Ольга Кочнова, Виктория Панина, Наталья Смехачева, Федор Иванов, Любовь Куприна, Любовь Старшинова, Татьяна Большакова

Журнал «Дон» в меру своих сил связывает литературное пространство России.

Колыбелью Волги называют тверскую землю. Этот благословенный край дал немало именитых писателей, здесь и сейчас работат интересные литераторы, в том числе молодые. Виктор Петров по приглашению тверяков был у них в гостях минувшей осенью. И на Селигере, и в самой Твери прошли дни журнала «Дон».

«Тверская тетрадь» – отзвук творческих встреч.

 

С землей этой связь...

 

Ольга Кочнова

 

* * *

И снова эти колокольни

над гладью паводковых вод,

где прежде тихий и раздольный

струился жизни плавный ход.

 

Тех колоколен островерхих,

церквей блаженный белый свет

над водами – как скорби вехи.

Но даже их почти уж нет.

 

Царю людскому и морскому

живая дань принесена.

Ищи. Но сыщещь ли искомый

свой клад, где мрак и глубина?

 

Там, где в воде по пояс стоя,

полуостанки тех церквей

под неусыпный гул прибоя

отпугивают пескарей

 

и рыбаков случайных взгляды.

Где в каждом рокоте волны

ты слышишь колокол надсадный

по тем, что здесь погребены.

 

* * *

В чахоточно-красном подлеске

пронзительно пахнет землёй.

С пружинною прочностью лески

паучьи силки над тропой

 

качают листочек осины

и хмурый сентябрьский день.

Здесь празднуются Осенины

и небо наполнено всклень.

 

Здесь ходишь, ступая чуть слышно,

как будто в застолье чужом.

Едва нарушая затишье,

рассыпятся тучи дождём.

 

С лицом, запрокинутым кверху,

вдохнёшь духовитый настой,

увидишь – сквозь тучи, в прореху

луч света скользнёт над тобой.

 

Так исподволь и ненароком

почуешь с землёй этой связь…

А где-то лишь ястреба клёкот,

что в небо уходит кружась.

 

* * *

Не запрячешь её между строк –

знобкой осени злую усмешку.

Видишь – в наледи тонкой порог?

Видишь – стай перелётную спешку?

 

Частой дробью по стёклам звеня,

долгих ливней затянет простуда.

Не смотри так светло на меня –

я давно не способна на чудо.

 

Я давно не хочу от земли

улетать в листопадную пору.

Вот и руки на плечи легли,

словно ищут вслепую опору.

 

Словно первый в груди холодок –

не предвестие будущей стужи.

…На корабль похожий листок

то ль по небу плывёт, то ль по луже.

 

        г. Тверь

 

 

Виктория Панина

 

СЕЛИГЕРСКОЕ

 

С летней легкостью поплавков,

Зацепившись незримыми лесками,

Мысли реют в копне облаков

Над пейзажами селигерскими.

 

Зачарованный тонет взор

В зарисовке июлем подаренной,

Где зеркальные блики озёр

Полирует рассветное марево.

 

Тишина всё вокруг обняла,

Стережет местный быт, умница!

Лишь в прибрежные зеркала

Сосны-сёстры глядятся, любуются.

 

Пара удочек. Взмахи легки.

Занырнули крючки за уловами.

Тут «с ладошку» снуют окуньки,

Чуть заметными дразнят поклёвами.

 

Лодка выдаст себя в камышах

Еле слышимым всплеском вёсельным…

Только здесь отдыхает душа,

Возвышаясь над гладкими плёсами.

 

Брызги вверх! Жаркий день, остудись!

Окунись в чистом озере с бликами!

Нашей доброй ухой угостись,

Чаем с мятой и земляникою.

 

Вечерком можжевеловый дым

Завивается зыбкими лентами…

Всё здесь кажется вроде простым,

Но мы живы такими моментами.

 

СПАРТАНЕЦ

 

Не Слово, а Любовь была вначале.

Какого ж чёрта, не боясь разлук,

Я, сильная, податлива печали

И мнениям удачливых подруг?

Неистово блестит кольцо на пальце

И раздражает, как клеймо на лбу.

Я предала великого спартанца

И отдаюсь случайному рабу.

Чтоб всё, как надо: муж, семья и дети,

Размеренная, скучная стезя…

Но не дай бог, есть Спарта на планете

И тот, мне без которого нельзя.

 

         г. Тверь

 

 

Наталья Смехачева

СИРЕНЕВЫЙ ВЕЧЕР

 

Качает Тверца колокольные звоны

И ранней луны золочёные свечи.

Как жарка молитва, как страстны поклоны

В сиреневый вечер.

 

Глядит Богородица с грустным укором,

И шаль холодит мне дрожащие плечи.

Он ждёт меня в старом саду за собором

В сиреневый вечер.

 

Мерцает шитьё на мундире гусарском.

О таинство горькой и радостной встречи!

Зачем мне, о Боже, Небесное Царство

В сиреневый вечер?!

 

Вон там, у ворот, вижу, тройка готова.

О, как безрассудны, как сладостны речи!

Прости меня, матушка! Свидимся ль снова

В сиреневый вечер?..

 

АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ

 

Гневно клубится, колышется вече:

– Царских посланцев убьём! Не отпустим!

– Нам, Новеграду, поганых на плечи!

– Сам ты баскак! Самовластец! Улусник!

 

Небо ноябрьское – мутным колодцем.

Дерзкие выкрики громче, смелее.

Да, позабыли, видать, новгородцы:

Мир и худой – доброй ссоры славнее.

