Собран строго по ГОСТу,

*  *  *

Не иссушит корней
Время жёлтой метелью –
Маму мамы моей
Называли Рахелью.

Из фанеры жильё –
(Так друг друга и греем!) –
Там, где мужа её 
Нарекли Моисеем...

Старый дом без крыльца
И капуста в подвале –
Там, где маму отца
Розой все называли,

Там, где нет ни конца
Ни начала баракам –
Там отца у отца
Нарекли Исааком...

Там, где Бог и уют,
Где тепло, как в утробе,
Мне на идиш поют
Мои бабушки обе.

И одной на двоих,
Взяв лишь пулю с собою,
Оба деда моих
Расплатились судьбою...

Жаль, что жизни их не
Отольют на скрижалях...
Время лечит, но мне
Так мучительно жаль их!

На краю бытия
Снова вижу их лица –
Я родился. Ведь я –
Я не мог не родиться...

Не расскажут псалмы,
Как, скрещённые с глиной,
Вместе связаны мы
Все одной пуповиной...

И живу с запасным
Сердцем в левом кармане,
Я – доподлинный сын
Александра и Фани!

*  *  *

В этом городе нет ни дорог,
Ни мостов, ни привычного быта –
Я его рисовал и, как мог,
Я выдавливал жизнь из графита...

Городской неприметный пейзаж:
За окном – всё столбы и овраги...
Затупился простой карандаш –
И повисли дожди на бумаге...

В этом городе нет ни огня,
И дома утонули в тумане,
И живут в нём, не веря в меня,
Нарисованные горожане....

В этом городе – свет-полумрак,
В нём закат перемешан с рассветом –
Объясни мне, любимая, как
Оказалась ты в городе этом?!

Я смотрю на тебя, не дыша,
И лежит деревянный огрызок –
Не хватило мне карандаша,
Чтобы город мой стал тебе близок...

Ты живёшь на бумаге – и что ж? –
Я надеюсь, затерянный всуе –
Если вдруг ты меня позовёшь,
Я себя в уголке дорисую!

*  *  *

Душе хватило капли влаги,
Чтобы она перетекла
С обратной стороны бумаги
На эту сторону стекла…

Всего лишь капли, чтоб капелью
Наполнить мир, себе под стать,
И что-то скрыть за акварелью,
Чтоб явным тайному не стать…

*  *  *

Немой приход стиха,
Как женщина – внезапен:
Предчувствие греха
И на душе – царапин.
И страх, и боль, и стыд,
И к виселице тяга...
И мучиться велит
Проклятая бумага! 

ПОСВЯЩЕНИЕ СОСНЕ

Мне этой ночью было не до сна –
всю ночь я слушал, как поёт сосна.
На хвойной, на невидимой волне
сосна мне пела песню о войне.

И песни этой слышал я слова,
они рождались прямо из ствола,
из лап её тяжёлых, из корней –
на свете песни не было грустней...

И как ту песню не переиначь,
но то была не песня, то был плач –
сосна горючей плакала смолой,
как будто враг пилил её пилой...

Как будто память встала к ней лицом:
как огненным охвачена кольцом,
она стояла там, где шла война,
и на огне сгорали семена...

И вот уже четвёртую весну
война врастала кольцами в сосну,
и крона тяжелела от свинца –
не видно было той войне конца.

И плакала сосна, дыша едва,
как баба, ка солдатская вдова...
Но вырвался росток – «войне конец!» – 
из чёрных четырёх её колец!

*  *  *
Собран строго по ГОСТу,
И по СНИПу вполне,
Приближаюсь к погосту,
Что положен и мне.

И с оценкою «отл»,
С подтверждением «ок»,
Я почти отработал
Гарантийный свой срок.

Я морально старею,
Вместо фазы – земля,
Я свою батарею
Разрядил до нуля.

Ничего не заныкал,
Свет в душе сохраня.
Нажимайте на «выкл»,
Заземляйте меня!

ПОЕЗД

Вдохнёт железная махина
свинцовый воздух привокзальный –
и впереди как бы стихийно
мигнёт сигнальный.

И гул разбавив тишиною,

начнёт движенье скорый поезд,
и рельсы строчкою сплошною
напишут повесть.

В движенье мерном и пологом

с сюжетом, выветренным паром, 
январь опустится прологом
к колёсным парам,

и сердце станет биться чаще
под звуки стыков запоздалых,
и отразится снег скользящий
в глазах усталых...

Какими ни были бы рейсы,
не обойтись нам без напутствий –
пусть лентой Мёбиуса рельсы
продолжат путь свой...

И сквозь узор застывших линий
замечу вдруг, открыв окно я,
что машинист в фуражке синей
похож на Ноя.

*  *  *

Это первая степень свободы –
Черновик разорвать на клочки,
И услышать грунтовые воды,
И вместить мирозданье в зрачки...
Это первая степень побега 
От судьбы и себя самого –
Вдруг ослепнуть от первого снега,
И прозреть в тот же миг от него...
И не важно – во зло иль во благо
Будут слёзы катиться со щёк –
Жизнь порву на клочки, а бумага –
А бумага потерпит ещё!