Марина-Ариэла Меламед

Под созвездием лягушки

Сначала – блюз. Только ритм, ничего, кроме ритма, свинг, два, три, четыре…

 

Говорят, в древности лягушка часто прыгала, поглядывая в небо. Там, на небе, жила звезда, и по вечерам лягушка с ней здоровалась.

– Как дела? – спрашивала звезда.

– Ничего, помаленьку, – отвечала лягушка, и от радости, что видит свою звезду, пыталась до неё допрыгнуть.

Прошли годы, века, тысячелетия. И вот, молодая лягушка, в точности похожая на своего пращура, здоровается со своей звездой.

– Как дела? – спрашивает звезда.

– Ничего, помаленьку, – отвечает лягушка.

 

 

Картина первая. Сказки все это 

 

Мы сидели в кафе на ул. Бен Еуда в ожидании бутерброда. Восточный народ расслабленно обтекал столики, иногда усаживался и тут же закуривал. Мы беседовали о счастье. Что человеку нужно? Свободное время и лишние деньги? Сыграть босанову на саксофоне? Человеку нужно всё и ещё немного. Лучше всего – странного.

– Людям нужен спектакль, – сказал Гриша Француз, – современный, неожиданный, в стиле шоу… Песни, куклы и судьба. Например, про царевну-лягушку. Ты представь – она живёт на болоте, а принца всё нет и нет, уже все сроки прошли, и неизвестно, удастся ли снова превратиться в принцессу… А вокруг – тритоны, осьминоги, глубокодышащие, поговорить не с кем. Одинокая синяя лягушка смотрит на звёзды. А звёзды смотрят на неё. В конце концов, каждый из нас в какой-то степени царевна. Или лягушка…

Идея не особенно увлекла поначалу, но…

– Тут главное – трансформация, – рокотал Гриша, – сбросить шкурку… стать неизвестно кем, хоть жар-птицей.

И вдруг я увидела лёгкую галлюцинацию в жарком воздухе: люди, жующие шварму, выстроились в очередь, напоминающую китайского дракона, хвост очереди тянулся отсюда до Тель-Авива. Очередь била чечётку и закусывала на ходу. А в распахнутом синем небе летела лягушка.

Француз – это фамилия и одновременно кличка, еще с детства. Гриша пенится, как шампанское, и утоляет жажду, как горный ручей, у него вкрадчивые бархатные интонации конферансье, переходящие в шкиперский хрип, он рождён создавать проекты, увлекать и зажигать. «На это пойдут!» – твёрдо заявляет Француз, и в Москве закупают «Нотр Дам» вместе с декорациями. Барды, эти носители народных чаяний, выпекают диск «Смех сквозь струны». Правда, без Гриши, но идея – его. Гришины идеи носятся по земному шару, пытаясь догнать своего автора.

А не так давно, гуляя по миру, Француз нашёл в Мелитополе туристскую фирму с ударным названием «Сбыча мечт!». Город Мелитополь выходил на международную арену: продавал билеты на Сейшелы, Мальдивы и Чангу.

Под плакатом, изображающим Чангу, было написано крупными буквами слово «эсклюзив», а рядом нарисован доллар. Вернувшись в Иерусалим, наш неожиданный друг организовал круиз на Чангу в сопровождении жонглёров, композитора Шаинского и международной группы массовиков-затейников. Рекламу крутили по всем каналам. После заголовка «Сбыча мечт!» под неповторимую музыку «Маккарены» пальмы распускаются на шершавом асфальте и начинают пахнуть удивительным ароматом чая ибискус…

Теперь Француз собирался превратить меня во что-нибудь практичное, почти в демисезонное пальто. Вы понимаете, как мне повезло?

– Пора, – сказал он своим неповторимым голосом, и я услыхала, как бьют склянки на корабле, – пора, чтобы все узнали, какая ты царевна!

Очень лягушка должна была этому способствовать… Первые несколько вариантов сценария мы выкинули, я не хочу о них вспоминать. Правда, там был счастливый финал... Сколько было написано счастливых финалов, все пришлось выкинуть в корзину.

– Нет, – сказал Француз, – это никого не интересует. Ты будешь петь, потом кукла, потом текст, потом снова песня, кукла, текст… Это должно быть шоу. Тогда его купят, а ты разбогатеешь.

Я осознала и впряглась. Даже стала приплясывать в нужных местах. Скаковая лягушка…

 

Итак, дамы и господа, «Шоу в сопровождении лягушки»! Давным-давно, или совсем недавно жила-была на свете лягушка. Росой умывалась, в пруду купалась, хорошая, интеллигентная лягушка.

