Прощай Вегас!

Money, money, money, must be funny

In the rich man’s world...

(ABBA)

— Слышь, будущая J.K.Rowling, скажи-ка мне, что ты там опять печатаешь? — спросил меня Сашка с присущей ему грубоватой иронией. — Давай лучше расслабимся, пойдём куда-нибудь. Оставь ты это, кому нужны твои романтические рассказы, когда половина мужиков импотенты или на стакане сидят, их никакие рассказы не возбуждают, а женщин от этих историй досада пронимает, что это не про них... Лучше уж для детей писать. Вот тётка написала про мальчика, летающего на метле, и сорвала мировую популярность...

Я слушала рассуждения моего милого и тут же вспомнила наш недавний разговор с моим редактором. Он сказал, что, по последним исследованиям, самые популярные авторы глубоко несчастливы в личной жизни. Оказывается, страдания и неудовлетворенность обостряют восприятие происходящего, заставляя глубже раскрыться талант. Вот ведь северные народы считают, что хорошим шаманом может быть только тот, кто перед посвящением в это таинство десять лет серьезно болел. Так и творчество, как процесс мироздания, надо выстрадать, переживая предательство друзей, измены любимых, потери близких и мучения снятой с креста души. Этот феномен душевных страданий и породил в литературе летающего на метле мальчика Гарри Поттера, да и Бэтмана, тоже летающего...

А я летала с тобой, Сашенька, летала во сне и наяву, упиваясь счастьем своей любви. В ежедневном обожании, боясь признаться в чувствах. А надо было говорить об этом чуде каждый день и час...

— А вот ты и не прав, милый! — с улыбкой возразила я. — Я получила неплохой гонорар за свои рассказы и приглашаю тебя в Лас Вегас на твой день рождения. Знаю, что ты не особый любитель казино, но все эти шоу, да и сам город! Повеселимся!

Мы делали друг другу такие подарки, наслаждаясь широкими жестами — интересные путешествия, дорогие вещи...

Я видела, что мой друг очень доволен, хотя немногословный и сдержанный Саша не показывал избытка чувств. Он никогда не называл меня ни «солнышком», ни «зайкой», как другие мужчины называли своих жён и подруг. Но если мой Сашенька говорил «любимая моя», то в этом была и нежность, и преданность, и весь мир!

Я была в возбуждении, собираясь в эту поездку, подготавливая программу, куда пойти и как развлечься. Не было у меня и тени предчувствия, что судьба может распорядиться по-своему...

ВЕГАС!!! Праздник, который всегда с теми, кто посещает его. Город-чудо посреди пустыни, манящий огнями реклам и витрин, ярким мерцанием, как гипнотическим взглядом анаконды. Сорок миллионов восторженных граждан мира, приезжающих в него ежегодно, оставляют там часть своей души, не только своих финансов. Каждый находит в этом городе что-то свое — удовольствие, разочарование или удачу.

Я пребывала в великолепном настроении. Мы вышли с Сашей на первую прогулку по Вегасу в предвкушении чуда.

Вечером пёстрая публика бесконечным шумным потоком прогуливалась по центральному бульвару, именуемому Стрип. Переходя из казино в казино, народ тратил деньги, играя в азартные игры и угощаясь спиртным. Отовсюду была слышна живая музыка, дополняемая звенящими вибрациями игровых автоматов. Эти звуки гипнотической мелодией доносились из приоткрывающихся дверей отелей. Сладкое их пение, подобно дудочке заклинателя змей, одурманивая прохожих, заставляло войти внутрь.

В вечерней прохладе, наступающей после дневного зноя, стоял специфический запах горячих тел, остывающих стен и асфальта, а также аромат цветов и деревьев пустыни, вдоволь прогретых обжигающим дневным солнцем. Но был в этом городе и особый запах. Он тянулся тонкой струйкой отовсюду, от каналов казино Venetian («Венецианец»), из дверей Treasure Island («Остров Сокровищ»), даже от фонтанов Bellagio («Беллаждио») — запах, который присутствует только в таких местах: пахло деньгами. Одурманивало, манило! Завораживал их шелест в руках крупье, их зеленоватое мерцание повсюду...

Мы нагулялись вдоволь и, остановившись у кассы, решали, какие шоу нам посетить. Саша равнодушно скользил взглядом по плакату, на котором девицы с обнаженной грудью (Topless) высоко поднимали точеные ножки.

— О, это мы должны посетить! — воскликнула я. — Это Jubilee, классика Лас Вегаса.

