Ара Мусаян

На фоне летних впечатлений

I

 

 

Незаменимость глаза художника: зоркость «оптики» – оптимальная наладка «глубины поля», выдержки диафрагмы, с идеальной точностью воспроизводящая особенности света вандейского приморья, его – не совсем как в Нормандии (Буден, Моне…) – дымку, голубизну и глубину неба, розоватость облаков, зеленовато-фиолетовые прожилки вод океана, «шоколадные» оттенки песка, не забывая характерный «колорит» фигур – купальщиков на пляже, гуляк на набережной…

 «Набережная Сабль-д Олон» (1933).

Абсолютное – объективное соответствие палитры художника тонам и нюансам вандейской Атлантики, но «объективность», недоступная никакому фотообъективу – достаточно вспомнить поверхностную красивость открыток, всюду сопровождающих туриста вдоль тротуаров, или – почему бы и нет – самому щелкнуть сотовым телефоном.

Все передо мной точь-в-точь, как на полотнах художника:

изумрудные воды океана, голубизна далеко вглубь уходящего неба – с повисшими в нем «кукурузными хлопьями» облаков, буроватые оттенки песка с «кукольным театром» отдыхающих и резвящихся на пляже, а на экране аппарата, или на любой, пусть самой «артистичной» открытке, лишь пресный – бездушный набор цифровых «синий», «желтый», «зеленый», «оранжевый», «красный»…

Альбер Марке, для ретроспективы которого кураторы выманивали оригиналы у самых престижных и чужедальних музеев мира (Эрмитаж, Метрополитен…), а прозевали, пожалуй, самые – на мой взгляд –показательные и лучезарные, что были под боком – в скромном, правда, провинциальном музее...    

 

*

«Музейная литература» – в которой, как на фотографиях запечатлеваются типы, костюмы, моменты быта – городских улиц, кварталов, деревней...

Дотель, Бергунью, Мишон – во Франции; Платонов, Шолохов – в России?

*

Научная фантастика: в окне (густой утренний туман) – с зажженными фарами бесшумно приближающаяся и так же неслышно мимо дома прометнувшая машина.

На фоне деревенской глуши – петушиные, голубиные, гусиные крики…

 

*

Мсье Пино показывает через улицу дом, где родился:

– Так что, видите, за свой век переезжать мне далеко не приходилось...

«Сорок лет назад тут были одни луга и паслись коровы, а сегодня – сплошная кукуруза, клевер, подсолнух: земледелие целиком вытеснило животноводство»…

 

*

Каждый вечер жена отливает сметану в фарфоровую (завалявшуюся на даче) чашечку, разбавляя водой из крана – для беспризорного, явно недоедающего молодого кота, и каждое утро чашечка чиста, как «монета» (так по-французски звучит русское «стеклышко»)…

Уверена, что это ее черненький, который временами показывается в саду, растянувшись в траве на солнце – но таких же черных я видел сразу двух, плюс утром белого с серыми пятнами, так что вопрос остается открытым: кто из трех (а то и четвертый…) пользуется нашими щедротами, кто первым разыскал или попал случайно на «миску», и с тех пор каждую ночь наведывается в место находки, уповая на закон повторяемости природных и прочих явлений (приношений, подаяний)...

 

*

Утром (без жены) на пляже...

Прохлада.

Синева.

 

*

Райское видение: загорелая, загорающая – элегантным движением руки что-то записывающая в тетрадь...

И – о, разочарование: не иначе, заполняет клетки в кроссворде или что-то в этом роде...

 

 

*

Корейский турист (студент, подрабатывающий на ферме) – в интервью журналисту: «Время во Франции протекает медленно. Люди обедают под одной крышей».

И вспомнился семейный круиз Москва-Петербург (1997), и такое же «экзотическое» восприятие русского пульса времени – с необоримым, казалось, желанием порвать со всем, и остаться…

 

*

Никогда доселе – ни в жизни, ни, как сегодня во сне, не доводилось познать ситуацию «объяснения в любви»:

прошу девицу сказать мне «да», та в ответ нежно меня обнимает, и признается: да – давно собиралась, все – откладывала…

 

*

Любить (кого-то): быть способным спать (не бдеть, а иной раз, коротать время в бессоннице) с кем-то рядом в постели. 

 

 

II

 

 

Архитектура (дворцы, палаты – с их внутренним убранством) – материальное ли это еще (комфорт) или, раз «архитектура», то уже искусство, уже духовное?

Архитектура: то, что не размножается, как «хлеба» – чего невозможны репродукции, как в живописи, звукозаписи…

 

*

Есть в пикардийцах нечто от неандертальской породы человеческой: коренастость, общая округлость физиономии (но без характерной вмятины лба) – нечто, явно расходящееся с соседними (западнее) – долихоцефалыми нормандцами, и выше ростом, и изворотливее умом, общее – (восточнее) с фламандцами, голландцами, но уже вновь не скандинавами...