У каждого из нас есть своё созвездие, мои дорогие Скорпионы, Львы, орлы, куропатки, рогатые олени…

Но все мы, сами того не замечая, живём под созвездием Лягушки. Вы скажете – нет такого созвездия, и будете абсолютно правы! Но такое созвездие есть.

 

 

Картина вторая. Концепция прыжка

 

Режиссёр Лёша Ленский, похожий на небольшого рыжего Бармалея,  двигался быстро, а говорил ещё быстрее. Когда-то он поступал в Щукинское пять лет подряд – и поступил! – сразу же уехал в Израиль. Тут он успел поставить «Здравствуйте, Доктор!» с Французом, «Обыкновенный диагноз» без Француза и собрался покорять Москву.

– Мой путь во тьму, – мрачно говорил он и трагически закуривал. – Из темноты – во тьму.

– Нам не по пути, – отвечала я, – у меня рельсы кончились. И вообще, я люблю Иерусалим.

– Люби на здоровье, – соглашался он, – целуй свои мезузы… Везде одно и то же болото. Все наши прыжки – до соседней кочки. Прыгать с места на место, – это мы неплохо умеем…

Лёша Ленский, кстати, успел пожить в Америке ещё до нашей встречи с «Лягушкой». Продержался год, но ранчо так и не приобрёл. Вернувшись в Израиль, он придумал радиопередачу «В тихом омуте», разыгрывал почтеннейшую публику с пяти до шести пополудни.

Звонит герпетологу, к примеру, и требует приехать в редакцию, чтобы перевести, чего хочется очковой змее. А то она шипит как-то странно… Герпетолог готов, записывает адрес студии. Тогда Лёша увлеченно шипит в микрофон «Ш-ш-ш-шумел камыш-ш-ш-ш-ш», потом чистосердечно признаётся в розыгрыше и отпускает герпетолога домой кормить ужей. Затем новая идея: позвонить известной портнихе и предложить ей выкроить костюмы ансамблю «Березки» из Кременчуга для поездки в Израиль. Потому что старые таможня сюда не пропускает, какой-то металл звякает…

И позвонит, и она, безусловно, согласится! Такова сила искусства. В конце он, конечно, признается в розыгрыше. Хотя мог бы и не признаваться, сколько бы людей сутками ходило вокруг телестудии и било чечётку…

Каждому из нас хоть раз в жизни хочется прыгнуть выше собственной головы, этим мы здорово отличаемся от лягушек. Потому что лягушка не пытается, а прыгает.

 

Считается, что лягушки живут на болоте, занимаются гимнастикой, ведут здоровый образ жизни. Царевны – наоборот…  А как поют лягушки! Откровенно говоря, царевны так вообще петь не умеют…

Кстати, бывают такие царевны, которые сами постепенно превращаются в жабу. Но мы не об этом… Каждая лягушка хочет… Кстати, хороший вопрос чего хочет лягушка? Как вы думаете?.. Каждая лягушка хочет быть счастливой. Ква?

 

Принц в сказке тоже есть. То есть, был. Правда, не у Лягушки, у Автора. Так уж сложилось, с первого взгляда, хотя и одностороннего. Мы тогда шлялись с друзьями пешком по ночному городу и чокались шампанским, кажется, именно это называется молодость…

Теперь мой Принц разъезжает на «Фиате» в далекой стране Америке и конечно, любит – жену, детей, страну… Возможно, даже меня, в глубине души, иначе – зачем все?

Может быть, поставить спектакль о том, как Принц уже плохо помнит свою Лягушку, а на безрыбье полным-полно тритонов, и никто царевне-лягушке не нужен по-прежнему, кроме него.

Тут обязательно танец с тритонами, чечетку. Иначе кто мы – без чечетки?.. Кстати, у меня есть куклы, большие, профессиональные, мы с ними танцуем на улице, развлекая детей и взрослых. Караулит наши уличные танцы собака Шельма, молчаливая, рыжая и раскудрявая. Единственный практичный человек в моей семье.

 

Говорят, в подводном мире живут маленькие существа, похожие на кленовые листья, – «морские листики». Через пять минут после рождения они находят себе пару и больше никогда не расстаются…

 

Картина третья. Из жизни земноводных

 

Однажды, Лягушка так высоко прыгнула, что взлетела в открытый космос. Там, между Орионом и созвездием Гончих Псов, она наткнулась на змею. То есть на Змееносца. Это созвездие, которое носится со змеёй.

Может быть, оттого, что с ней носится целое созвездие, змея становится добрее и лучше? Каждой змее тоже хочется счастья, простого человеческого счастья.