Мой милый равнодушно вздохнул, но не возражал. Через пару часов мы уже сидели в роскошном зале, наблюдая на сцене изящных полуголых танцовщиц.

Я заметила, что Сашенька вовсе не скучает, а с любопытством наблюдает за меняющимися на сцене сюжетами. Одна девушка была действительно мила. Она привлекала не только своей внешностью, но пластикой и чувственностью.

— Ну, как тебе солистка? — прошептала я.

Мой друг одобрительно кивнул, блеснув агатами черных глаза. Поглаживая его руку выше локтя, я чувствовала напряжение в его венах и во всем теле. Это было мне очень знакомое состояние, приятный сексуальный озноб, возбуждение, которое дарило мне радость...

Я открыла программу, скользнув глазами по именам главных исполнителей — Хелена Камински. «Да» — промелькнуло у меня — «славянская красота ... скорее всего, она полячка, может, в каком-то поколении».

У меня тогда «варился», дописываясь, роман. Героиня романа, популярная актриса, прошла тернистый путь: от танцовщицы в стрип-баре и девочки в массовках откровенных шоу до первых ролей на подмостках Бродвея и в популярных Голливудских фильмах.

«Немного банально, надо бы соригинальничать» — заметил мой редактор, прочитав несколько глав нового романа. Материала катастрофически не хватало, хотя я и была уже почти в дружбе с девчонками из «эскорта» и стрип-клубов, выслушивая их забавные и грустные истории. Мне нужна была яркая, авантюрная натура, даже дарование, если это слово применимо к жанру эротического танца или искусству «жриц любви». Я искала свою Мату Хари!

Наблюдая за пластичными движениями Хелены, я невольно поняла, что это то, что я искала. Танцуя полуобнаженной, она обдавала особой энергетикой, каждое её движение в танце было вызовом. Меня просто в жар бросило от мысли написать о ней, выведать её жизненные секреты.

...Этот разговор я завела с Сашей как бы издалека, когда мы выходили после шоу.

— Она мне нужна, надо с ней подружиться, это настоящий Клондайк для моего «недоношенного» романа. Общение с полячкой просто спасет моё творческое детище! Ты мне поможешь? — вкрадчиво спросила я и, не дождавшись ответа, продолжила: — У тебя день рождения, может, устроим что-нибудь необычное. Пригласим интересных, веселых людей, артистов и Хелену на ужин, разговорим?

— Честно говоря, не хочется тратить время. Все эти девки, танцовщицы, вряд ли это будет приятное общение. Конечно, некоторые актрисы снимались в порнушках, а потом шли в большое кино, но это единицы! — брезгливо бросил Сашка.

Однако я решила не отступать, и, купив цветы, выяснила, где находится гримерная полячки.

Охранник заявил мне, что Хелена никогда не принимает поклонников. Я с невинной улыбкой вложила в его руку хрустящую банкноту и попросила передать танцовщице мою карточку международной ассоциации журналистов. Эта карточка обычно открывала многие двери. Открыла она и эту...

Хелена сидела около зеркала, расчесывая светлые волосы. Без грима она выглядела моложе, нежнее и была очень хороша. Мелькнула даже мысль, что ей не место в этой захламленной гримёрной ночного клуба... Она была слишком благородна для этой обстановки.

Я волновалась — понимала, что мне будет непросто завоевать доверие этой гордой красотки. Я начала с комплиментов её пластике и таланту. Потом я рассказала о своей карьере и о намерении написать о ней. Казалось, девушка идёт на контакт. Но беседа быстро зашла в тупик, и Хелена, с присущей ей деликатностью, объяснила, что не любит рассказывать о себе. Вскоре она извинилась, сославшись на усталость, и поспешила со мной расстаться.

Я возвратилась в отель, с трудом скрывая досаду и разочарование от прошедшей встречи. Саша ждал меня в баре; он оживленно болтал с барменом, который оказался нашим бывшим соотечественником. Бармен Стас жил и работал в Вегасе уже почти пять лет и был вполне доволен жизнью. Мой милый с первого взгляда понял неудачу моего визита к полячке. Потягивая коктейль, он бросил мне пару утешительных фраз, вроде «что ни делается, всё к лучшему...» и «она вообще не твоего уровня...» Саша всегда умел меня поддержать и вдохновить.

Помню нашу с ним первую встречу…

Я ехала в метро после не совсем приятной беседы с одним из редакторов, который считал меня выскочкой. Он язвительно заметил, что, как когда-то «кухарки рвались делать революцию», так и теперь люди без журналистского и филологического образования рвутся в литературу. Я хотела высказать этому чинуше, что никуда не рвусь, а просто не могу не писать и должна передумать и перечувствовать всё, что было не со мной, а потом выплеснуть это на страницы моих рассказов.

