Стихотворения

***

Ни слова о зиме не говоря,

В лоскутных снах, запутавшихся в прошлом,

Мы увязаем в числах января

С щекочущей ладони снежной крошкой.

Зачем нам знать, что следует потом,

Зачем струится бесконечный голос?

В отсутствии метели за окном

Переживаем календарный голод.

Завариваешь кофе на троих,

Пока ещё к тебе приходят тени,

Растущий без порядка стих

Из засыхающих в горшках растений.

Не оставляй свою печаль одну,

Такую длинную и пахнущую тиной,

Пытаясь с места сдвинуть тишину,

Не заводи охрипшую пластинку.

Но торопясь покинуть насовсем

Год уходящий, уже ставший старым,

Загадывай Севилью и глясе,

Горячий полдень, море и гитару.

***

Ты прислушайся только, как нежно, легко и тихо

В непорожной воде спеют бусинки облепихи.

Жёлтый цвет изнутри, из себя вырывается с корнем.

Всё как в жизни твоей, непопкорновой, непокорной.

От ноябрьской луны, от прогулок вдвоём по средам

Я немного того… и тебя, и чернильного бреда.

Запахнись в эту зиму, в её ажурную свежесть,

Будем чаще встречаться, будем встречаться реже,

На снегу оставлять след ли, свет днём и ночью.

Что бы там ни случилось, клянусь, что я буду очень

Вспоминать этот снег на дороге, бордюрах, плитах,

Засыпать с твоей речью, палитрою, посполитой.

***

Ты меня, дорогая, за всякое там прости —

За не пойманных бабочек и за пойманный щебет птичий,

А придётся мимо нашего старого дома идти,

Постучи тихонько и мелодично.

Там уже никого, но хотя бы разбудишь то,

Что как будто на патефонной игле застыло,

Это сейчас мы знаем, что с нами было потом,

А тогда у гаданий разных судьбу вырывали силой:

Зажигали свечи, бросали туфли и проч.

Я с разбитым коленом, ты — с вечной ангиной.

Помнишь, как играли? А страшные сказки, ночь?

Все цветы надоели мне, кроме одной георгины,

Ой… или розы красной с каплей нежной росы,

Мы с тобою с тех пор не изменились ни грамма.

Как из одуванчиков пыльных вместе с тобой росли,

А теперь, гляди, кому — мачехой, кому — мамой.

***

Просыпаясь в мажорной гамме,

Звук ритмично сучит ногами.

Как ты этим потоком правишь?

Мимо струн, мимо жёлтых клавиш

Вмиг проносятся руки, руки…

Взглядом истовым, жестом круглым,

Без оглядки, сомнений, страха

Музыкант обгоняет Баха.

***

Слушай, забудь о том, как Авеля предал брат,

Про богача, верблюда и про ушко игольное.

Пусть твоя вера будет простой, как квадрат,

Круг или треугольник.

Только прямые линии, всё остальное — вздор,

Станешь равен сам квадрату гипотенузы,

Пусть тебя выведет из угла Пифагор,

И не свяжется жизнь ни в морской, ни в гордиев узел.

***

Здесь когда-то жили поэты,

Это было длинное лето,

Жарко спорили до рассвета,

Расставаться им было жаль.

Неизменно они, раз за разом,

Повторяли стихи о разном

И о том, как цветочная ваза

Свой выплёскивала хрусталь.

А потом здесь жил иностранец,

У него был диковинный ранец,

Он боялся бродяг и пьяниц

И газету свою читаль.

Вслед за ним поселился Гриша,

От жены он ушёл, Ириши,

Потому что был третий лишний.

Дальше ночь, записка и сталь.

И какая здесь только птица —

Врач, артистка и продавщица —

Не селилась, как говорится,

Время скручивалось в спираль.

А теперь вот девочка Маша,

Лет пять-шесть, но выглядит старше,

Ей и вправду совсем не страшно,

Как молчит за окном февраль.

Она слышит слова и фразы,

Чьи-то тени, и раз за разом —

Как ломают бисквит, и ваза

Свой выплёскивает хрусталь.

***

Мирной рекою в тебе текут города

Мимо людей-имён, оставленных в прошлом,

С куртки своей стряхнёшь хлебные крошки,

Чаю глоток и в дальний путь навсегда,

Чтобы жилось и дышалось. А на дворе

Жёлтый октябрь начинает осенний танец.

Грусть слегка шевельнётся и перестанет,

Не дотянувшись немного до ноты ре.

Так и живи, легко ступай за порог,

Пусть уплывают в ночь тихие плечи,

Наполняй пространство диковинной речью,

Забывай значения между строк.

***

Мы верили в углы, в приметы и всегда

Вдоль кладбища неслись, молитву пряча в рот,

В том возрасте, когда до свадьбы заживёт,

И травка зеленей, и мчатся поезда

Из дивных пунктов А в загадочные Б,

Везущие леса. Ах, если б знали только,

Как цифры родились из серебра и шёлка,

А позже стали снова сами по себе.

Так сколько прячет крот всех зерён в закромах?

Журавль увидел сон, что он поймал синицу.

Теперь мы сами в нём, который долго мчится,

И бредят за окном деревья и дома.

***

Над древним рынком дождь ли, снег,

И ветер ткани треплет больно,

Нам было бы вполне довольно

Увидеть Елеон во сне:

Как входит в город караван,

Навьюченный товаром пышным,

Как ладаном пространство дышит,

И в воздухе разлит Коран.

Но мы ходили здесь и там,

Садились на холодный камень,

И время трогали руками,

И целовали век в уста.

Нам незачем средь декабря

Вдыхать восточный дым кальяна,

Чужие звуки фортепьяно

В кафе расходовать зазря,

Рядиться в рясу и ефод,

Фалафели, халву и мясо

Вкушать. Пора нам восвояси,

На рикшу, поезд, пароход.

Пусть снится нам зелёный лайм,

Кунжут, растёкшийся по ступе.

Нам этот город недоступен,

Беру, нет, не бЕру-шалаим.

***

Так и будешь мучиться-здравствовать век спустя,

И трава не зелена и сон — пустяк,

Что же ты не сказал мне — мол, так и так,

Что твой взгляд израсходовал всю печаль,

Наблюдая берег и пустой причал.

Слово страшное следует по пятам,

Но вселился в сердце жук-скарабей.

Всем нутром прильнув к золотым устам,

Пусть расскажет, как жил ты среди людей.