 

Режиссер Лёша Ленский снова разводился. Репетиции мы стали посвящать разбору подлой змеиной женской сущности, правда, своих жён он бросал сам, но это не имело значения.

Он уходил от одной жены, страдая от непонимания, переселялся к следующей, снова начинал страдать от непонимания, возвращался к предыдущей, чтобы окончательно уйти навсегда, продолжая страдать от непонимания…

Уходя, он забирал с собой магнитофон и первые сутки обычно слушал в одиночестве Малера. Закуривал. Туман вился кольцами и оставался висеть над всклокоченной Лёшиной головой, никакой сквозняк не мог его унести.

Это был Лёшин собственный чад, горечь и дым трёх отечеств. Хотя нет. Это тянули гарью сожжённые мосты. Я задыхалась и отказывалась репетировать…

Кстати, на хлеб насущный я зарабатываю совсем другим способом, – перевожу с иврита на русский брошюры о сионистском воспитании для детей, проживающих за пределами Израиля. Пишутся эти материалы без учёта национальных особенностей бабушек и воспитательниц детских садиков, приходится подыскивать слова, незнакомые сионистским романтикам.

Иногда я улетала в Новосибирск – ненадолго, учить тамошних людей рассказывать детям про еврейские религиозные мистерии, которые мы празднуем из года в год, из жизни в жизнь. Играть в переход пустыни.

Рассыпать песок, идти след в след к свободе, не жалея о том, что брошено и метелью запорошено… 

Боже мой, как же там было холодно, а я так и не обзавелась демисезонным пальто. Правда, когда летели обратно, оказалось, что в Москве ещё холоднее.

Потом я возвращалась, и мы снова репетировали нескончаемый спектакль про болото. Но вот Гриша уехал выходить из Египта куда-то в Португалию с группой пенсионеров, и мы с Лёшей, безнадзорные и увлечённые полётом в никуда, стали писать новый сценарий. Там тоже не было счастливого финала, но зато появился уклон в «Чайку». Понимаете? Лягушка с уклоном в чайку.

 

…Там – река. За рекой – болото, на болоте – я. Я – Заречная. Я – чайка!..

Как там у Антон Палыча… Жабы, львы, орлы и куропатки! Рогатые олени… земноводные, хордовые… все! Все похожи на чайку, когда она летит!..

А ко мне недавно приезжал ква… квавалер.

Он сказал: с такой внешностью, с таким голосом грешно сидеть в болоте, у вас талант, вы так похожи на чайку! (поёт)

Он говорил мне: будь ты моею, и стану жить я, страстью сгорая…

А? Конечно, талант! Но не любил он, нет, не любил он…

Нет, может, и любил… в конце концов, и кальмары кого-то любят, и блохи, и комары…

Наступила ночь, и только созвездие Змееносца освещало путь.

 

Картина четвёртая. Счастье вдруг, в тишине...

 

Всю жизнь Гриша Француз пробуждает в окружающих творческие порывы. И похож на Моисея, как мы себе это представляем: борода, горящий взор, словом – харизма. Только говорит Француз получше – Моисей, по легенде, был косноязычен, а Гриша – наоборот. Моисею бы такие способности – увёл бы за собой весь Египет и Сирию в придачу, и фараон бежал бы впереди, сверкая пятками…

Не так давно Француз стал вести телепередачу на одном из каналов израильского телевидения. Лёшу взяли туда режиссёром программы, и название придумали близкое: «С кочки на кочку».

Теперь они вдвоем объезжают просторы нашей небольшой родины, маячат на природе перед видеокамерой. Их красные рубахи трепещут на ветру, они уверенно улыбаются друг другу, повторяя только что придуманный текст. Подтекста в этих улыбках тоже хватает.

 

– Дорогие телезрители, вы непременно должны здесь побывать – во-первых, это красиво! Место выбрано со вкусом, полагаю, царь Давид был хорошим царём, хотя его современники могли бы со мной поспорить…

 

При этом Гриша поет в самых неожиданных для гитары местах. Однажды спел в клетке с попугаями. Снимали прямо внутри. Ара вспорхнул прямо на гитарный гриф и повернулся в профиль к оператору.

В другой раз Гриша сидел на страусе, лихо удерживая гитару, и пел про то, что «летят перелётные птицы». 

Страус не выдержал и побежал, а Гриша очень удачно свалился мимо кирпичной стены прямо в песок и ничего не сломал, даже гитару.

Нас с Лягушкой он не забывал, давал ценные указания: брать уроки чечётки, слушаться режиссера, внутреннего голоса и репетировать.

Тем более что пальмы нам уже построили из устрашающих резиновых труб. У нашего оформителя Сени прорезалась концепция: болото из сантехники и домашней утвари, тропической расцветки.

 

Сеня, молчаливый некурящий художник, похожий на ремесленника времен раннего средневековья, единственный сочувствовал нам с Лягушкой и иногда подкармливал пельменями. Но концепция казалась сильнее нас обоих.

Потому что идея должна была дойти до полного абсурда, иначе зачем вообще все? Так что Леша продолжал настаивать на болоте, а я уходила в полет вплоть до написания стихов.

 

Штраус, «Сказки Венского леса», вальс – лёгкий, воздушный, нескончаемый…

– Вообще-то на болоте удивительно красиво, – вздыхает Лягушка. – Качаются кувшинки и лилии, пролетают бабочки и стрекозы…

(Можно погрузиться в необычайную трясину– увлеченно подсказывает Леша.)

Однажды к лягушке прилетела стрела. Вы только представьте – в ваше родное болото шлёпается не боинг, не крылатая ракета, а стрела. И теперь лягушка не может расстаться со своей стрелой. Она потеряла аппетит, похудела, пишет стихи и поёт Бог знает о чём.

 

Когда у вас вырастают крылья прямо из души, вы замечаете, что вокруг – не болото, а земля. И даже – земля обетованная.

Кстати, вы слыхали?

В Иерусалиме строят трамвай. Улицы встают дыбом. Из глубины проступают жилы вечного города, словно ему делают операцию на брюшной полости. Везде висят объявления «Спасибо за терпение!», трубы, горы щебня, святая земля летает в воздухе.

Это нам – спасибо, это мы терпим. Да пожалуйста…

 

А на днях у поэта N, живущего на соседней улице, взорвали автомобиль. Рядом с домом, в тишайшем районе Иерусалима. Тихая улочка, машины стоят рядком, в затылок.

Почему не взорвалась вся улица, никому не известно. Тем более, что воды не было, – уличный кран кто-то повредил, готовя событие тщательно и вдумчиво – видели там двух арабов незадолго до взрыва.

В машине сгорели книги. Много книг. Но кое-что уцелело непостижимым образом: остался сгоревший остов, чёрный, неузнаваемый, на тихой улочке долго пахло гарью.

И посреди чёрного пятна лежал почти неповреждённый лист. На листе были стихи. Точнее, одно стихотворение, названное как молитва – «Шма Исраэль».

 

Картина пятая. В тихом омуте….

 

Тут должен быть кусочек обычной жизни – с походом в магазин, покупкой цветной капусты, картошки и баклажанов – что-то в таком духе…

Мою собаку любят в ближайшей бакалее, позволяют зайти, обнюхать хозяйские ноги и съедобные полки.

Обычно собак в магазины не впускают, но для нас делают исключение. Я тут ни при чём, Шельма обаятельная, позволяет почесать себя за ушком, пока я очередной раз отказываюсь съездить с хозяином магазинчика к Мёртвому морю.

Но Шимон, молодой красавец, смахивающий на Алена Делона, надежды не теряет. Поехали, у меня плавки от Гаучо, гордо говорит он на прощание, ты не пожалеешь…

Возвращаемся, включаем вентилятор, Шельма принимается облаивать входную дверь – так, на всякий случай, там нет никого. Разве я кого-то жду?

Романы приходят и уходят, а ты остаешься – голос в телефонной трубке. Ты уверяешь, что там, в Америке, у всех другое чувство юмора. Другие расстояния между домами и между людьми. Мне кажется, тебе там не хватает меня. Мало ли что мне кажется…

Утешала меня Лаура, хорошее имя для девочки из Бельц. Похожая на меня, как кошка, которая молча смотрит с забора на другую такую же молчащую кошку, которая смотрит на неё с ближайшего дерева.

С ней мы угощались легким вином и бесконечным трёпом, хотя у неё совсем другая судьба, – семейная горная речка со своими камушками и бурными водопадиками. Кстати, муж Лауры открыл школу каскадёров. Вот он – прыгал...

 

– Бедному сердцу так говорил он…– напевает царевна. – Но не любил он, нет, не любил он…

– Квак не любил? – удивляется лягушка. – Он?

– Нет, не любил меня…

– А, ну, если тебя – это совсем другое дело.

 

Откуда на мою голову взялся режиссер, он достоин лучшего, драмы эпоса, трагедии… Прошлой весной Леша стал отвечать за городские праздники в мэрии Иерусалима, и в святом городе сразу начались фестивали, карнавалы и шествия.

