Елена Сафронова

Книги и прилавки. Лучшие стихи 2013 года. Антология

Лучшие стихи 2013 года. Антология / Сост. В. Куллэ. – М. : ОГИ, 2014. – 328 с.

 

О таком прилавке мы ещё не писали!

Его раньше (буквально до лета 2015 года) и в природе не существовало.

В программе торжественных мероприятий Года российской литературы стоял Десятый Московский международный фестиваль «Книжная ярмарка». В силу «особости» года книжная выставка-продажа проходила на Красной площади с 25 по 28 июня. Так что гигантским прилавком стала вся главная площадь страны.

До сего момента фестиваль «Книжная ярмарка» проводился в Центральном доме художника на Крымском валу – недаром ведь уже насчиталось девять фестивалей! Десятый, юбилейный, стал во всех отношениях особенным. Не последнюю роль в этой «особости» исполнял грандиозный «прилавок».

Он занимал практически всё пространство Красной площади (23 тыс. кв. м.) и располагался на семи интерактивных площадках, плюс одна огромная сцена у собора Василия Блаженного. Площадки носили тематические названия: «Художественная литература», «Детская и учебная литература», «Нон-фикшн», «Библиотека», «Антикварная книга и букинистика», «Электронная книга / КНИГАБАЙТ», «Регионы России». Также была «Деловая площадка» для переговоров, но к читателям и покупателям она прямого отношения не имела. Каждая площадка выстроила свою программу просветительских мероприятий: встречи с известными современными авторами, прозаиками, публицистами, специалистами, лекции, викторины, а на главной сцене – торжественное открытие и концерты. Все фестивальные объекты работали по двенадцать часов в сутки, с 10.00 до 22.00; по предварительным подсчётам, не менее 300 тысяч человек могли бы посетить всероссийскую книжную ярмарку в эти дни. По следам фестиваля подсчитали количество гостей, и оказалось, что это верных 200 тысяч человек. Возможно, причиной меньшей, чем планировалось, посещаемости стала скверная погода – почти все дни шли дожди.

Мне посчастливилось стать свидетелем первого дня фестиваля на Красной площади – 25 июня. Одним из самых трогательных эпизодов мне показалось публичное подведение итогов первого этапа конкурса «Самый читающий школьник России», объявленного ФГУП «Почта России» в Год литературы. Объявлением лауреатов конкурса завершилось торжественное открытие фестиваля, списки счастливцев озвучивал ведущий торжественной части, глава Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Согласно условиям конкурса, школьник должен был прочесть как можно больше книг, взяв их в библиотеках – именно по данным библиотек, куда записаны ребята, и определялись победители. Не знаю, считались ли победители, прочитавшие уйму книг не библиотечных, а собственных или купленных – но, наверное, сотрудничество с библиотеками тут было знаком уважения в адрес последних. А может, просто гуманной акцией – книги нынче дороги, не всякая семья потянет большую домашнюю библиотеку… Так вот, в первом этапе (второй продлится до конца августа) выиграли пятеро победителей из разных городов страны. Их всех пригласили в Москву для торжественного вручения призов. Призами награждал юных чтецов руководитель «Почты России» Дмитрий Страшнов. Самым чудесным победителем не только я, но и все зрители сочли пятую участницу – двухлетнюю (!) Вику Шах из Хабаровска, прочитавшую с маминой помощью за свою коротенькую жизнь семьдесят книг. Малышку подвели к микрофону, и она задорно прочитала стишок:

 

Я с детства с книгою дружу,

По строчкам пальчиком вожу,

И книга мне за это

Все выдаёт секреты!

 

Мы аплодировали в экстазе. Эта кроха – настоящая надежда будущей российской литературы: – хоть один верный читатель у неё подрастает!..

Созерцание Вики Шах, признаться, порадовало меня больше, чем посещение книжного фестиваля главой государства Владимиром Путиным. У Президента это было намеченное мероприятие, а у Вики – искреннее движение души, зарождение привычки книги читать…

Под впечатлением размаха программы первого дня фестиваля я назвала его «Книжный базар № 1». Есть данные, что в ярмарке, восходящей к дореволюционным аналогам, участвовало около трехсот издательств со всей страны. Отлично, пожалуй, впервые в истории современной России, был представлен сегмент региональных издательств: в павильоне «Регионы России» была выставлена продукция издательств более чем из пятидесяти областей. Можно было обкупиться образчиками регионального книгоиздания. Но я всё-таки пошла в павильоны центральных издательств – искать современную поэзию.