Туристический поезд Кротуа – Сен-Вальри-сюр-Сом, 20 км – час туда, час обратно.

Дети в сопровождении бабок и дедов, дяди и тети в сопровождении таких же теть и дядь – сохранившие в себе детскую способность радоваться всему, восхищаться – чем попало: движущимся, свистящим, отстукивающим такт, раскачивающимся, как наш сегодняшний косолапый паровоз…

*

«Надвигающаяся» масса деревьев: две могучие пикардийские ивы, как сросшиеся воедино – на фоне белых, убегающих вдаль облаков…

 

 

*

Контраст почти метафизический – между темнотой зелени окрестных рощ, кукурузными, еще дозревающими уделами, камышом вдоль оросительных (осушительных?) каналов, и желтизной – буроватой, сегодня под пасмурным небом и дождем уже убранных пшеничных полей – с остатками стеблей, еще светящими накопленным за лето солнечным светом…

 

*

Что видим мы в Христе – распростертом у подножья креста с открытой раной в груди: Его самого, или – скульптора с его явными (в непосредственной близи от публики – Абвильский коллегиальный собор) недостатками и гипотетическими достоинствами?..

 

*

Благотворный – «восстановительный» эффект от одного (правда, трехнедельного) отдыха в исторических местах (Бухта Соммы) становления Новой Европы – раздела (раскола) тысячу лет назад Империи Карла Великого между восточной, сегодня – Германией, центральной и юго-западной, сегодня – Францией.

Пикардия, Сен-Рикье, Абвиль…

 

*

Можно ли допустить, после того, как имя Карл иные стали произносить Шарль, а еще кое-где и Чарльз, чтоб не дошло до издевок, обид, драк и, под конец – поножовщины?..

 

*

На «ч» среди наземных животных, кроме человека, есть… червь.

У французов homme восходит к «гумусу», где изобилуют черви – нем. Mann сильно напоминает фр. main – рука, арм. март тоже отсылает к сражению с оружием в руках, а по-французски «арм» — оружие, по-английски — рука…

У одних — упор на общее с червями происхождение, у других — на самоотверженность в бою.

 

 

 

III

 

Сегодня домработница впервые опростоволосилась перед нами. Точнее, сняла с головы платок при жене, пока меня не было дома.

Тут-то и дошел до меня смысл мусульманского запрета: вмиг взлетел в моих глазах половой рейтинг Айши.

 

*

Самый тихий, спокойный, мирный момент дня — это сейчас, когда все уже на местах, машины доставили кого надо, куда надо — понедельник, одиннадцать утра.

Солнце, синее небо – и даже самолетов меньше в небе, как будто.

 

*

Спрашивается, можно ли полагаться на озаряющие нас время от времени пики вдохновения и, в остальном, жить обычной, повседневной жизнью, или необходима постоянная бдительность — поддержание какого-то минимального давления (вакуума), способствующего этим мимолетным вспышкам, взлетам, проливам?..

Но не слишком ли слабые количества, пакеты материи тогда бы выходили наружу, которые, без нашего вмешательства, наверняка так и оставались бы зимовать в «материнской породе» — капельки, копейки, из которых уже не сколотить рубля.

 

* 

Когда есть о чем поговорить с особой противоположного пола – можно вполне ограничиться разговором, а когда нет…

 

*

Есть авторы «одной книги», есть — одного крылатого слова, а сегодня, в свежем номере толстого литературного журнала открываю автора одного просто слова: «…уярить», вмиг упразднившего в моих глазах все остальные достоинства публикации.

 

*

Что лучше – когда нечего было жрать, и людям оставалась одна духовная «пища» или, как сейчас, когда появились на стеллажах (от слова стелить – скатерть-самобранка) аппетитно выглядящие продукты, и люди, забыв о духовном, бросились добывать хоть что-нибудь из неизвестно откуда взявшегося и грозящего скоро так же бесследно пропасть — изобилия?

 

*

Дети активно забывают прошлое — переворачивают страницы, не дочитав до конца: жизненная реакция к бытию («определяющему сознание»), изо дня в день отворачивающемуся от еще неокрепших созданий, с трудом переживающих бурный процесс появления/ исчезновения — о, Гегель! — вещей, окружений, нянек, бабок, товарищей – по яслям, садику, школе…

В отроческие годы память уже не так целенаправленно работает на забытье: сохраняется, и исчезает плавно. Моментами всплывает — или «оживает», как живая картина, как булькающая в проруби вода, и интересно, чьими это в нас «стараниями» или в каких условиях воспоминание «всплывает» — прорубается сквозь многометровые толщи льда?

 

*

Человек — примерно, то же, что бегемот, но с одной из передних конечностей, насобачившейся писать.