Тогда актёрам, музыкантам, фокусникам и другим оформителям нашей жизни нашлась, наконец, работа. Счастье, бесплатные булочки на чистом сливочном масле… Но Лёша не сработался с советником по культуре. Тот хотел давать руководящие указания, а Леша не переносит, когда ему указывают.

Советник по культуре честно предупредил, что этот недоделок (то есть Лёша) никому тут не нужен, а остальные слова гадкого содержания я даже повторять отказываюсь.

 

Советник по культуре – большой, высокий, вальяжный красавец, организованный, уверенный в себе, непьющий, некурящий, единожды женатый. Чёрные блестящие волосы, немигающий победоносный взгляд – море должно расступиться. Просто обязано. Не нужно было стоять на пути, когда такой человек захотел пройти по коридору власти. И Лёша остался без места. Хорошо, что он умел немножко шить, то есть режиссировать и выступать на радио.

 

Однажды Лягушка встретилась со Змеёй. Это была кобра обыкновенная, питается, кстати, лягушками… в полёте подсекает, одним плевком… только вот на людей жаловалась.

Моя Лягушка обаятельна, как артист Лев Дуров, она моментально поздоровалась и сочувственно поинтересовалась:

Скажите, а вы кусать не пробовали?

Один раз,Змея светски обмахнулась хвостом. – И отравилась, боже мой, как я отравилась!..Её хвост мелко  задрожал. – Ах, милочка, люди ядовиты. Остерегайтес-с-с-с-сь. Отравление людьми не леч-ч-ч-читс-с-с-ся.

Как же вы спаслись?

Ну, дорогая, я же заколдованная. То есть – ц-ц-царевна. А вы – нет?

 

Картина шестая. Немного о любви

 

Приезжала Лаура из Тель-Авива, а на самом деле из Бельц (по-молдавски – болото), она специалистка по фен-шуй, рассчитывает людям жизненное пространство, чтобы квартира расширялась как бы сама собой, и космическая гармония легко проникала в кухню и спальню, включая туалет.

Эту благодать Лаура изводила литрами на непутёвую меня.

В твоём случае, задумчиво решала она, необходимо иногда пожить на крыше, вдали от цивилизации.

Идея мне нравилась, но пока не находилась подходящая крыша. Лаура заявила, что дорога к Храму начинается с исцеления собственной неврастении. Что надо убрать в доме и переставить мебель. Оказывается, я не туда наливаю воду.

– В этот угол – цветы, сюда – статуэтку, лучше – две, это приведёт хорошего ква-валера в дом. А здесь необходима чистая вода, налей во что хочешь, пускай стоит и притягивает деньги. Посуда желательно хрустальная, тогда вода останется прозрачной надолго, а деньги в доме осядут сами.

– Откуда у меня хрусталь, – вяло отпихиваюсь я, – наливаю в пластиковую бутылку.

– В пластик, – ужасается она, – потому и живёшь неправильно, и работа нужная не притягивается.

– Почему не притягивается, вот мы с Лягушкой уже почти… скоро премьера…

– Ну ладно, – недоверчиво отзывается она, – желаю удачи. Но пластик – замени! Убью!

Пришлось искать хрустальную вазочку.

 

И вдруг ты приехал – мой Принц, живущий в Америке. Когда никто и ожидать не собирался. Когда на часах было двенадцать без пяти…

Пока ты добирался из аэропорта, я успела сделать генеральную уборку и приготовить обед. Можем ведь, когда захотим, биточки с рисом – пожалуйста, борщ натуральный, запеканку…

Звонок в дверь. Дверь пришлось открыть самостоятельно, но ничего, я справилась. В дверном проёме стоял ты и порывался обнять. Объятья – это было чересчур, мой организм и так был на грани обморока. Когда кружится голова, самое важное – удержать центр тяжести. Я отстранилась и уступила дорогу. Ты поставил сумку и внимательно улыбнулся. Затем легко обнял и поцеловал, налаживая первый контакт.

Такой деловой правильный поцелуй, и вовремя. Чтобы я стала ручная и послушная. Недаром ты директор фирмы, профессионал должен уметь владеть собой, он себе ещё пригодится. Думаете, у меня мания?

Ничего подобного, просто повышенная чувствительность. Ты собирался жить у меня три дня и должен был быть уверен, что с тобой все будет в порядке, без неожиданностей.

Мы слышим подтекст, это у актёров профессиональное. Чтобы сочинить иллюзию, ты обязан знать правду. И три дня я была счастлива, хотя знала правду.