После того тяжелого разговора, пребывая «в миноре», я забыла на скамейке вагона папку с моими записями. Саша выскочил за мной на остановке и вернул мне потерянное. Он так стремительно догнал меня, как может настигнуть только судьба. Нежно коснулся моего плеча, глянул в глаза.

С первого его прикосновения я поняла, что это — неизбежность. Именно это слово мы применяем к смерти, то есть это то, что ждет всех нас когда-то, чего обойти нельзя. В нашем с Сашкой случае неизбежностью была ЛЮБОВЬ — не убежишь, не скроешься...

До встречи с ним я уже была однажды «связана узами брака», именно — связана, как стреноженный конь, и вспоминала свой первый брак, ощущая неприятное «послевкусие». То же испытываешь в компании, откусив кусок пирога с подкисшими фруктами внутри: неудобно выплюнуть, все смотрят, надо проглотить… Так на меня тогда смотрели мои родители и брат в надежде породниться с профессорской семьей и родители жениха в надежде, что моя сила духа сломит пристрастие их сына к алкоголю. Я проглотила, проглотила мой несчастный брак с горькой начинкой разочарования...

С Сашей я с первого мгновения поняла, что все у нас будет по-другому: счастливо и неповторимо!

Итак, я влилась в беседу около барной стойки, слушая болтовню Стаса про райскую жизнь в этом чудо-городе вечного лета, шелеста зелёных купюр и парада знаменитостей, появляющихся здесь регулярно. Тут я и спросила про Хелену в надежде что-то выведать. Стас обещал помочь, через три часа он заканчивал смену и был рад провести с нами вечер.

Быть в Вегасе и не поиграть в азартные игры было бы равносильно пребыванию на берегу южного моря, не окунувшись в теплые волны. И, конечно, мы иногда играли на автоматах, проигрывая и выигрывая незначительные суммы. Сашка даже выиграл около 200 баксов в покер, которые мы тут же потратили, пообедав лобстером.

В тот вечер, как всегда нагулявшись, мы с нетерпением ждали концерта Селин Дион в Caesar’s Palace («Дворец Цезаря»). Осмотрев всё казино с впечатляющими скульптурами, помпезными мраморными стенами и колоннами, фонтанами и огромными картинами, изображающими римскую эпоху, мы направились к концертному залу.

Путь к роскошному залу, как и все дороги Вегаса, лежал сквозь строй непрерывно поющих переливами и манящих бликами лампочек игровых автоматов. Я запустила в один из них очередную двадцатку, ударяя пальцами по кнопкам, выигрывая и проигрывая по несколько очков. Подойдя с другого конца зала, Саша с иронией заметил:

— Что ты мелочишься по 25 центов, пойди туда, где по доллару играют. Я вот запустил полтинник и так быстро его проиграл, что и не заметил. Однако успел получить удовольствие.

Подойдя к ряду автоматов, где на световых табло мониторов сверкали постоянно прибавляющиеся цифры — $92.258.70, я отправила купюру в паз одного из них. Нажала три раза по максимальному бету, в момент проиграв $15. Потом я тронула кнопку еще один раз... Пронзительная вспышка ярких ламп почти ослепила меня, когда три семерки, выстроившись в ряд, вдруг загудели переливной сиреной!!! Сашка сжал мою руку, и я вскрикнула, как от прыжка с трамплина, еле справляясь с удушьем и горячей волной, ударившей мне в лицо!

Автомат продолжал гудеть, привлекая окружающих. Я не могла поверить, слыша восхищенные реплики и поздравления, оцепенев, не отрывая глаз от сверкающих семерок... Это был выигрыш, настоящий выигрыш, девяносто две тысячи долларов! Сердце стучало у меня в голове!

— Поздравляю! — поцеловал меня Саша.

— Ты принимал участие, ты меня сюда направил! — едва приходя в себя, тяжело дыша, я говорила с трудом. — Часть денег потратим на твои увлечения, купим тебе новую машину...

Саша ухмыльнулся, покачав головой:

— Нет, это твоя удача и это твои деньги.

Я взглянула в его бездонные глаза, как всегда подумав: «Откуда в нём это благородство, ведь он далеко не «из графьев»?!»

Мы радовались от души, как дети, фантазируя, как мне лучше распорядиться этой немалой суммой. Я уже думала о наших путешествиях в экзотические страны, о впечатлениях, так необходимых для творчества.

