Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Валерий УколовОб авторе: Окончил биологический факультет Ростовского университета. Публикации в... >>> |
Андрей ЕгоровОб авторе: Родился в Петропавловске-Камчатском. Учился на физико-математическом факультете... >>> |
Юрий ЛинникОб авторе: Родился в Беломорске. Учился в Литературном институте, окончил Петрозаводский... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Борис КокотовЧучелы. СтихотворенияStar ё
П. Слуцкому Для того придуман был Малый Вред, чтоб несли в починку свои меха обыватели этой равнины сред не-нерусской – матрица неплоха, но поскольку сараи гниют впритык, а столпы вповалку, а скот гуртом, исподволь внедрился Большой Кирдык и всерьёз маячит Велик Облом.
Скорожилы верят в Сплошной Булшит, шины жгут, глотают всякую дрянь. Просвербит шалава птеромоскит, а ему из каптёрки вопят: табань!! Сочините нам байку с хорошим концом про ремонтников в белом, про сан ремо... Ты снесёшь в утиль десять пар канцон, я пущу под прессу star ё моё.
Чучелы
Как едко пошутил таксидермист, дуреешь, ошиваясь среди чучел. Живой пример такое отчебучил (учили ж: не умеешь – не берись!), что мог бы лишь заядлый манекен себе позволить, рявкнув: шашки к бою! нафарширован дымчатой душою, с походным ранцем, в робе до колен. Но тот, кто деловито зачинал в пробирке неизвестного солдата, спохватится: щетина жестковата и вместо глаз стекляшка, не опал.
* * * Мы, экспонаты, знаем: мир не розов по обе стороны сверкающей витрины. Почем фунт лиха всякий отморозок постигнет, в неродные палестины намылясь: самомнение трофея встречает пыль и лампы вполнакала – вот и влачим-с, овально, как камея, на белый свет разинувши хлебала. Безрадостны гастроли по обмену (врут – с миссией, на деле – по заданью): затормошат, прощупают, проденут кольцо в ноздрю или пришьют задами друг к дружке, словно так оно и было задумано завистливым изгоем, а мы – молчок: пусть тешатся, дебилы, покуда им обзор не перекроем.
Болеро
живя с попутного ветра женой с её отраженьем в тройных зеркалах с её улыбкой ланчем ночной сорочкой скомканной впопыхах c picture-in-picture вуголкахглаз c i-love-you в угольке уст с пучком уклончивых перифраз с её подругою (в смысле?) – oops! с её подругой на другом конце провода (wireless goes as well) с непосредствамностью оправдавшей це ль с её роялем в сто тонн децибелл с опозданиями возведенными в принц ип с беспечностью ставшей дог мой под шорох вставных ресниц с её акцентом японский бог!
живя с попутного ветра женой обнаружишь однажды – порыв утих ланч несъедобен хоть падай хоть стой где металось трюмо коченеет триптих каждый божий день болеро-равель с подругой в партере как на посту what-a-pleasure! гудишь как усталый шмель а в ответ летальное i-love-you-too.
Хочешь?
Хочешь пройти сквозь стену? – пройди, а потом вернись, чтобы забрать с собой то, что принадлежало: в соседней камере точно такая жизнь как и здесь, но приходится жить с начала, а не с конца, к чему твой аватар привык, неторопливо листая книгу справа налево. Там не читают таких безнадежных книг, когда покупают чипсы в seven-eleven.
Хочешь согнуть из проволоки маленького скрипача? Лучше согни горниста – этот не отличает. В шелковом алом галстуке ластится алыча к дымчато ароматной пачке цейлонского чая. Ласковое сокровище, искреннее как нарыв детской любви, цветущей за выдуманной стеною. Хочешь пройти насквозь? – пройди, а потом умри треснутой грампластинкой под судорожной иглою.
Калевала
Кругозор захламлен предметами, прочей попсой. Персонаж посещает школу, женится, заводит детишек, постепенно приходит к мысли, что он не вполне живой: дышит искуственно так, как маститый писатель пишет. Литгерой понимает, что модная повесть о нем растиражирована сверх всякой меры: у джека, который построил карточный дом, в глазах кровавые мальчики-кхмеры. Имярек соглашается с тем, что какая ни есть, экзистенция слаще, чем самая пышная ода: даже сводка погоды сойдет за благую весть, если верить, что есть у природы плохая погода. по шуршанью листов, по шершавому смеху из зала. Тут кричи не кричи: где обещанный эпилог?! – дальше или жоржсанд или, коль повезет, калевала.
Домотканное время
Жизнь самовитых людей умещается в восемь строк, энтропия растет – в этом мы разошлись с маймонидом, наблюдатель давно обмелел, но все еще смотрит в глазок, что-то кропает в блокнот с весьма озабоченным видом. Пылевая модель мирозданья; масштаб – бесконечность к нулю, мутагенный фонарик, магнит, канцелярская скрепка. Что происходит с предметами после того как наблю датель роняет монокль и поет караоке с нетребко? Трудно ответить крестьянину на кардинальный вопрос (после столетней войны нетафизика в страшном загоне): плохо растет энтропия, но раз уже к слову пришлось – прошлой весной мужики разогнали навоз в фазатроне! Стоит ли тратить усилья на поиск причины причин в необитаемых, богом забытых окрестностях кварка? Чу! домотканное время пришло наконец из почин ки и теперь ковыляет по кругу ни шатко ни валко.
"Да скроется тьма"
Выключателем щелкнешь – зажжется дуга, вольт сощурится, хмыкнет гальвани... я любил наблюдать тараканьи бега в коммунальной замызганной ванне с ядовитою пшикалкой в нервной руке привиденьем застыв на пороге, а со стен осыпались в осклизлой тоске – шепелявы, шустры, шестиноги – и неслись врассыпную, хитином шурша, как разбитых часов шестеренки, за вонючую тряпку, под сломанный шкаф, в инфернальную слива воронку. их водою поил прохудившийся кран, их облупленный грел радиатор... Я любил наблюдать как спешит таракан вдоль трубы в полумрак ноздреватый, где отыщется щель или грязи кайма, что послужaт защитой искомой. мне случилось понять: если скроется тьма – нет спасенья душе насекомой! На гашетку шипучей отравы нажав, распыляя плюющийся конус, вижу тех, кому некуда больше бежать.
Я и сам больше с места не тронусь.
|
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыСИБИРСКИЕ ОГНИВРЕМЕНАКыштым-ГраниСОТЫВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕБАЛТИКА-КалининградНОВЫЙ СВЕТНАЧАЛОСлово-WordКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСВОЙ ВАРИАНТГРАФИТИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:Пятью пятьКочегаркаРусское вымяЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтОСОБНЯКСЕВЕРЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯСеверо-Муйские огниАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИГВИДЕОНИНФОРМПРОСТРАНСТВОСорокопутДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬТело ПоэзииБАШНЯБЕЛЫЙ ВОРОН22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33ВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |