Голосов любви колокола

* * *
Ах, как было всё славно и здорово —
Спи и нежься в домашнем тепле.
За окном листья мёртвого золота
Покатились по сирой земле.

И завыли ветра задубелые,
Дети чёрных, мятущихся туч…
Ничего не смогли мы, не сделали,
Чтоб вернуть догорающий луч.

Ничего… прозябая в промозглости,
Будем жить, попивая вино…
Только жаль, в нашем старческом возрасте —
Прозябание смерти равно.

* * *
Как печально, что любим — не ценим,
А теряя, исходим тоской…
И блуждаем по жизни без цели,
Пьём уныло за вечный покой.

Ах, как горько русалочка плачет,
Принц любимый себя не сберёг…
По паласу, как молния, скачет
Желтоглазый пушистый зверёк,

Хвост трубой! Взор горяч и неистов…
О, какое безумство и прыть!
А вдали покаяния пристань,
До которой уже не доплыть.

СОН

Ты мне снишься, мы стали чуть ближе.
Озаряя мой сон по ночам,
Жёлтый месяц катался на лыжах,
Лёгким золотом тая в лучах.

И летя по воздушным просторам
В синем шёлке волшебных небес,
Приближал к нам жемчужные горы
И зимой околдованный лес.

И манил чистотой акварели,
Удивляя величьем полей…
Мы влюблялись в рябинки и ели,
В улетевших на юг журавлей.

Мы влюблялись… влюбившись, любили!
О, как сон этот краток… прости,
Что за сказкой навек позабыли,
Как не надо гореть и цвести.

* * *
Зелёный злак разбуженной земли
Омыт дождём и тёплой почвой связан;
Пока живём, пусть торжествует разум
И песнь поют степные ковыли.

Пока живём, поднимем жизни стяг
И примем мир, взлетая по спирали…
Я не хочу, чтоб чувства умирали
И всё решал, по случаю, пустяк.

Я не хочу, чтоб свет любви погас,
Чтоб тьма навеки солнце поглотила.
Любовь к Творцу — единственная сила,
Которой нас он от забвенья спас.

* * *
Всё непросто начинать с начала
И вершить по совести дела,
Чтоб душа достоинством звучала
И других на подвиги звала.

Трудно быть поэтом и пророком,
Предсказать и истину спасти!
Трудно быть народом и с народом
Напролом к спасению идти.

Трудно жить, растратив свет и силы
На пустых вождей и королей.
Трудно жить дерзающим в России;
Вне её — стократно тяжелей!

* * *
Снег слетевший сиз, немного розов,
Точно не понять… алеет мгла…
Ожидал морозец — нет мороза,
Стужу-стынь позёмка замела.

И застыла в переливах воска
На стволах, на веточках тугих.
Огненной мне кажется берёзка
Средь осинок пепельно-седых.

В самый чистый снег не окунуться.
Он остался в детстве и во сне…
Грустный свет с печалью пью из блюдца,
Не увидев милую в окне.

В пламени заката не согреться…
Зря тяну ладони к костерку.
Ах, как сладко-сладко ноет сердце,
И тоска вплетается в строку.

* * *
С небесных, голубых, воздушных звонниц
Звонят колокола, гудит густая медь…
О, как бы я хотел среди поклонниц
Одну… одну любимую иметь.

Я б песнь творил — она бы запевала…
Я б изразцы лепил — она блины пекла…
Я был бы звонарём… она бы отливала
Из голосов любви колокола!

* * *
Синий дождь апреля, жёлтый — сентября.
Нежность акварели, ропот журавля.
Не вернётся странник, дом его забыт…
Плачет конопляник у могильных плит.

Плачет конопляник, душеньку лия…
Здесь под тополями милая моя.
Здесь под тополями… как же мне сказать?
Братья молодые, старенькая мать.

Да отец, да детства золотые дни!
Господи! Любимой странника верни.

ОСЕНЬ

Над тоскующим плёсом тоскует паром,
Ржавый остов его неподвижен и жалок…
Осень — сплав наготы с домотканым ковром —
Разметалась по роще последним пожаром.

Осень — это итог, что зачала весна;
Скорбь, и крик, и присутствие в смерти начала.
Это знак угасанья и вестушка нам
От того, что когда-то цвело и звучало.

Это всплеск красоты и печальный покой,
Зов рыдающих птиц над родными полями…
Это ржавый паром над холодной рекой,
Это рощи багряной поблекшее пламя.

БРАТУ

Опять рябиновым вином напоен вечер.
Давай забытое вернём, увековечим!
И будет сладостней дышать лесным озоном,
И будем женщин приглашать с весёлым взором.

И будем женщин целовать по целой ночи,
Давай не будем горевать, рыдать в платочек.
О, время — вихрь и ураган, по миру смерчем!
Я выпил день, а мой друган последний вечер

И в ночь ушёл, и скрылся в ней, и растворился!
А я в рябиновом вине с чужой забылся…
Давай забытое вернём и всех помянем,
Закат рябиновым огнём нас в вечность манит.

Зовёт, как мама, как мечта, как наше детство!
Ты под крестом! Я у креста… с разбитым сердцем.

* * *
Всё прошло. Закат. На старость
Путь лежит… за ним — исход.
Что же с нами, Катя, сталось?
Где наш белый пароход?
Где весёлые проказы,
Пляски, песни и гульба?
Ничего… одни рассказы
Под названием — судьба.

* * *
Что ж ты, жизнь, натворила?
Я теперь на мели!
Без руля и ветрила
И от милой вдали.

Без любви… но в печали…
И уныл, и безлик…
Я стою со свечами
У кладбищенских плит.

Всюду скорбные лица.
Мол, сюда не ходи!
И нельзя прислониться
К самой верной груди.

И нельзя обернуться,
И вернуться нельзя!
Перевёрнуто блюдце —
Чай допили друзья.

Чай, устали с дороги
И заснули навек…
И давно на пороге
Несеребряный век.

* * *
Раскаялся… о, Боже,
Не отмолить души!
Меж истиной и ложью —
Мильоны и гроши.

И жизнь, где всё не свято:
Раздор, разврат и блуд!
Где брат стреляет в брата,
А в силе вор и плут.

И нет нигде просвета,
Вокруг обман и тьма!
Голгофа для поэта
И горе от ума.