Ночевали мы в разных комнатах, хотя спать я не могла, а судя по отсутствию обещанного храпа, ты тоже. У меня тонкие стенки и маленькая территория…

Ты боялся и ждал, что я зайду и потеряю голову, но голова, знаете ли – очень ценный предмет, его нельзя терять. Ты же не знал, что на самом деле я – принцесса, которая никогда не приходит сама. Должно быть, ты вообще не догадался, что я – принцесса.

Через три дня Принц уехал, наладив свои рабочие дела, я отключила телефон и на пару недель перестала разговаривать с окружающими. Центр тяжести скоро вернулся, и всё покатилось дальше, дальше…

 

Однажды лягушка увидела страшный сон: то ли рак, то ли змей морской нежно шептал ей: «Лапка… шейка… гузка… крылышко». Звал в  Париж, пообедать в Париже – и умереть...

Говорил, на Елисейских полях все лягушки хороши, вопрос, под каким они соусом? Потом жаловался на потерю аппетита, на несварение желудка…

И они расстались навсегда.

Да! На прощанье подарил белую розу, эмблему печали, и меню из французского ресторана.

 

Картина седьмая. Трансформация как форма жизни

 

 «Лягушка» продолжалось, взрослела, готовилась к трансформации. Назревал бунт. В Лягушке пробуждалась Принцесса и собиралась разрушить все это болото вдребезги пополам. Уж если строить – или дворец, или хотя бы воздушный замок...

Воздушные замки – это наше все. Хотя, если уже строить, то храм, причем из собственной жизни. Самый правильный материал, для того мы и рождаемся, проблема в том, что когда переходишь пустыню по направлению к морю, рискуешь построить замок из песка.

Так что, ни в качестве концепции, ни в качестве ландшафта болото нас больше не устраивало. Очень много грязи на квадратный метр. И будем мы с лягушкой прыгать-взлетать с кувшинки на кувшинку, в поисках прозрачного озера в прекрасном лесу. Мы с ней оказались очень старомодны.

И тут, очень вовремя, от нас с лягушкой ушел режиссер.

 

– Ты меня не вдохновляешь, – сказал Леша. – Как актриса. Я должен ставить «Ольгу Сергеевну». Будешь играть Ольгу Сергеевну? Нет? Тогда извини, но у меня больше нет времени на твой спектакль.

Я вздохнула с облегчением. Вы не помните «Ольгу Сергеевну»? Там подростки ради аттестата доводят учительницу чуть ли не до самоубийства. Играют драматические актёры подробно, входят в образ… Как они только выживают после таких ролей? И с болотом там всё в порядке – практически, натуральное…

Хорошо бы построить дом или хотя бы посадить дерево, да всё некогда, разве что сайт в интернете с таким уютным названием: «Домашняя страница».  А дерево я там сама нарисую.

 

Покрываясь льдом, мы становится гладкими и блестящими, как статуэтки. Мы выглядим достойно и уверенно, мы такие лёгкие и, кажется, прозрачные.

Знаете, как выглядят глубоководные на дне океана? Различить их почти невозможно в темноте, и каждый сам себе освещает путь маленьким фонариком…

 

Заодно и мой платонический роман с односторонним движением закончился, наконец, и стал сказкой – неплохой финал для этой истории. Они и нужны исключительно для литературы.

 Для жизни нужно совсем другое. Хотя и для сказки, наверное, тоже…

Через полтора месяца стала наступать весна. Вдруг в подъезд забежал гигантский дикобраз, похожий на бегущую сосну.

На улице Наоми, с красной головой, в чёрном фраке – дятлы! Стучат. Удоды, колибри цвета туркис…

И всю весну над Иерусалимом летали орлы.

Они парили в воздушных потоках, скользили по воздуху, как планеры.

Может, у нас экология возрождается? И синий вол, исполненный очей? С ними золотой орёл небесный…

 

Француз вернулся из Америки, организовал рок-фестиваль в монастыре молчальников и вспомнил о «Лягушке». Мы своих не бросаем, даже когда дорога такая длинная, а ночь такая лунная…

– Ну и прекрасно, – сказал он неунывающе, появившись ненадолго в пределах видимости. – У тебя все получится и без режиссера. А давай прыгать вприсядку, – предложил он увлечённо. – Или поголодай, на пятый день, говорят, происходит просветление…

Сказочная традиция гласит, что лягушка сбрасывает кожу и теряет её навсегда. И у меня послушно началась аллергия на всё, кроме воды и лимонов. Я стала непрерывно чихать, почёсываться и худеть. От одного вида еды меня тошнило. Вот она, трансформация, сказала я себе обречённо, что ли имя поменять?..