Поиски увенчались таким успехом, что книг я купила не одну, а две, соответственно, и статей с уникального прилавка у стен Кремля будет две.

Первым моим приобретением оказалась антология «Лучшие стихи 2013», а бонусом к ней прилагался автограф редактора проекта Максима Амелина.

О поэтической антологии с таким интригующим названием я уже писала (см. «Знамя» № 3 за 2014 г.). Позволю себе краткие апелляции к тому обзору, ибо антологию «Лучшие стихи 2013» никак нельзя рассматривать в отрыве от антологий «Лучшие стихи» за 2010, 2011, 2012 год. В непрерывном развитии находится и проект, и его читатели.

Поэтическая антология «Лучшие стихи», начатая с 2011 года, имеет, по словам поэта Максима Амелина, составителя первой книги и ответственного редактора остальных, следующие прообразы: антологию «Стихи 1955 года» (М., 1956), серию «TheBestAmericanPoetry», с 1988 года выходящую в США, и книгу «Стихи года. 100х1» (М., 2011), подготовленную Дмитрием Баком по публикациям 2007 года. Она формируется следующим образом: составитель прочитывает множество опубликованных за год в «толстых» журналах и альманахах поэтических подборок и выбирает из каждой подборки конкретного автора от одного до трех лучших стихотворений. Важно, что рассматриваются подборки живущих ныне авторов, а не покойных, и редкие исключения из этого правила в антологии связаны с тем лишь, что все мы под Богом ходим (так, ушли из жизни меж отбором стихов и публикацией антологии Алексей Колчев, Наталья Горбаневская). В антологии 2013 года одно, специально оговорённое исключение – стихи Михаила Анищенко, уже покойного к моменту формирования книги, которого составитель определяет как «поразительного поэта».

Основной вопрос философии – как именно лучшие стихи для антологии отделяются, точно злаки от плевел, от просто стихов. На него, сознавая актуальность, старались ответить в своём вступительном слове все три составителя (помимо Максима Амелина, это были Олег Дозморов и Артём Скворцов – два поэта и один литературовед). Амелин заявил: «Любая антология отражает исключительно вкусы и пристрастия составителя и ни в коем случае не может претендовать на объективность. Однако основными задачами при составлении настоящей антологии были демонстрация множественности индивидуальных авторских стилей и попытка создания стереоскопического представления о текущем состоянии русского поэтического искусства». Олег Дозморов признал, что «оставаться собой и одновременно быть объективным – почти непосильная задача», почему лично им «…между скучной математикой и веселым произволом вкуса предпочтение было отдано последнему». Артем Скворцов, не отрицая субъективности своего подхода, постарался всё же придать задаче составителя научные принципы (что значит литературовед!): «…отобрать из тысяч опубликованных в течение года текстов стихи, способные восприниматься в качестве полноценных самодостаточных артефактов… по возможности дать запоминающийся образ современного русского поэтического контекста».Однако же полностью «объективировать» это дело ему не удаётся, даже судя по этим фразам: «восприниматься» – кем? «запоминаться» – кому?

У прекрасного по замыслу и в целом исполнению проекта в итоге я с позиций читателя выделила два «но»: вошедшие в «годичную» антологию сто тридцать – сто сорок поэтов на всю Россию – «это уже не “целая рать”, а “узок круг”, и даже где-то “страшно далеки”…»; название антологии «Лучшие стихи» смущает противоречием с неоднократно заявленным субъективизмом составителей. Хотя стихи, зря не скажешь, в массе своей действительно хороши, и с подавляющим большинством выбора я соглашаюсь, потому что это красивые и внятные стихи классических форм.

Есть и третье «но» – название взывает к поговорке: «Сам себя не похвалишь – и ходишь, как оплеванный». Это уже из области народного юмора.