 

Всё позабыли. И Невскую битву,

И громыханье немецкого клина,

Общую здесь, у Софии, молитву,

И обгорелые Пскова твердыни...

 

Мокрого снега холодные хлопья...

Княжеский голос – труба боевая.

– Дань – ради мира! И мы не холопья!

Слушают князя. И вече стихает.

 

– Дань – ради мира. Мы сдюжим, поверьте!

Дань – ради мира. Лишь это приемлю.

Я же, ваш князь – с вами в жизни и смерти.

Князь – он ответчик за Русскую Землю.

 

... Фыркают кони. Посланцы царёвы

Рады подаркам, богатому платью.

Новгород вольный сказал своё слово:

– Дань – ради мира. Согласны. Считайте.

 

г. Торжок

 

Федор Иванов

* * *

Грущу в каморке на отшибе,

прислушиваясь к тишине,

и беды кажутся большими

такому маленькому мне.

И слёзы кажутся крупнее

от их нечастого литья…

Нас вечно делает умнее

лишь подзатыльник бытия.

Не от него ли этот отзвук,

там, в лабиринтах головы?

Иди, дурак, на свежий воздух,

покинь бетонные углы,

вдохни всё майское, заройся

лицом в дрожащий небосвод…

…А о любви не беспокойся,

она тебя переживёт.

 

* * *

Ни облака, пока стояли в Россоши,

над головой моею не прошло.

Мне больно. Но и радостно настолько же.

И холодно не больше, чем тепло.

Вокзальный шум – весенний, ненавязчивый.

От горьких мыслей предлагают мёд.

Бери от жизни, но не переплачивай

монетой сердца тем, кто не поймёт.

Ползут вагоны поезда товарного,

плетутся тени, взвихривая пыль.

Пока скорби… Но твёрдо знай, что главного

ещё не встретил ты, ещё не полюбил.

 

                   г. Тверь

 

Любовь Куприна

 

* * *

Темнеют дни, и вырастают ночи.

И это всё – остановить нельзя.

Листва дубов бронёй казалась прочной,

И вот уже рассыпалась, сквозя.

 

Как пёстрый мех взъерошенного зверя –

Трава под ветром, сдунувшем тепло.

И всё-таки я до конца не верю,

Что яркое и светлое – ушло.

 

Что летние надежды обманули,

Финальная поставлена печать –

Еще бывают ливни, как в июле,

Как будто – можно снова всё начать.

 

* * *

Вот и снова – фонари на чёрном,

И в привычный час – рассвета нет.

На траве, склонившейся покорно –

Заморозка бисерный букет.

 

И внезапно тучи солнце гасят,

И тревожный налетает дождь.

Скоро клёны эту жизнь раскрасят,

В те цвета, которые не ждёшь.

 

Никогда не ждёшь, но прилетает,

Изменяя что-то навсегда –

Дымом сны несбывшиеся тают,

И ветра шумят, как поезда.

 

И приходит до испуга сразу

Вечер, будто падая с ветвей,

Раскатив по чёрному атласу

Апельсины рыжих фонарей.

 

пос. Сонково

 

Любовь Старшинова

 

* * *

Вершин не достичь.

Но всё же, в своём строю

Не с самого краешка я до сих пор стою.

И выпало мне черпать из природных сил

Всё то, что каждый из вас – хоть раз! –

Для себя просил.

 

Смогу ли постичь:

Зачем это всё дано?

Расставлены вехи не мною, и так давно.

Но верю я всё же, к вершинам стремясь порой,

Что в жизни играю свою – не чужую! –

Роль.

 

О ГЛАВНОМ

 

                Маме

 

Говорила мама: «Не сиди на камне!»

Кто, скажи, в тринадцать думает о главном?!

 

В восемнадцать – школы, университеты...

Только бы не главное, только бы не ЭТО!

 

В двадцать три – работа. В двадцать семь – карьера…

Электричка жизни мчится сквозь барьеры,

 

И молчит о главном пустота вокзала.

А была бы дочка, я бы ей сказала…

г. Тверь

 

Татьяна Большакова

 

* * *

В этом доме ночуют осенние ветры.

Пахнет хлебом, соленьями, тихим теплом.

Здесь чаи горячи. Здесь хозяева щедры.

Хлебосолен под яркой клеёнкою стол.

 

Я приду сюда как-нибудь ночью ненастной,

из февральской метели шагну на крыльцо,

чтобы запах степного полынного счастья

и овечьих кочевий повеял в лицо.

 

Дух антоновских яблок прозрачен и крепок.

И брусника с морошкой. И квас на меду...

В этом доме зимуют осенние ветры.

Здесь меня ещё ждут. Я, конечно, приду.

 

ШКАФ – ПУТЕШЕСТВЕННИК

 

Марии Федоровой

 

Встали строем возле речки

нашей улочки дома.

Ряд заборов. Ряд крылечек.

Окон дружная кайма.

 

Тает снег. Ручьи повсюду.

Я бреду, подол подняв.

Вдруг гляжу и вижу чудо –

на крыльцо выходит... шкаф!

 

Вот под берег он спустился.

Грязь и лужи – нипочём!

Вот на льдину примостился,

избоченился ключом.

 

 – Эй, куда! Постой немножко! –

Вот не сплю, а вижу сон.

Из окошка чья-то кошка

машет лапой и хвостом.

 

Шкаф на льдине уплывает

в неизвестные края.

Он, наверное, узнает,

где кончается земля...

 

Может, в космос он умчится?

И увижу я в ночи –

льдина белая кружится,

шкаф в Галактику стремится,

важно дверками стучит.

 

г. Торжок