Георгий Янс

Во имя женщины

– Коль, а ты рыцарем можешь быть?

– Это ты к чему спрашиваешь?

От неожиданности вопроса я даже перестал одеваться. Джемпер пустыми рукавами свисал с плеч.

– И что ты под рыцарством понимаешь?

Я аккуратно вдел руки в рукава и натянул джемпер.

Распустился, – укоризненно подумал я. – Надо живот сгонять.

– Что я понимаю?

Лена потянулась в постели, перевернулась на бок и подложила ладонь под голову.

– Что я понимаю? – повторила она. – Например, не сейчас бежать от меня, а хотя бы для приличия еще полчаса побыть. А то переспал с женой, хоть и бывшей, и сразу бежать.

– Лен, ты забываешь, что у меня уже пятнадцать лет другая жена, другая семья. У нас с тобой сложился определенный формат отношений, который вроде бы нас обоих устраивал. Ты прекрасно знаешь, когда я могу задержаться, задерживаюсь. Сегодня не могу.

– Значит, не рыцарь, – как-то безразлично протянула Лена. – Ладно, иди. Это я так пошутила.

Она привстала с кровати и чмокнула меня в щеку.

– На следующей неделе увидимся?

– Конечно, увидимся. Я уже привыкла… Как это ты сказал. К такому формату отношений. Раньше у тебя был другой формат. Раньше ты вроде был джентльменом.

– Был да сплыл.

Был да сплыл. Отец бросил мать, и она осталась одна. Годом ранее ушел я. Но у меня была уважительная причина – я женился. И у отца уважительная – он тоже женился.

«Понимаешь, Колян. Так получилось, – пытался он мне объяснить свой поступок. – Мы с мамой остались вдвоем. Оказалось, что вдвоем жить разучились. У меня случился роман. Она забеременела. Я не мог оставить ее одну. Это было бы неправильно. За свои дела надо отвечать. Все наши дела во имя женщины», – добавил отец как-то непривычно-высокопарно.

 У нас с отцом были доверительные отношения. Мы делились, если и не самым сокровенным, но рассказывали друг другу то, что другим бы не рассказали никогда.

Во имя одной женщины он бросил другую женщину – мою мать. Мама здорово сдала после ухода отца. Остаться одной почти в пятьдесят лет не так легко. Но я отца не осуждал. Это его жизнь, его выбор. Немного нелогичен сам его уход. Мне казалось, что они с мамой жили дружно. Не могу сказать, что счастливо. Что такое счастье, могут определить сами счастливые люди.

Странно получилось. Матери сделал больно, чтобы с той женщиной поступить благородно и честно. Я не думаю, что та женщина предполагала выйти за него замуж. Ей достаточно было ребенка.

Лена сделала аборт. У нас с ней все случилось случайно. Хорошее словосочетание – «случилось случайно». Как бы, нет виноватых. Переспали, и случайно случилось. Пьяные были. В общем, правильно сделали. Дебил какой-нибудь родился бы иначе. Что тогда?

Если бы не аборт, наши отношения с Леной можно было бы назвать незатейливым студенческим флиртом. Один вечер в общаге. Это и есть то, что случилось случайно.

Через три месяца мы поженились. Отец посоветовал, когда я попросил у него денег на аборт. «Решили так решили, – сказал он про аборт, протягивая деньги. – Но ты должен быть джентльменом, и просто обязан предложить девушке выйти за тебя замуж. Откажется – не откажется, это уже другая тема». Я так и поступил. Хотелось быть джентльменом. Лена не отказалась.

Вот и отец проявил себя джентльменом, когда бросил маму. Он культивировал во мне джентльменство с детства. С младших классов я «на автомате» уступал место в автобусе женщинам независимо от возраста. Женщины умилялись, а я гордился собой. Сопляк-сопляком еще, но уже хорошо понимал, что значит гордиться собой.

Я гордился собой и тогда, когда женился на Лене. Мог ведь и не жениться. Никто меня не заставлял. Но я не мог не быть джентльменом. Правда, вскоре выяснилось, что на одном джентльменстве семейного гнезда не совьешь. Тот единственный аборт оказался роковым. Лена не могла иметь детей. После окончательного вердикта врачей мы стали добрыми, местами недобрыми соседями, иногда делящими общую постель.

У меня появилась любовница – моя первая любовь. Встретились случайно на улице. Слово за слово. Она в разводе. Своя квартира, живет с сыном. Я к ней приезжал раз в неделю, когда сына забирали ее родители. Я – не бабник. В моей жизни было всего три женщины. Лена, вторая жена и первая любовь. Я не находил новых женщин, я возвращался к старым. От Лены к первой любви, от второй жены к Лене. Это тоже своего рода джентльменство. Они получали не кота в мешке, а меня, такого, какой я есть, которого они знали, и поэтому не строили в отношении меня иллюзий.

Подъезжая уже к дому, вспомнил, что надо купить хлеба. Я остановился у ближайшего магазина. Магазин – «гастроном» еще советской постройки. Большой, бестолковый и неуютный. Точно в таком же магазине много лет назад я расстался с первой любовью.