Антологию 2013 года составил Виктор Куллэ, объединяющий своей персоной творчество и науку: поэт, переводчик, литературовед. Куллэ начинает антологию с разговора о том, как именно формируется этот «цветник» – именно так с греческого переводится это слово. «Потенциально читатель ждёт от антологии именно объективности – она должна стать подобием лоции, помогающей ориентироваться в море разливанном печатной продукции. Беда в том, что человек, дерзнувший взять на себя функцию цветовода, вынужден жертвовать качеством в угоду многообразию. Лозунг «пусть расцветают сто цветов»… при видимой толерантности – небезопасен. Хотя бы потому, что сорняки тоже выпускают соцветия… То есть работа над антологией подспудно превращается в факт столь ненавистной составителю литературной политики». Но, несмотря на такое серьёзное чуть ли не обвинение, Виктор Куллэ видит способ избежать «политики» – «найти… баланс бабочки между взаимоисключающими подходами». То есть и четвёртая антология никуда не девается от личной воли составителя. Но мне импонирует его честность и открытость с аудиторией: Куллэ предлагает читателю судить, удалось ли ему найти этот самый баланс, и говорит, что принимает на себя полную ответственность за все возможные промахи. На мой взгляд, это обращение к читателю симпатичнее, чем у коллег Куллэ: в отличие от них, он не исключает возможности своей ошибки, промаха, расхождения в оценках со вкусами читателей. То бишь занимает какую-то товарищескую, а не наставническую позицию: сейчас мы вас будем просвещать, какие стихи суть лучшие!

Есть и ещё одно, разительное отличие антологии Виктора Куллэ от антологий его предшественников: если в тех было не более 140 авторов, то здесь – 197! Почти две сотни авторов Куллэ счёл достойными присутствия в антологии. Это, несмотря на его боязнь «расцвета всех цветов», все же гуманный шаг – либо широкий жест?.. Но, как бы там ни было, границы антологии расширились. И пусть «задаёт тон» ожидаемый и бесспорный круг имён – Михаил Айзенберг, БахытКенжеев, Сергей Гандлевский, а также круг имён не бесспорных в плане признания поэтическим сообществом, но всё равно громких – Вера Павлова, Александр Городницкий, Игорь Губерман, – но в антологии Куллэ вправду нашлось место многим цветам. Как благородным и любовно выведенным, так и скромным полевым (поэтам из регионов). Не за эту ли «мягкость» в отборе достойнейших Куллэ намекал на извинения?

Стоит открыть блок стихов, возникает другая идея, за что составитель извинялся. От себя любимого никто не в силах уйти так далеко, чтобы не видеть – и лучшими стихами, по мнению нынешнего составителя, часто становится интеллектуальная поэзия без ярко выраженных эмоций, но с мудрёной стилистикой:

 

На всем, чем дорог зренья круг, –

Налета млечного двоякость,

Как бы недуг, пришедший вдруг,

Который дню, конечно, в тягость.

За этим дымчатым стеклом

Движенье солнечного диска

Сквозь некий чувствуешь излом

На грани поиска и риска.

(…)

Кто знает? – может, в вышине,

Куда мы тянемся порою,

Есть что-то, нужное вдвойне

Пространства замыслу и строю.

 

Владимир Алейников

 

И этого, который ужас птичий,

бродяге морок и кроту погибель,

стоящего под ветром, береги.

Пиджак его хозяина не знает,

а знает только мокрую солому,

похожую чуть-чуть на человека.

(…)

И этого, чьи мраморные руки

обуглены закатом и пылают,

простёртые над городом неспящим,

где в каждом доме чайник и свеча,

где в каждом доме глобус голубой,

где каждый дом вертеп неутолимый,

подсвеченный, горящий изнутри.

 

Екатерина Перченкова

 

Мы видим многое впервые

Быть может мы и не живые

С обратной стороны Луны

Земные люди не видны

 

Так у души две стороны

Одну мы называем тело

Невидимую часть Луны

Творец от нас сокрыл умело

Как хорошо что он сокрыл

От посторонних пару крыл

 

Константин Кедров

 

Смертных сердца прожигая глаголом

иль услаждая божественный слух

вычурной речью. Я помню, что голым

вышел на свет, не стыдясь повитух.

Случай мне был без смущенья и срама,

Словно пред Богом, по долгом посте,

Кающемуся под сводами храма,

Выпал явиться во всей наготе.

 

Максим Амелин

Правда, не всё в поэзии так «одномерно», как может показаться – вот и патетические стихи Максима Амелина о, вроде бы, наготе стоящего пред Богом человека на деле – «Надпись над дверями тифлисской бани». Интеллектуализма, даже у авторов, прославленных именно таким поэтическим языком, в антологии не так много: по мере чтения понимаешь, что всё-таки прямое высказывание превалирует. Неужели Виктор Куллэ имел в виду действительно широкую читательскую аудиторию, а не профессиональную, и хотел заинтересовать стихами тех, кто их читает от случая к случаю? Ну, скажем, чем не интрига – это вот божественное откровение Алексея Александрова:

 

Вопреки бытующему мнению,

Дети видят ангелов неясно –

Как в тумане и по настроению

То зелено-голубых, то красных.