— Ну, милый! — лукаво прищурив глаза, прошептала я после очередной рюмки коньяка, — теперь эта Хелена точно наша. Мы её купим, любая информация продается. Устроим шикарный ужин, пригласим хозяина отеля, интересных людей, отметим твой день рождения «на широкую ногу». Я всё оплачу. Стас нам поможет организовать нужных людей и сделать так, чтобы полячка не смогла отказаться от приглашения. А там, возможно, подружимся, и она много чего интересного расскажет для моего нового романа!

Саша пожал плечами, выражая равнодушие, однако саркастически заметил:

— Вижу, счастье для тебя, милая, как говорится, «не в деньгах, а в их количестве», да и в убеждении, что всё продается...

Но мне, одурманенной выигрышем, было не до его грустных глаз и саркастическихзамечаний. Взглянув на часы, я с напряжением хищницы прошептала:

— Смена у Стаса заканчивается, и последнее шоу с участием Хелены тоже. Слушай, иди лучше к танцовщице без меня, она меня уже видела и не пошла на контакт. Вы со Стасом придумаете, как ее к себе расположить...

Я поцеловала Сашку в горячую щеку и игриво промурлыкала:

— Познакомитесь и скорее ведите её к нам в отель, сразу в ресторан, мы ее разговорим. Я жду в номере вашего звонка, прошу, не подведи!

Саша в ответ молча сверкнул на меня молнией горячих глаз и решительно вышел.

Время тянулось бесконечно, я безучастно перелистывала страницы модных журналов, потом клацала телевизионным пультом, пытаясь найти что-то интересное, чтобы скоротать ожидание. Прошло два часа, от Саши не было никаких известий, и я не представляла, где его искать.

Я решила спуститься вниз, покрутиться среди публики в баре. Каждые полчаса я поднималась в номер, потом снова спускалась, чувствуя нарастающую тревогу. Прошел еще один час, еще и еще... Разрываемая волнением и сомнениями, я не знала, что думать, не в полицию же обращаться. Я представила кривые улыбки полицейских и их реплики, что, мол, бывают в этом городе такие случаи, вернётся твой милый, когда проиграет все деньги.

В беспомощном одиночестве я в очередной раз спустилась в холл отеля, где всё так же, сутки напролет, звенели и гудели игровые автоматы. Влажная рука коснулась моего локтя. Подвыпивший мужик с техасским акцентом игриво произнес:

— Hey, sweеty, you look so fresh and sexy! (Привет, милашка, выглядишь так свежо и сексуально).

Слово "fresh" (свежая) в половине пятого утра звучало особенно впечатляюще…

«Ковбой» нагловато разглядывал меня и не унимался:

— I won three grand tonight, could buy you a fur coat! (Я выиграл три штуки, могу купить тебе шубу!)

— Fur coat!? (Шубу?) — ярассмеяласьвегопомятоелицо. — In the middle of the desert, it is very smart! (Посреди пустыни, очень умно!)

Собеседник, поправив ремень потертых брюк, настойчиво продолжал:

— What about a diamond ring? (Как насчет кольца с бриллиантом?)

Он прижимался теснее, ещё теснее, от него разило перегаром и несвежей одеждой.

«Сашенька, милый, где ты, спаси меня!» — пронеслось в моей голове с тоской и отчаянием. «Может, мне отдаться такому вот вонючему «ковбою» за круглую сумму, будет потом о чем писать в своих увлекательных романтических рассказах?!» Резко отвернувшись от назойливого ухажера, я направилась к лифту. И, войдя в номер, ощущая давящую усталость, упала на кровать…

Едва слышный звук открывающейся двери вернул меня в сознание, в тусклом утреннем свете я увидела Сашу, стоящего около меня.

— Где ты был? Я просто с ума сходила! — прошептала я, поднимаясь с постели.

— Я… я звонил в комнату, но тебя не было, — голос его дрожал.

От жгучего чувства тревоги у меня перехватило дыхание.

Саша начал разговор с присущей ему рассудительностью. Рассказывал, как он с помощью Стаса и его связей добился встречи с Хеленой и провел всё это время у неё, вдруг почувствовав к ней нечто особенное. Он не мог расстаться с ней, не мог уйти!

Полячка рассказала ему о себе. История была похожа на многие иммигрантские. Приехав из Польши 15 лет назад, её родители открыли маленький продуктовый магазин, потом разорились. Училась она неважно, надо было работать, помогать воспитывать братьев. В семье все танцевали. Начала работать на подтанцовке у эстрадных певцов. Были проблемы с наркотиками, несчастная любовь… Сейчас она взялась за ум, поступила в университет, собирается уйти из шоу-бизнеса и выучиться на экономиста.

