Два стихотворения

***

 

Как щепка на плаву – безмолвно, нощно, денно –

Я тычусь в никуда, в надежде на одно:

Что, как живой водой, набухну свежей темой

И сяду вновь за стол, как погружусь на дно.

 

И всё вокруг меня невидимо, неслышно,

Поблекнув, онемев, уйдет в небытие.
Эмоция и мысль в одну сольются вспышку,

В каком-то преломясь сферическом стекле.

 

А что произошло, чтоб это все случилось

И с внешним миром связь внезапно прервалась?

С невидимых небес звезда ли вдруг скатилась?

Паучья где-то нить от ветра порвалась?

 

Но замысла пошла раскручиваться завязь,

Толкаются слова, спеша втереться в строй...

Не раз, не раз потом я испытаю зависть

К чему-то из давно написанного мной.

 

Отчаявшись вконец, от изможденья взмокший,

Изверившись в себе – не старости ли месть? –

Я буду повторять: «Тогда ведь мог же, мог же!

Но почему сейчас я выхолощен весь?»

 

О вдохновенья рак! Надейся, жди, что свистнет!

Каким-то будет чувств и разума гибрид?

Галактика словес и образов, и мыслей

Причудливый чертеж двух раз не повторит!

 

И, щепкой на плаву, безмолвно, нощно, денно,

Я снова буду ждать, в надежде на одно:

Что, как живой водой, набухну свежей темой

И сяду вновь за стол, как погружусь на дно...

 

 

Мост

 

Мост над Нéретвой спину ребристую выгнул,

Плечи-бёдра в столпы-берега уперев.

Взгляд у Неретвы зелено-голуб, объятья – ледовые иглы,

Норов – горный, еще до конца не растративший гнев.

 

Помнит мост: из орудий лупили наводкой прямою

По нему – в те безумные дикие дни.

Били свои по своим, дав себя шовинистской растлить

паранойей!

Аплодировал Запад,

упиваясь картиной усобной славянской резни...

 

Мост вообще не играл никакой стратегической роли,

Мог бы варварство это легко переждать в стороне...

Били по символу, били по памяти, били по боли,

По мусульманской истории, по старине!

 

Нéретве – низкий поклон и спасибо! Хранила годами

Груды обломков на дне («пораженные цели»!)

Спорили, их примеряя друг к другу, всем миром гадали,

Как их сложить, чтобы швы у моста не болели...

 

Снова стоит он, вознесшись летуче над Нéретвой –

Древних торговых рядов неразрывною связью,

С аркой, османским начертанной циркулем –

дар геометра! –

Светится, белая, будто не падала наземь...

 

Липнут друг к другу домишки и башни, сараи,

ларьки,мастерские...

Улочки скученной серой – углы, закутки, загогулины...

Крыши, покрытые камнем, и стены из камня глухие,

Редких оконцев проёмы железным прутом караулены...

 

Рынок восточный – цветастый, горластый, живой,

приставучий:

За руку – хвать! – не отпустит, купить умоляя, взывая...

Двери домов нараспашку, товар, на веревки

навьюченный,

Тычется в морду, с пустыми руками уйти не давая...

 

Мясо шипит, брызжет жир на жаровнях, светясь,

как осенний мускат...

Чад аппетитный манит подкрепиться в тенёчек веранды;

Теплый, дразня обонянье, зовет пахлавы аромат...

Мед мандариновый, рядом шалфейный в соседстве

с лавандовым...

 

Виртуозны ремёсла, в ладах с вековечными вкусами:

Золото, камни, чеканка, фарфор, кружева, терракота..

Старость, на лавках рассевшись, о жизни судачит

без устали,

Молодость рвется, из сил выбиваясь,

на жизнь заработать.

 

Мост добродушен и щедр, он любому охотен помочь.

Скверно с работой? Спасибо бродяге-туристу:

С мелкою сдачей в кармане расстаться он вовсе не прочь,

Благо, что к зрелищу тяга сильней,

сопряженномус риском...

 

Парень гарцует на каменной стойке перил, над рекой,

Будто бы тело, готовясь к прыжку,

поразмять норовит коротенько...

Ждет он, пока компаньон, в любопытстве застывшей

толпой

Проберется с трудом, собирая металл в тюбетейку.

 

Вот он, отчаянный, – воли, и нервов, и сил

напряжение, стиск! –

С птичьей летит высоты, ускоряясь в студеную кипень,

Воду отвесно взрезает – ни всплеска, ни брызг!

Во-он голова показалась его: на мели, у речного изгиба...

Мостар