(…)

Различают речь их похоронную,

Узнают друзей по оперению

Птицы клана в основном вороньего,

Вопреки бытующему мнению.

 

Есть в антологии и довольно простодушные попытки поэтизировать окружающую действительность, с отголосками «актуальности», если не ошибаюсь, чистой высокой поэзией не приветствующейся:

 

Нас живых поменяют на мёртвых,

Нашу сказку расскажут не так

Незнакомые люди в двубортных,

Неприятных для нас пиджаках.

Наши дети родят наших внуков,

И на Землю опустится день.

Самых лучших сыграет Безруков.

Вот такая, товарищи, хрень…

 

Екатерина Горбовская 

 

Кресты

 

В полях не рожь растёт – кусты…

Зато повсюду на погосты,

Вернулись прежние кресты,

Низвергнув выцветшие звезды.

Крест-накрест заколочен дом,

Кресты распутий в поле мглистом.

Лежит мой предок под крестом –

При жизни слыл он коммунистом.

А это что за крест стоит

Под дождевыми облаками?

То безработный тракторист

В отчаянье развёл руками.

 

Валерий Мутин

 

Деревенская лирика – стихотворный формат, очень распространенный в регионах, особенно с аграрной ментальностью, так называемой «глубинке», а в литературном мейнстриме принимаемый и исповедуемый немногими поэтами. Обычно он называется «почвенной поэзией», коррелирует с политическими взглядами и идеологическими установками – на «русскость», «народность», «православность», и эти коннотации ему только вредят. На низовом, провинциальном уровне такие стихи давно уже потеряли всякую привлекательность и превратились в косноязычные агитки людей, не шибко талантливых, но желающих «прорваться» в литературу на идеологическом коньке. К счастью, дальше местечковых альманахов они, как правило, не прорываются. Но боюсь, из-за этой закономерности в серьёзных литературных сферах почвенная поэзия утратила уважение – что, безусловно, несправедливо, ибо существуют блестящие исключения из грустного правила, да и вообще эта лирика ещё не исчерпала своих богатых внутренних ресурсов. На всероссийском уровне известны имена всего некоторых традиционалистов, творящих деревенскую или «околодеревенскую» лирику, – но их стихи не стыдно представить в антологии, что Виктор Куллэ и делает:

 

Шаг ли в сторону – сразу в снегу утонешь,

прямо в вечность потянут озноб и дрожь:

то ли небо твёрдым лицом не тронешь,

то ли землю валенком не найдёшь.

(…)

За минутной – как вкопанная часовая,

и секундная настрижёт просвет.

На утёсе стоишь: вот река Чусовая.

Дальше – времени нет.

 

Юрий Казарин

 

К слову, упомянутый Куллэ в предисловии покойный Михаил Анищенко – из таких же «деревенских» лириков:

 

Озеро

 

Лодку направлю по курсу зари,

Выну восторг из-под спуда.

Белое озеро с небом внутри,

Здравствуй, забытое чудо!

Вот и закончилось время беды,

Снова сквозь ивы и клёны

Гладит измявшийся ситец воды

Солнца утюг раскалённый.

(…)

Так и останусь на веки веков

В старенькой лодке качаться.

Мало на свете таких молодцов,

Пьющих погибель, как водку…

Пусть улыбнется на небе Рубцов,

Помня про сгнившую лодку.

 

Дорога

 

Положим, просёлок, дорога,

И лес утопает во мгле.

Положим, что это не много

Для счастья на этой земле.

Положим, что это не много.

Но как хорошо, что во мгле

Есть именно эта дорога

На именно этой земле!

 

«Господи!» – говорит Михаил Анищенко в «Озере». – «Господи, как хорошо всё, что закончится плохо!». Перефразируя его, можно сказать: «Господи, как хорошо написаны эти стихи, которые, казалось бы, по их тематике и посылу должны были быть написаны из рук вон плохо, пафосно и убого! Господи, как, оказывается, красиво можно сказать про «края родные»! Господи, как хорошо, что Виктор Куллэ нашёл в донском журнале «Ковчег» такого воистину поразительного поэта почвенного толка!..»

Господи, как хорошо, что антология «Лучшие стихи» развивается в лучшую сторону!..

К списку номеров журнала «БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ» | К содержанию номера