Должно же у Принцессы появиться имя! Рахель, например. Тогда мой характер станет нежным, а жизнь – страдальческой, всё во имя мужа и Всевышнего. И я заявила всем, что отныне я Рахель.

Неделю жизни в качестве Рахели я была ангелом, доброй, отзывчивой, со всеми и во всём согласной. Агрессия, она же темперамент, растворилась как не была, в стремлении всем помочь и всех любить. Правда, всё стало казаться странным, колеблющимся, как при высокой температуре, – двери, фонари, люди…

– Все Рахели психически больны, – заявила Лаура. –  Даже если не сумасшедшие, то всё равно у них серьёзные проблемы. Я ещё ни одной нормальной не встречала…

Так что, Рахель не подошла, стали придумывать новое имя, в еврейской энциклопедии имена гнездились на последних страницах и были прекрасны, благоуханны, изысканны… Элинор, Даниэла, Рут, Ципора, Кармен (?!)... А как мои друзья хотели, чтобы я стала Рухамой! Положительной, спокойной… Конечно, чем я не Рухама? Рухама и есть. Особенно в профиль.

 

Были когда-то и мы динозаврами! Были и мы птицей археоптерикс! Когда деревья были большие, деревьями были тоже мы!

А теперь я – чайка. Чудеса партеногенеза…

 

Картина восьмая. Четвёртый сон Иды Марковны.

 

Стрекоза танцует, скользит по поверхности, потом застывает над прозрачной водой.

Но зимой муравей отправляет её на принудительные работы, иначе потом не впустит погреться.

 

Мне часто снится один и тот же сон – учебное заведение, то ли школа, то ли университет. Все учатся, а я – бездельничаю, стою в коридоре. Скоро должны начаться экзамены, и точно знаю, – там, во сне, – что на историю и английский не ходила ни разу.

Хотя наяву я как раз неплохо училась – но подсознание во сне, видимо, высказывает всё, что оно о тебе думает. Это они, чувство вины и голос совести...

Потому что всё человечество ходит по утрам на работу, рожает детей, кормит мужей, убирает-стирает-готовит и смотрит на меня укоризненно, а я, потупясь, ковыряю пуговицу, краснею, но всё равно не могу иначе, хотя, надо бы, наверное.

Сегодня мой повторяющийся сон наконец сдвинулся с мёртвой точки, и сюжет стал развиваться. То же здание школы… Все учатся, я в коридоре…

Вдруг подхожу к учительнице истории, той самой истории, которую в этих снах я и не думала посещать. Учительница оказывается молодой, уверенной в себе дамой, такой в других снах выглядит «распорядительница судьбы», дежурная пионервожатая, короче говоря, ответственная по мне. 

Подхожу и говорю, потупясь, как двоечница перед директором школы:

– Простите, что не ходила на уроки, живу одна, вечерами работаю…

Она смотрит на меня с выражением: «Ну что ты несёшь?!», и легко отзывается:

– Да-да, я помню, тебя не было ни на одной из лекций, как забудешь… Не бери в голову, идём, покажу аудиторию. Может, сыграешь у нас «Под созвездием лягушки»?

 

Лаура сказала, что сон хороший, в руку, в правую. Что мне позволено играть в куклы, пока другие мучаются семейной жизнью (она имела в виду себя). Потому что так уж сложилось, профессия – клоун, возможно – судьба.

– А может, твой Храм – это избавление от комплекса жертвы, то есть превращение из Лягушки в Царевну? – сказала Лаура и уехала растить ребенка, мириться с мужем, а я осталась продолжать репетировать.

 

Гостья нашей передачи – бабочка-махаон, совсем недавно она была гусеницей, ползала по небольшим растениям, грызла зелёные кусты…

В этом у неё большой опыт, и мы надеялись, что она поделится этим опытом с публикой… Но сейчас она пьёт нектар, то есть пыльцу. Ест. И у неё амнезия. Должна ли помнить бабочка своё гусеничное детство? Ведь она же теперь – летает.

 

Забыла рассказать, при чём тут Ида Марковна. Да так… ни при чём оказалась. Простите…

 

Картина девятая. Летят перелётные птицы

 

Кстати, о полёте – помните, у лягушки была стрела? Волшебная стрела, но, возможно, и не волшебная, и не стрела, а просто гигантская игла с надписью «Индпошив. Мужская и женская одежда от Яши». Яша – портной, далёкий от сказок, но шьёт превосходно. Должен же быть в сказке положительный герой… Работает с утра до ночи, не поднимая головы к небу. У него просто нет на это времени.