Мы зашли тогда в магазин, чтобы купить хлеба и поехать ко мне. Родители уехали в отпуск. Купили хлеб и уже направлялись к выходу. Она вдруг остановилась и говорит мне:

– Знаешь, Коль. Я не поеду к тебе.

– Что это так? Что на тебя нашло?

Она замялась с ответом. Чувствовалось, что ей хотелось бы обойти эту тему. Я был настойчив.

– Пять минут назад ты еще собиралась ко мне ехать. Что могло за это время произойти?

– Я поняла, что тебя не люблю.

Она произнесла эти слова почти шепотом, но решительно и бесповоротно. По её шепоту сразу понял, что она хорошо обдумала свой ответ, и что-либо выяснять, просить, уговаривать бесполезно.

– Извини, – студенческая любовь выскочила из магазина.

Я тоже, наверное, не любил ее. Любить такая большая ответственность, а я к ней был еще не готов. Первая любовь – мой первый сексуальный опыт. И этот опыт вполне пока заменял мне то чувство, что называют любовью. Все равно тогда очень расстроился. Захотелось отвлечься и забыться. Я поехал в общежитие. Там напился, там встретил Лену. Потом аборт, затем женитьба.

Я открыл дверь. Дочка подбежала ко мне и чмокнула в щеку.

– Мама, папа приехал.

Дочка, взрослея, все больше чертами лица напоминала меня. Я очень гордился этим сходством, и всегда проникался симпатией к тем людям, которые уверяли, что девочка копия отца. Жалко, конечно, что не мальчик. Некому прививать навыки джентльменства.

Я вошел в комнату, жена сидела в кресле и смотрела телевизор.

– Что припозднился? – спокойно спросила она.

– Дела задержали.

Я наклонился и поцеловал в затылок жену. Она никогда не приставала с расспросами – где был? с кем был? Ей было вполне достаточно моих ответов. В этом не было безразличия. Здесь было понимание, что у каждого должна быть своя жизнь. И эту жизнь близкого тебе человека надо принимать такой, какая она есть. Или не принимать. Жена принимала. Я почти уверен, что она знает о моих визитах к Лене. Она не может не знать, потому что мудрая и прозорливая женщина.

Отец не мог жениться бы на другой женщине, которая была бы хуже мамы. Мама – мудрая женщина.

Когда двенадцать лет назад скоропостижно умер отец, мама сказала мне:

– Тебе надо жениться на ней.

Я с недоумением посмотрел на маму.

– Не удивляйся. Я же вижу, что ваш брак с Леной идет к логическому завершению, поэтому не будет большой трагедии, если вы разойдетесь. А там растет наша родная кровь. И у меня, наконец, появится внучка.

«Родная кровь». Мама даже не представляла, как была близка к истине. А может быть, все знала. Девочка была моей дочкой, а не отца.

После того, когда стало ясно окончательно, что детей у нас с Леной не будет, между нами все чаще случались размолвки, нередко перераставшие в грубые ссоры. В тот вечер произошла такая грубая ссора, которая началась из-за пустяка – кто должен мыть посуду. Я оделся и вышел на улицу, чтобы успокоиться. В раздумьях, чем заняться, подошел к телефонной будке.

– Привет. Ты не возражаешь, если я заеду к тебе чайку попить.

– Приезжай.

Отец сам познакомил меня со своей молодой любовью. Он мог мне доверять. Я ничего не расскажу маме. Я же джентльмен. И с кем он еще поделится радостью последней любви? Молодая жена отца мне понравилась. У нее и с ней было очень уютно. Я хорошо понимал отца. Он сделал хороший выбор.

Я стал иногда заезжать к ней – «попить чайку». Она была старше меня на пару лет, но мне казалось, что разница между нами – десятилетия. Она мудрая, а я нет.

– Что, опять с Леной нелады? – спросила она, поставив чашки с чаем на журнальный столик.

– Да, ругаемся из-за каждой мелочи. Детей нет, вот и обижаем друг друга.

– А вы хотите детей?

– Я точно хочу. Лену не поймешь. То хочет, то говорит, что хорошо без них. Что толку рассуждать, все равно у нас с ней детей быть не может.

Через полчаса мы лежали в постели. Никогда у меня не было таких пронзительных и в то же время спокойных мгновений. Они стали мгновениями взаимной благодарности. Я был благодарен за минуты покоя, а она благодарила меня за отца. Просила прощения за то, что отняла отца у мамы.

Она очень любила отца. В этом нет никаких сомнений. Он был счастлив. Я не знаю, что она сказала отцу. Правду или неправду? Я никогда ее об этом не спрашивал. Но через два месяца отец сказал маме, что уходит. У него будет ребенок.

– Мама где? – спросил я жену.

– На кухне.

Я прошел на кухню. Мама сидела за столом и пила чай.

– У Лены был? – еле слышно спросила мама.

– Да.

– Как она?

– Да, как всегда. Капризничает.

– Ты уж не обижай ее. Будь джентльменом. Хоть минуту жизни отдавай во имя женщины. Отец всегда так говорил.

– Я стараюсь.

– Когда будешь у нее снова, передавай от меня привет.

– Передам обязательно. Я пойду.

– Иди, конечно. Жена очень по тебе соскучилась. 

К списку номеров журнала «Литературный Иерусалим» | К содержанию номера