И вдруг Саша начал рассказывать мне о том чувстве, что поражает, как «неизбежность». О том, как ему хотелось говорить и говорить с Хеленой, как он потерял счёт времени, мечтал прикоснуться к её льняным локонам, как опьянел от её нежного голоса...

Казалось, всё это происходит не со мной, не наяву, что реальность вот-вот вернётся! Каждое его слово пронзало меня ножами боли, досады, и ревности.

— Саша, опомнись! — я почти вскрикнула, прервав его. — Тебе ведь уже 38, что это за мальчишество, мы были вместе семь лет, неужели ты, проведя с кем-то несколько часов, решил разрушить всё, что было между нами!

— А было ли, милая? — грустно выдохнул Саша. — Ты всегда была самодостаточной женщиной, решала всё сама, даже кого взять в компанию на мой день рождения, чтобы получить нужный материал для романа! Тебя радовало только творчество, бесконечные флирты, интриги, тебе нужны были персонажи и сюжеты. Я был только зрителем в этом театре...

Он глубоко вздохнул, продолжая:

— Я, я уже не уверен, что хочу быть с тобой. Надо разобраться. Может, нам пожить отдельно какое-то время? Всё обдумать, разобраться в своих чувствах... Понимаю, что обидел тебя. Прости, ты справишься. Ты сильная... Ты очаровательная и талантливая!

«Да, теперь самое время строчить душераздирающие романы!» — пронеслось в голове. «Теперь у меня есть разбитое сердце плюс талант — идеальная формула авторского успеха! Пришло время выплакать по строчке всю душу!»

Стены комнаты роскошного отеля будто сдавили меня со всех сторон. Вдруг стало трудно дышать, и в ушах застучали глухие молоточки. Я хотела броситься к Сашкиным ногам и кричать, что всегда любила и люблю только его, но чувствовала, что поздно!

Эти пять часов его отсутствия разлучили нас, как пятьдесят лет, и в чёрных глазах моего милого я видела только траур по той погибшей любви, что соединяла нас все эти годы. В горьком отчаянии я поняла, что сама, как бестолковый ребенок, играя с огнем, сожгла всё, что имела…

Я рванулась к двери и, не дожидаясь лифта, словно пролетела шесть этажей вниз по лестнице.

Свежее утро волшебного города приняло меня в свои объятия, пробуждая и отрезвляя.

Не было моего бывшего восторга, только печаль и усталость. Я видела сказочный город так, как раньше не замечала или не хотела видеть; опухшие злые лица игроков, проигравших немалые деньги, «ночные бабочки» с красными усталыми или заплаканными глазами. Рекламы адвокатов, предлагающих быстро оформить продажу недвижимости за долги. Анонимное лечение алкоголизма и игроков от порочной зависимости. Вся гнилая изнанка чудо-сказки страдала и рыдала вместе со мной, словно кто-то снял бельмо с моих глаз, и я прозрела!

Вернувшись, я не застала Сашу в номере, не было и его вещей. Я улетала домой одна. Пустое кресло рядом в самолете не давало мне забыть о моей потере. Задыхаясь в слезах, в поиске утешения, я словно слышала голос моей подруги, к которой был мой первый утренний звонок: «Не убивайся, вернется он... Все бывает… Мужчины хотят быть лидерами, чувствовать себя главными, а тут вдруг, если ещё у тебя и больше денег появилось... Это ведь тоже удар по мужскому самолюбию! Однако слабые и глупые женщины напрягают мужиков быстрее, чем удачливые и сильные. Сашка вернётся, а ты ещё подумай, выдержи паузу. Ты ведь теперь богатая невеста...»

«Да, да, богатая невеста, богатая своим опытом…» — стучало в моём сознании. —«Сочиняла жизненные истории других и ставила запятую в выражении «казнить нельзя помиловать». Ну, а теперь кто-то другой поставил запятую в моей жизни…»

Я глубоко вздохнула, следя через окно иллюминатора, как солнечный луч играл с облаком на крыле самолета. Была бы художником, написала бы этот вид голубым, золотым, молочно-белым и назвала бы «Все впереди!»

Но рисовать не получается. Однако я могу писать! Да! Ведь для творчества любой конец означает начало, и каждое расставание обещает встречу...

Достав блокнот, я решительно написала название нового романа: «Прощай, Вегас!»