УЛИЧНЫЙ РАЗГОВОР: Политика поэзии и поэтическое действие.

Дмитрий Дзюмин

Предлагаю начать с того, чем закончился наш предыдущий разговор. Если я тебя правильно понимаю, современную литературную ситуацию можно охарактеризовать как бессознательное поклонение «Единому» ( одному культурному центру, одному литературному деятелю, одной ( канонической ) манере письма и т.п. ), где любая Инаковость ( политическая, социальная, эстетическая ) автоматически маркируется как Чужесть и вытесняется за пределы Центра на литературную периферию, какой бы ( эстетически, политически, социально ) качественной она ни была. При этом Литературное всё ещё понимается основными игроками данного символического поля как Тотальное, когда таковым оно ( литературное ) фактически перестало являться в середине 90-х гг., после распада СССР. Т.о. сегодняшнее литературное поле, если разобраться, представляет собой хитроумную систему интеллектуальных ловушек, попадая в которые, поэт, или писатель, особенно молодой, быстро становится регулярным элементом системы, обеспечивая её механическую работу. Говоря более простыми словами, три четверти современных российских литераторов так и остаются малоизвестными, в сущности, никому не нужными, не создающими ничего такого, что могло изменить, хотя бы всколыхнуть общественное мнение. Различные же форумы и совещания молодых писателей только поощряют это бесконечное продуцирование вторичных смыслов, называемое «поэзией», «прозой», «критикой» и пр. В итоге мы и получаем то, о чём ты мне говорил. Отсутствие подлинных литературных событий при их постоянном ( искусственном ) воспроизводстве. В Москве и Санкт-Петербурге ежедневно проходят десятки литературных вечеров, на которых выступают, неплохие, в общем, литераторы. Но, парадоксальным образом, ничего существенного не происходит. В провинции ситуация совсем плохая. Там то и приличные литературные вечера сейчас почти некому организовывать ( например, где-нибудь в Волгограде, Ростове-на-Дону, Омске – крупнейших городах России, между тем ) , и почти некому на них выступать, т.к. основные ( и соответственно, наиболее продуктивные / талантливые ) литературные силы, естественно, сосредоточены в двух столичных городах, и возможно, на Урале. Выход из сложившейся ситуации я вижу в своеобразной культурной вспышке, инициированной некой новой структурой. При этом я понимаю, что первоначальный импульс будет носить узкий локальный характер, т.е., предположим, сначала это Нечто должно произойти в Санкт-Петербурге, потом в Москве, потом в Екатеринбурге, Челябинске и в идеале охватить всю Россию. Вопрос, как мне кажется, состоит здесь в возможности, или невозможности такого события сейчас, и, разумеется, нашей роли в нём.

Никита Сафонов

Единое как таковое это не совсем «один деятель, один стиль» - это в принципе вертикаль дискурса, замкнутого на самого себя - поэзия, производящая в бешеном темпе (курсивом) еще одни тенденции. Да и не в том наибольшая проблема - скорее имеет место поклонение некоей Поэзии как мифу. Т.е. люди ходят на фестивали, лит. вечера, все вроде как пишут что-либо, варятся в обоюдном признании себя со стороны другого и себя в собрании остальных; здесь, в тупике, уже лишенном речи, как и движения к речи и всего того, что неотделимо определяет любое пространство поэтического действия заканчивается любое  слово.
И любое движение. Малоизвестность не такой уж сильный порог на пути реальной работы - важна именно работа. Современное поэтическое сообщество, по сути, не имеет сообщества - т.е. по факту нет разделения одного целого (одного общего) на частные коллективные места бытования поэтического. Я оговариваюсь: бытования не только поэтического, но - искусства. Здесь можно сказать о последней и наиболее тяжелой проблеме/задаче.

Поэзия, потеряв действенность и действительность, потеряла место среди частностей искусства - даже, скорее - в современной РФ отбила себе радикально другое место, с другими векторами, координатами и скоростями. Ну, а когда частность перестает определять себя как часть общего, происходит смыкание круга, сильная трещина в середине и последующие деформации внутренней формы. Тогда мы видим превращение литературы в кустарное воспроизводство письма-вещей на медиа-ресурсах и в профилях социальных сетей. Культурное событие разворачивается или в трагедии, или в диалоге. Не просто в размышлениях на тему, но в постоянном разговоре - не определенного количества говорящих, но хора мнений и линий спора, в песне отдельных частностей, в их совместной критике. Ну а с первым легче.