебные процессы по вопросам разжигания национальной розни ведутся, газетные статьи по еврейской тематике публикуются, а пропаганда антисемитизма не уменьшается. Вновь муссируются «Протоколы сионских мудрецов» и стремление евреев к мировому господству.

Вновь обсуждается порочность еврейской религии и «талмудического мировоззрения». И вновь из России течет этот мутный поток неонацистской литературы. Запретили некогда антисемитскую газету «Аль-Кодс», на ее месте появилась газета «Дуэль». Потом запретили «Дуэль» – начала выходить газета «К барьеру!». Тот же дизайн, те же авторы, те же протухшие антисемитские мифы и карикатуры. Брызжут злобой в адрес евреев и их «исторической вины» перед всем миром (ни больше, ни меньше!) газета «Завтра» и журнал «Наш современник». На смену антисионизму пришел антиизраилизм, но в целом – ничего не изменилось. Все та же злоба, та же выплескивающаяся наружу ненависть.

Пролетело и восемь лет со дня последней конференции в Риге. В ситуации с еврейским вопросом в странах бывшего СССР мало что меняется, хотя, как говорят врачи, положение больного тяжелое, но стабильное. Идет тотальная ассимиляция оставшегося на этой территории еврейского населения. Процесс урбанизации привел к тому, что следа не осталось от мест компактного проживания евреев. Прекратилась общинная жизнь. Дело соблюдения национальных традиций находится в руках небольшого числа националистически настроенных активистов еврейских организаций. Ушли из жизни последние носители основных национальных ценностей. Исчез разговорный еврейский язык.  Возник и утвердился феномен русскоязычной еврейской культуры. Еще два-три поколения, и окончательно исчезнет национальное самосознание, и от памяти о пребывании когда-то на этой земле нескольких миллионов евреев останутся лишь чудом сохранившиеся мацейвы на заброшенных бывших еврейских кладбищах. И то, если к этому времени они не будут окончательно застроены растущими и благоустраивающимися городами.

5

Конференция в Риге, с рассказа о которой я начал свои воспоминания, открылась с обсуждений общих вопросов. Главный из них – место, которое занимают сегодня евреи в мире. Все выступающие  были едины в одном: если двадцать лет назад мы были «евреями молчания» (так называлась известная пьеса Эли Визеля), то в 1989 году «евреи заговорили». И это – историческая заслуга тех, кто первыми взял на себя ответственность за судьбу еврейской общины. «Произошла реинтеграция советского еврейства в еврейский мир» (Иосиф Зисельс, Киев).

«Теперь о государстве судят по состоянию еврейской общины:  если евреям комфортно, с этим государством можно иметь дело» (Аркадий Сухаренко, Рига). «Сегодня многие государства стремятся изменить свой имидж, а, чтобы сделать это, надо показать изменения в национальном вопросе.

А национальный вопрос – это, прежде всего,  еврейский вопрос. Умные лидеры государств быстро оценили это и взяли под контроль  зарождающееся еврейское движение» (Зеев Ханин, Израиль).

Вторая важнейшая проблема, которая решалась все эти двадцать лет, – конфликт между сионистами и автономистами (последние – сторонники жизни евреев в диаспоре, так они называли себя в начале прошлого века).

И.Зиссельс подтверждает: мы в Вааде в свое время быстро поняли –  заниматься надо и теми, и другими. Репатриация евреев  из стран бывшего СССР стала самым ярким  геополитическим явлением начала 1990-х гг. Простое сопоставление данных. В 1989 г. в Израиль из СССР выехало 12,7 тыс. чел., но уже на следующий год – 185,2 тыс., а еще через год – 147,8 тыс. Всего же из стран бывшего СССР в Израиль за период 1989 – 2008 гг. совершила алию 991 тыс. чел.

Представитель ХИАСа (общества поддержки беженцев и эмигрантов) Леонард Терлицкий приводит данные о выезде евреев стран бывшего СССР в третьи страны (до 1999 г.). Всего выехало 700 тыс. чел., в том числе, в США – 500 тыс., в Германию – 100 тыс.  В последующем цифры репатриации/эмиграции начали выравниваться: 2000  год – 60192/12900,  2001 год – 43580/19400, 2002 год – 33567/19000, 2003 год. – 23268/15300,  2004 год – 20898/14200. Любопытными представляются и некоторые данные о расселении израильтян по другим странам: в одном только 2005  году из Израиля уехало 50 тыс. чел., родившихся в этой стране (сабры). Пример: в  Москве в настоящее время проживает около 100 тыс. израильтян (данные Сохнута).

Конференция обсуждала все многочисленные стороны еврейской жизни. Вопросы образования освещали видные ученые России и Израиля. Отмечалось, что первые еврейские университеты возникли еще в 1989  г. (Петербург).

