Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Михаил Георгиевич СвищёвОб авторе: Поэт, журналист. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького... >>> |
Юрий Васильевич УваровОб авторе: Родился под бомбёжкой в станице Николаевская Ростовской области. По... >>> |
Марат Хасанович ВалеевОб авторе: Родился в городе Краснотурьинске Свердловской области. Рос и... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Сергей НиколаевПривычное чудо. Стихотворения
НЕ ХУЖЕ МОНМАРТРА
*** Всё пропадает в этих бескрайних болотах: деньги, танковые колонны противника, казаки хмурые, конные, пешие, половцы, печенеги, изобретатели, народовольцы и дураки.
Умные, впрочем, тоже. И кажется, неподвижно время остановилось и более не течёт. Только колышет ветер травы: репейник, пижма, мята и зверобой. И только к дождю плечо
ноет и ноет, словно бы сердца не стало вовсе. Что ему, бедному, попусту здесь унывать, болеть? Все мы уйдём, конечно, и только прохожий спросит: – Чей это крест?.. – А ничей. Никого здесь нет…
*** Где-нибудь война – пробитой каской
Посмотрю в глаза твои, Светлана,
Медвежата, ёжики Норштейна, что мы знаем? Братские могилы, нефтяное золото Бахрейна, пулемётов скользкие гашетки. Мы в тумане. Жизнь такая – вилы!
*** Мы встали утром – первый снег лёг на деревья и на крыши. В глухую ночь, волчицы тише, он шёл, как первый человек.
В окно глядим: белым-бело, и вот легла следов цепочка – тире-тире и точка-точка – как две морщины на чело.
Ну, здравствуй, время! Это мы в твоих объятиях медвежьих живём, как музыка на свежих черновиках, и до весны готовы ждать… Чего?.. Не зна… Точней, всего – всего, что мучит и восхищает. Кот мяучит и лижет руки мне… Зима…
*** Над уснувшим посёлком седые дымы, а вокруг зимогорят медвежьи снега. Говорили когда-то давно: от сумы да тюрьмы зарекаться не стоит. Тайга обступила нас тесно дремучим кольцом, и автобус пропал на дороге ночной. Лишь сосед забредает с дешёвым винцом, говорит: – Ё-моё! Тяпнешь, может, со мной?.. – Ну, лады. По чуть-чуть… Чёрт его бы побрал! Слишком холодно нынче у нас – на краю самой трудной земли, чересчур серебра по сугробам рассыпано в этом Раю. Здесь живут-не живут, но таких кренделей выдают на-гора, что над этой землёй никакие законы… – Ну, что же? Налей!... – За любовь!.. – За неё! По одной!.. – По второй!..
*** Было зябко. Целительный горец, срезав стебель его молодой, заварил – не возьмёт меня горе, не убьёт! А над чёрной водой в серых сумерках влажная хвоя, и нодья распустила цветок золотистого пламени… Кто я? Для чего я живу?.. Кипяток отхлебнул и подумал: «О, Боже, если я ещё всё-таки жив, это счастье! Оно так похоже здесь на всполох огня, на порыв!» Поднял голову – там Ариадна уронила Корону. Ну что ж, ночь тиха, и светла, и прохладна. Новый век ужасает. И ладно. Он особенно этим хорош!
*** Посидеть на лугу возле чёрного дуба, рядом с розовой пеной кипрея, пока нежный лёд сновидений твоих – облака – в бирюзовой реке. И привычное чудо: видишь, ветер, играючи, крону листает, видишь, бедный кузнечик о счастье поёт, и корова задумчиво мятлик жуёт, и мгновенная ласточка сверху летает.
Всё, чему предначертано быть, совершится: отсвистит мухоловка, умрёт муравей, крови выпьет комар у меня меж бровей, дикий хмель отцветёт и трава-медуница. Будет море шуметь, где до слёз наглупили мы с тобой на мучительной этой земле, ели хлеб на дощатом, сосновом столе, жгли свечу и друг друга ночами любили.
*** Мята, и подорожник, и луговой шалфей, и золотые сосны с небом накоротке. Ах, я хотел уехать, может быть, в Санта-Фе и говорить на местном ломаном языке.
