Колюня

Мой друг Витёк живёт с продажи автомобилей. В Бресте покупает, в  Новосибирске продаёт. Ченч выходит неплохой. Витёк на маршруте  Белоруссия — Сибирь все ходы-выходы знает. Где, сколько и кому платить,  где тормознуть, где газку подбросить. Опыт.

— Я,— говорит Витёк,— всю трассу в полусонном состоянии пролечу. Нигде тачку не тряхнёт.

Но вот прочухал Витёк, что во Владивостоке машину можно дешевле  взять, и решил переменить направление на сто восемьдесят градусов. На  восток — не на запад, дороги неизвестны, мало ли что, и Витёк позвонил  мне.

— Сгоняй со мной пару раз. Я пока трассу изучу, то-сё, и ты проветришься.

Ладно, думаю, почему другу не помочь? Согласился.

Долетели до Владика, осмотрелись. Действительно, дешевле машины.  Взял Витёк «ниссан»-трёхлетку. Доволен. Запаслись мы харчами, всяким  барахлом и погнали. Дороги, Витёк говорит, неплохие. Ну, не хуже, чем в  Европе. Худо-бедно, а мы уже Иркутск проскочили. Вот на участке под  Красноярском эта история и произошла.

Гоним мы по трассе. Настроение неплохое, тачка не сыпется. Что ещё  надо? Асфальт без колдобин, дорога прямая, по сторонам, метрах в  двадцати от дороги, густой лес.

Вдруг смотрим, впереди на обочине две иномарки стоят. Рядом с  машинами пять «лбов». Куртки кожаные, штаны спортивные, причёсок нет.

— Так, спокойно,— говорит Витёк,— это мы проходили, это рэкет.

— Останавливаться будем?

— Посмотрим.

Витёк сбросил скорость, катимся потихоньку. Самый здоровый на нас  смотрит, а в руке у него пистолет. У меня от страха в ботинках пальцы  ног в кулаки сжались.

На Витькá посмотрел — у него на носу пот выступил. Этот здоровяк  нам на обочину показывает: останавливайтесь, мол. Я присмотрелся: у него  в руке не пистолет, а сотовый телефон.

— А, была не была,— Витёк крикнул, и я почувствовал, как меня  вдавило в сиденье. Это он резко даванул газ.— Смотри за ними. Что они  будут делать?

Витёк впился глазами в дорогу, а я, повернувшись боком, смотрел  назад. Я ждал, когда рэкетиры запрыгнут в машины и начнётся погоня, но  ничего не произошло. Никакой суеты вокруг машин не было. Они как стояли,  так и остались на местах. Мы стремительно удалялись.

— Не гони, Витёк,— я попытался его успокоить,— погони нет, они на месте стоят.

Витёк немного сбросил скорость, мы успокоились, и только частые поглядывания в зеркало заднего вида выдавали наше состояние.

— Может, это и не мафия,— Витёк откинулся на спинку,— а просто поломка у людей.

Мы проехали ещё километра полтора. Впереди на обочине стоял  мужичонка небольшого роста, одетый в грязную телогрейку. Местный,  подумал я, наверное, деревня какая-нибудь рядом. Я потянулся на заднее  сиденье, где у нас лежала карта, чтобы посмотреть, когда будет  населённый пункт.

Вдруг раздался страшный треск. Машину бросило в сторону, и она  резко остановилась. В лобовом стекле у нас была большая дыра, и от неё в  разные стороны лучами бежали трещины.

— Что случилось? — я сбрасывал с колен осколки.

— Этот идиот в нас камнем засветил.

Мы оглянулись. Мужичонка, никуда не убегая, стоял на обочине  метрах в двадцати от машины. Мы переглянулись и вышли из тачки.  Подходили мы медленно, ожидая, что сейчас этот придурок рванёт в лес, но  он стоял на месте, бросая на нас короткие взгляды.

Витёк медленно подошёл вплотную к мужику и молча со всей силы  врезал тому в ухо. Мужик, не проронив ни звука, упал, но тут же вскочил.  Он стоял, опустив голову, и ждал.

— Ты что, идиот? — грозно крикнул Витёк.

Мужик шмыгнул носом:

— Работа такая.

— Какая работа? — мы опешили.— Стёкла, что ли, бить?

— Ну да.

Я внимательно оглядел мужика. На вид ему было лет сорок, но если  бы он сказал, что ему двадцать пять, я бы не удивился. Типичный бомж.  Грязная фуфайка, на голове мятая кепчонка, ботинки с оторванными  подошвами и верёвочками вместо шнурков. Запах от него исходил сложный.  Запах птичника с пивнушкой.

— Я не понял,— у Витькá злость сменилась недоумением.— Твоя работа — стёкла бить, так, что ли?

— Ну да.

— Ты на сдельной или на окладе? — язвительно спросил Витёк.

— На сдельной,— мужичонка был серьёзен.

Мы переглянулись, и я спросил:

— Так ты всем проезжающим бьёшь, что ли?

— Зачем? Мне говорят каким, вот тем и бью. Сказали — вам разбить, я и разбил.

— Тебе, случайно, не Господь Бог это говорит?