 

*

Из «Советов молодому поэту» (1941), Макс Жакоб:

«Спрашивают Рокфеллера: Как Вы сумели разбогатеть? – Пытаясь вообразить, как можно разбогатеть на каждом предмете, который мне попадался» – и:

«Я погубил свою литературную карьеру из-за интереса к живописи, а карьеру живописца – из-за литературы. Теперь уже поздно. И, слава Богу!»

 

*

Идти по улице — в сопровождении льющегося каскадами из окон верхних этажей, ничем другим не покрываемого, никаким гулом мотора не оглушаемого — Шопена!..

 

*

Каждое 11 ноября (или 8 мая) момент выхода на прогулку совпадает с передачей парада, и вот, я — шествую, напевая: «в ногу»!

 

*

У молодежи все жесты содержат момент ускорения, рывкакак в тяжелой атлетике.

В возрасте, движения ближе к «жиму»,почему, видимо, и отменили вид как расходящийся с идеалом бодрости, молодцеватости…

 

 

*

Насильник,  как и любой из нас, хочет лишь, чтоб его не забыли, заметили, выделили — видели, что он есть.

Из тени, наконец, превратиться в плоть (увы, через самое, что ни на есть плотское в человеке)...

Ангельские лики…

Одна — австрийка, другая — американка, как две капли воды друг на дружку похожие.

Похищенные десяти, одиннадцати лет и заточенные на годы в подвалах, сараях, для удовлетворения — о, Зевс! – иные говорят, божественной страсти...

 

*

Люди бегут от родных, друзей, соседей, едут за границу, иной раз, навсегда — когда надо не то что страну менять, а перебираться в совсем другие, а то и в самый, что называется, «потусторонний» — мир.

 

*

Мужское дело религия: женщины инстинктивно знают о материальности всего (сами рожают), как и об отсутствии, в корне, какой-либо «потусторонности»; боги, для жен — это отцы и мужья, которые и создают мир для  жизни «человеческой».

 

*

Спрашивают: «Пишете»?

— А что остается?..

Было бы занятие достойней, стали бы позориться — писать!..

 

*

Проходя мимо здания в двухстах-трехстах метрах от нашей сегодняшней квартиры, куда переезжали тридцать лет назад для расширения жилой площади подрастающему поколению – всеми клетками тела вспомнилась бодрость тех лет, когда еще только завязывалась «борьба за жизнь», со всеми ее экзистенциальными конфликтами, компромиссами, удачами, досадами и радостями… 

Сегодня шаг все еще бодрый, но отсутствует стимул, стрекало…

Некое инерционное продление чего-то, ни на жизнь, ни на борьбу уже никак непохожее.

 

*

В эти дни, во время моих моционных прогулок (что-то, моментами, чаще обычного слегка покачиваясь…) вспомнились фигуры крестных, о которых знаю лишь, по семейной традиции, что оба скончались от сердечного приступа еще молодыми — тридцатилетними, бездетными: она, во время сеанса кино, он — на улице, и каждый раз к рассказам об этих скоропостижных кончинах примешивалось в моем детском воображении чувство прекрасного:

молодость — проявитель, смерть — закрепитель.

 

*

Как, бывает, на прогулке встречная кошечка мяукнет вам «жалобно», что-то видимо желая этим вам «сказать», но «зная» заранее, что ее не поймут, и, не настаивая, так и сегодня, передо мной приостановилась в двух шагах от меня и повернула вспять фигура, которая издали показалась женской (плавность шага): паренек лет десяти-одиннадцати, с портфелем за спиной (а сегодня – 11 ноября – выходной), произнесший (не глядя в глаза, и без акцента, который мог бы быть у мигранта): «бонжур», и которому я не нашелся ответить ничем другим, кроме такого же неловкого, ни к чему не обязывающего «приветствия»...

Записывая случай, вспомнилось: отцу тоже было одиннадцать – весной 1915 – в Орду, мирном рыбацком поселке Южного Причерноморья.

 

*

Самоубийство как высшая форма любви… Смерть берет нас в объятия, и мы в нее просачиваемся — напиток!

Смерть, насилуемая жизнью…

Жить — не с постоянной мыслью, а желанием или вторичным (как от наркотика) сознанием, на каждом шагу его реальной возможности

 

*

Mahagonny… Mah – смерть, agon(n)y – понятно и так.

Получается, что город Махагони, о «расцвете и падении» которого повествуется в опере Брехта – «город смерти и жизни», но жизни, понимаемой как исконно агония, – и это вовсе не аллегория капитализма, как утверждала критика и как это поддерживал сам автор, не желая вступать в бесполезные полемики с благомыслящими, а просто – участи человеческой: существа, со дня рождения приговоренного к смерти.

 

*

Вторая симфония Брамса, Шестая – Бетховена… Чем-то эти «гимны природе» порывают с привычными – «героическими» тональностями Бетховена, «ностальгическими» – Брамса, что и понятно: нет места в природе человеческим страстям, возмущениям, плачу.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

К списку номеров журнала «МОСТЫ» | К содержанию номера