Шумной мулатке домик я б на кредит купил, я бы на стены вешал сумрачный авангард, дельные репортажи делал бы для «UPI», в школу дарил бы дочке пористый шоколад.
Но не сложилось… Ветер путается в густой кроне берёзы – дикий, хочет горячих ласк. Годы идут по кругу (вроде, уже шестой). Как бы узнать, а может, я на пути в Дамаск?
Может, я вижу небо в перистых, кучевых, в белых, слоистых, пышных, как византийский слог? Где-то на них, воскресший, помнящий о живых, всё ещё обитает наш милосердный Бог.
*** Здесь на берёзе чернеет целебная чага, красных во мху сыроежек таится ватага, ёжик бежит по ежиным делам непростым. То-то и хочется крикнуть в сосновую стынь:
«Эге-ге-гей! Человек! Или зверь! Или птица!»
Только какая-то тень за кустом колготится, хлопает тента брезент на промозглом ветру. Разве отсюда, допустим, за море – в Перу – можно бежать, если строгая финская радует осень?
Вот и пишу я в блокноте: «Уже сорок восемь. Жил я балбесом и, верно, умру как балбес».
Что же добавить?.. Проглянуло солнце с небес, белка махнула с вершины на нижнюю ветку. Медную я на ладони подбросил монетку: «Будет ли счастье? Конечно же будет! О, да! Солнце, оно навсегда, потому что звезда!»
*** Мудрые птицы по звёздам летят домой, и грибники, улыбаясь чему-то, режут влажные шляпки. Деревья стоят стеной, и на погосте ночью рыдает нежить.
Можно соседке-старушке купить «Ахмад». Сидя за кружкой дымящейся, жаркой влаги, пусть повествует о том, как в сельпо хамят, как выносили когда-то на площадь флаги.
Может, расскажет: однажды она вождю рапортовала, а после отца, конечно, органы взяли, да… А комары к дождю. А человеку нужно святое Нечто.
Впрочем, я лучше пойду на болото за клюквой – хорошая нынче и цвета крови. И опадает листва, и слезит глаза тихая боль небесной Его любови.
*** А после нас века ещё пройдут – однажды в полдень черепа осколок достанет из раскопа археолог: «Да, точно были люди где-то тут!»
И он определит, что это я жил на Руси вполне замысловато, что из меня, страдальца и солдата, слепили здесь такого соловья.
Мне и картошка мёрзлая, и снег, и камера, и яма на погосте – привычно всё, всё сдюжат эти кости. И ахнет археолог: «Ничего-с-с-се! Да это русский жид! Двадцатый век!»
*** Да, я хочу когда-нибудь Париж увидеть, прогуляться по Монмартру. Но яблоня цветущая, но стриж, ютящийся под крышей, но на карту посмотришь – нескончаемая глушь, и ночи то прозрачные, как ситчик, то белые, то чёрные, как тушь, и посвисты угрюмых электричек.
Назавтра меднохвойные леса снегов наденут свадебное платье, и я пойму, какие полюса Париж и мы! Возможно, даже счастье – не ездить никуда, а при свече смотреть в окно, коту лохматить ушки, горячий чай отхлёбывать из кружки, и думать о Париже, и вообще…
*** Потому что ни конным, ни пешим тут на Москву через топи дороги нет. Потому что и бабы то жилы рвут, то чисты и румяны, как маков цвет.
Потому что тоска и метёт пурга. Потому что такие здесь есть места, где ещё не ступала ничья нога, что у каждого крест, хоть и нет креста.
Потому что беспечно в кустах поют от безудержной нежности соловьи. Потому что за правду жестоко бьют и карают за лёгкую тень любви.
Потому что в болоте лежит солдат, и цветёт в изголовье разрыв-трава. Потому что и звёзды на нас глядят, и речные извилисты рукава.
Потому что и все, и никто виной (знать, за злые грехи здесь дают срока). Потому что над выморочной страной башни белые плавают – облака.
Потому что куда же бежать, когда серебрится бескрайний покров зимы, чьи, как птицы, бессонные поезда всё спешат за границы свинцовой тьмы! К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКыштым-ГраниПятью пятьКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЗНАКИ11:33АЛЬТЕРНАЦИЯ |