— Нет. Зачем Господь? Вы же проехали недавно мимо братвы и не заплатили. Вот они мне и велели разбить вам стекло.

Я вспомнил нашу несостоявшуюся погоню.

— Так, Витёк, мне всё ясно.

— Да мне, в общем, тоже. Постой,— обратился он к мужику,— у тебя что, рация здесь спрятана?

Мужик достал из кармана какое-то приспособление в виде самодельной  телефонной трубки, обмотанной проводами и грязной синей изолентой.

— Ясно,— Витёк даже улыбнулся.— Ты понял, да?

Я кивнул.

— Они поэтому за нами и не погнались,— Витёк покачал головой.— Вот ведь система. Эй, бомж-бруевич, тебя как зовут?

— Колюня.

— Послушай, Колюня, а сколько за проезд берут?

Бомж Колюня сообразил, что бить его больше не будут, обрадовался и быстро затараторил:

— Они не со всех берут. Только с дальнобойщиков и транзитников. Вот у вас транзитные номера, значит, должны платить.

— Я тебя спрашиваю: сколько? — опять начал злиться Витёк.

— Полтинник с легковой, сотку с грузовой.

Витёк в сердцах сплюнул:

— Лучше бы остановились и заплатили.

— Почему? — не понял я Витькá.

— Почему-почему,— передразнил он меня.— Лобовик три сотки стоит. Вот почему.

Я подошёл поближе к Колюне. Он съёжился.

— Слушай, а ты не боишься? Тебя же здесь грохнуть могут.

— Могут,— вздохнул Колюня.— Мне и так по пять-шесть раз в день достаётся. А что делать? Денег нет, жилья нет, а жить хочется.

— Давно бомжуешь?

— Уже пять лет,— он печально посмотрел на меня.— Ну ничего. Вот  деньжат здесь подкоплю, поднимусь немного и нормальную работу найду.

— Ладно, ну его к чёрту,— Витёк застегнул куртку.— Поехали.

Мы пошли к машине. Сзади послышался рокот двигателя. Из-за  поворота появилась красная кабина КАМАЗа. Мы остановились и стали с  интересом ждать, что будет дальше, потому что Колюня прижал телефонную  трубку к уху и усердно закивал.

КАМАЗ приближался. Сгорбившийся Колюня стоял на обочине, спрятав  от ветра грязные пальцы в рукава телогрейки. Полёта камня мы не видели.  Только внезапно побежавшие лучики-трещины на лобовом стекле, там, где  сидит пассажир. Я думал, что КАМАЗ сейчас остановится и Колюня получит  свою очередную порцию «дюлей». Но камазист решил по-иному. Он даванул на  газ, и огромная гружёная фура с оглушительным рёвом пронеслась мимо  нас. Спектакль был окончен, смотреть больше нечего. Мы сели в тачку и  поехали. Я оглянулся. На обочине, спрятав кулачки в рукава, стоял  сгорбившийся Колюня и ждал очередного неплательщика.

Вскоре Витёк продал «ниссан», и мы опять полетели во Владик. Взяли добрый джип и погнали домой.

— Платить будешь или как? — спросил я Витькá, когда мы проехали Красноярск.

— Лучше я полтинник отдам, чем ждать, когда этот придурок Колюня нам стекло выхлестнет.

Вот и знакомое место. Те же иномарки, те же лица. Здоровяк с бычьим выражением лица подошёл к машине.

— Первый раз едете?

— Да нет, всё знаем. Сколько?

— Как обычно, полтинник.

Витёк отсчитал деньги и, не удержавшись, спросил:

— Колюня-то ваш на посту?

Здоровяк угрюмо оглядел нас.

— Нет больше Колюни. А вы что, знали его?

— Да так, немного.

— Грохнули его дальнобойщики. Неделю назад колонна из трёх машин  проходила. Не заплатили. Ну, Колюня головной машине стекло выхлестнул.  Они остановились и отхайдакали его. Мы вечером подъехали — он ещё дышал.

Мы тронулись дальше. Ехали молча. Но когда повернули за поворот  перед тем памятным местом, у меня глаза расширились. На обочине,  сгорбившись и спрятав кулачки в рукава телогрейки, стоял... Колюня.

— С нами крестная сила,— прошептал Витёк.

Но чем ближе мы подъезжали, тем отчётливей было видно: это не  Колюня. Это был другой мужик, более молодой, но в такой же забрызганной  грязью фуфайке и помятой кепке. Мы остановились, и я опустил стекло.

— Как дела, бомжара?

Он настороженно посмотрел на нас, но, сообразив, что зла мы ему не причиним, улыбнулся небритым лицом:

— Дак чё? Хорошо дела.

— Зовут-то тебя как?

— Васёк.

— Давно здесь?

— Неделю уж.

— Ну и как, нравится?

— Жить можно. Нам к побоям не привыкать. Да и то сказать, я тут  временно. Вот поднакоплю деньжат малёха, поднимусь, а там нормальную  работу найду.

— Ну, будь здоров, Васёк.

— И вам того же.

Мы тронулись с места. Я смотрел в зеркало заднего вида. На  обочине, сгорбившись, стоял Васёк. И чем дальше мы отъезжали от него,  тем больше он становился похожим на Колюню.