Ведущими из них сегодня являются Международный Соломонов университет и Государственная академия им. Маймонида. С интересом выслушали сообщение директора Центра научных работников и преподавателей иудаики в ВУЗах «Сэфэр» Виктории Мочаловой о том, как этот центр помогает студентам и преподавателям.

Директор Украинского центра изучения Холокоста Анатолий Подольский освещал вопрос преподавания этой дисциплины. «Происходит определенная холокостизация мировой истории», –  говорил он. Воспитание исторической памяти на наиболее трагических страницах истории своего народа оказалось весьма действенной, и теперь историки многих стран ищут геноцид в истории своих народов.

Кто-то из зала бросил исторический афоризм Н.Некрасова: «Дело верно, когда под ним струится кровь». И в самом деле, невольно задумываешься: когда же наконец люди перестанут строить свое благополучие на невинной крови других?! «Мы не ответственны за прошлое, – говорил А. Подольский. – Но мы ответственны за память о прошлом».

Непростую судьбу еврейской прессы обсуждала секция под председательством главного редактора «Международной еврейской газеты» Танкреда Голенпольского. Я рассказывал о белорусских изданиях, о нашей газете «Авив», о ее роли в борьбе с еврейской ассимиляцией и нарастающей угрозой неонацизма.

Оживленная дискуссия на конференции возникла по вопросу сохранения еврейского исторического и культурного наследия, охраны еврейских кладбищ от вандалов и консервации не имеющих цены древних кладбищенских памятников – мацейв. Обсуждался и поднятый мной вопрос о «христианизации» еврейских кладбищ.

Одна из наиболее значимых тем для обсуждения – антисемитизм и ксенофобия на постсоветском пространстве. Ей было посвящено отдельное заседание. Я докладывал о ситуации в Беларуси, Александр Брод – в России, Вячеслав Лихачев – в Украине. Председательствовал Михаил Членов. Заключительное слово по проблеме антисемитизма было за Марком Левиным, членом Национальной Конференции в поддержку евреев России, Украины, стран Балтии и Евразии (Вашингтон). Эта организация была представлена в Риге делегацией из четырех человек. Президентом ее ныне избран наш бывший соратник по президиуму Ваада Александр Шмуклер, тот самый, который привел меня в декабре 1991 года в нью-йоркский офис Антидиффамационной лиги. В Риге Саша председательствовал на секции по еврейскому образованию и иудаике.

Надо сказать, что на рижской конференции отдельное заседания было посвящено деятельности международных еврейских организаций, работающих по оказанию помощи еврейскому населению бывшего СССР. Их представители выступили с краткими сообщениями. Кое-кто с известной долей иронии.

«Когда я много лет назад ехал работать в СССР, –  рассказывал представитель Джойнта Ицхак Авербух, –  мне говорило руководство:  в этой стране мы никогда не будем заниматься оказанием социальной помощи населению (сегодня через местные хеседы такую помощь получают около 200 тысяч человек);  мы никогда не будем обладать собственной недвижимостью (сегодня у нас на балансе  здания общей площадью в 55 тысяч кв м); и наконец,  здесь мы никогда не будем иметь собственные представительства (сейчас их у нас уже 16, а в Баку, Тбилиси, Одессе, Харькове и Ташкенте их возглавляют местные кадры)». 

Представитель Еврейского Агентства (Сохнута) Алекс Кац отметил, как  высоко руководство этой организации ценит наличие сильной еврейской общины в странах диаспоры. Самое главное, отмечал он, создать условия для сохранения евреями своей национальной идентичности. Кац выразил уверенность, что с приходом нового руководителя  (им стал Натан Щаранский) Сохнут будет работать еще лучше.

У каждой организации – своя специфика. Национальная Конференция поддерживает тесную связь с правительством США, с посольствами стран СНГ в Вашингтоне, часто посещает страны диаспоры (Марк Левин). ХИАС, как выяснилось, поддерживает не только еврейское население: в свое время значительную помощь получили через ХИАС беженцы из Вьетнама, теперь – из Ирана (Леонард Терлицкий).

А международная организация ОРТ (сохранилось ее старое название – Организация ремесленного труда) обеспечивает образовательные программы по 55-ти проектам профессионального обучения, например, для матерей-одиночек в Молдове или населения ряда стран Африки (Давид Бениш).

Координации всех этих проектов коснулся в своем выступлении директор по международным связям Американского еврейского конгресса реформистский раввин Эндрю Бейкер.

Конференция длилась три дня. Заседания шли почти без перерыва по десять часов. Разъезжались усталые, но довольные.

И вот пробежало еще почти десять лет. Как мы видим, многие вопросы еврейской жизни за эти годы удалось решить, но все, видимо, не решить никогда. И в этом – существо нашей жизни.

Надо просто идти вперед.