А лягушка летит себе со своей стрелой индпошива, конца-краю не видно этому полёту. Что же поделать, если Яша не может поднять голову к небу…

 

– Премьеру будешь играть в Ури Цви Гринберг, – сказал Француз, – там собирается вся элита. Не едят, не шуршат бумажками… то есть едят, конечно, и шуршат, но в соседней комнате. Там мы, наконец, выпьем за всё хорошее, а закуска найдётся. Я привез из Египта солёные орешки.

И был вечер, день пятый, четверг, и премьера состоялась в назначенное время, с опозданием на полгода. Время пришло.

После премьеры хорошие люди говорили мне добрые слова. Образ Лягушки вам удался. Змея неплоха, но, может, стоило кого-нибудь укусить? Для наглядности… Хотя лучше было бы без кукол, зачем тебе вообще куклы? 

За премьеру! За удачный дебют!

 

Лягушка плавно опустилась на мостовую. Был вечер. Горели огни. Люди возвращались с работы.

На перекрёстке улицы Яффо и Кинг Джордж стоял портной Яша и от усталости постепенно превращался в серую ящерицу. У него потухли глаза, опустились руки, и машина не заводилась.

Яша увидел лягушку и тут же перестал превращаться. Потому что он увидел не лягушку, а царевну!

От его взгляда лягушачья кожа улетела куда-то вверх и исчезла! Потому, что он – не портной Яша, а царевич. Это в сказке он обыкновенный портной, а на самом деле – царевич. И вот стоит царевич со своей царевной и от счастья не находит слов.

А в это время летит лягушка по синему небу, уже и сказка кончилась, а она всё летит…

 

На следующий день, на очередных съёмках, Гриша Француз прыгнул в море с Башни Мира. С утра мне было не по себе, и вдруг дом качнуло из стороны в сторону, как люльку, мягко и успокаивающе. Собака продолжала мирно спать.

«Просто у меня температура, подумала я, голова кружится.

Через пару часов передали в новостях: в Израиле было землетрясение, всё в порядке, обошлось без жертв и разрушений. В то же самое время Гриша прыгнул с «Мигдаль а-Шалом»...

Весь день мы звонили и спрашивали, а в больнице отвечали «проверяем, ждите», и мы звонили друг другу, сходя с ума от беспокойства. Слава Богу, жив. Даже не сломал ничего.

Господи, береги его, пожалуйста… пускай он будет всегда, и мама, и ребята, и Лёша, и ненормальный народ мой, и все-все-все, и защити Иерусалим, очень Тебя прошу…

 

Картина десятая. В полете

 

Прошло два месяца.

 

И вот, наш оформитель и декоратор, художник и электрик в одном лице, незаменимый Сеня, тот самый, который создал все эти пальмы из вешалок для шляп, кочки из диванных подушек и дивную ширму под цвет дерева…

Тот, которому я постоянно высказывала все, что думаю по разнообразным поводам, включая Француза, исключая Принца…

Тот, о ком я никогда не говорю ни с кем и не пишу. Зачем писать, когда можно просто жить, пожимать руки на прощанье, встречаться глазами, улыбаться и понимать друг друга с полуслова.

Идти, поддерживая друг друга. Однажды Сеня обнял меня на прощанье, и мы больше не смогли расстаться.

Иногда не сразу это понимаешь – что тебя уже двое, бежишь, скачешь, танцуешь, некогда посмотреть по сторонам.

Вдруг оказывается, что ты летишь не один, и небо стало шире.

 

…Мы с Сеней идём по волшебному городу, стреляют конфетти, повсюду продаются леденцы на палочке. Улыбки, кафе, негромкая музыка, ранний вечер. На бывшей железнодорожной станции Иерусалима открыли карусель и дивный деревянный городок под американские пятидесятые, деревянная мостовая и рельсы остались на память. Праздник, сладкая вата и леденцы на палочке.

Гриша Француз усадил своё семейство кататься на колесо обозрения, а сам с Лёшей уселся на двугорбого верблюда на карусели. Размахивая руками, они выкрикивают что-то замечательное: то ли «Мы идём на последнем крыле», то ли «Ты лети с дороги, птица», отчего карусель постепенно начинает вращаться…

Море синеет за бульваром, как и положено морю, а по бульвару степенно прогуливаются два поэта, беседуя о своей новой пьесе в стихах – нужна ли там любовная история, должна ли быть драма и кому она вообще нужна? Если театр – это столкновение стихий…

А главное, должен ли строитель Храма для начала уйти в пустыню и провести там целую жизнь, для того, чтобы можно было наконец построить Храм?

 


2002 – 2018

Иерусалим – Маале Адумим

К списку номеров журнала «Литературный Иерусалим» | К содержанию номера