После потопа. Стихотворения

*   *   *

Короткая и жаркая весна.

Удача будет – все мы отдохнём.

Израиль – предпоследняя страна.

Последняя за шлемом, за холмом.

Здесь, как известно, смешанный рельеф,

И, слава Богу, мы теперь вольны

Спокойно, присмирев и постарев,

Смотреть на близлежащие холмы...

*   *   *

Помню, как порвал со старым домом,
Погрузился на особый рейс
И в пустом пространстве невесомом
Умер-шмумер, а потом воскрес.

Та страна – акула полушарий,
Челюсти, разжатые с трудом.
Сколько там Голландий и Швейцарий
Уместится на снегу седом!

Эта – иссечённая полоска,
Что ни шаг – шлагбаум и забор,
Вечно стелет горячо и жёстко
На камнях, отваленных от гор.

У разлуки нет надёжной мерки,
Кажется из нашего угла:
Новое рожденье меньше смерти,
А вторая смерть совсем мала.

Гаснет напряжённое вниманье,
И не различает человек,
Где какая родина в тумане
Затопивших мир молочных рек.

Самолёты в небе не летают,
Ветхий дом земли не заселён,
Только по весне текут и тают
Берега под снежным киселём...

ЧЕТЫРЕ БОКАЛА

Первый бокал – за свободу, ура!

Пей и гуляй, беспокойное племя!

Всё не привыкнем, как будто вчера

Сбросили кожу, удрали из плена.

Следом второй – за египетский мрак,

За твердолобый расчёт фараона,

За чудеса, подающие знак

Выйти из Нила – кровавого лона.

Третий бокал – за тебя, иудей,

Хитрый пройдоха, наглец, задавака!

Ты, наподобие прочих людей,

Вылеплен Богом из света и мрака.

Вот и четвёртый – всё стало пустым,

Муки и праздники – только игрушки.

В лунное облако, сладостный дым

Ты улетаешь с весёлой пирушки.

ВЕЧЕР

Всё полнее река, всё быстрей,

Я войду в её воды едва ли.

Потечёт она в ближние дали,

Как петляющий ряд фонарей.

Я сижу, сам с собой говоря,

Вздохам августа тело доверив,

И дрожат за спиной фонаря

Очертания тёмных деревьев.

Не желаю прощальных даров

И потраченных сил не жалею.

От развешанных белых шаров

Я сверну в боковую аллею.

И по улице в лунном поту,

Вдоль нестройной шеренги заборов,

По дороге трудов и повторов

Сам не знаю, куда я пойду.

БУРАТИНО

Наряды в городе просты,

Но принципы суровы.

Шумят на улицах скоты –

Медведи и коровы.

Стучат костяшками козлы,

Пьют пиво бегемоты,

И крепко связаны узлы

Веселья и заботы.

А на пришельца весь квартал

Испуганно косится

Из-за того, что он не стал

Ни волком, ни лисицей.

Хочу сравняться простотой

С мальчишкой деревянным

И счастья ключик золотой

Добыть путём обманным.

Терплю со всеми наравне

И на зверином шпарю,

Но по ночам в густой траве

Двумя руками шарю.

НОЧНОЙ ПОЛЁТ

Как тихо и радостно здесь, дорогая!

Лишь тополя вздохи да крик попугая.

Но мир многошумен, и хочется часто

От скучного дома подальше умчаться.

Признайся, куда бы слетать ты хотела?

На выбор – любое небесное тело!

За миг соберёмся и вместе увидим

Нептун и Венеру, Сатурн и Юпитер.

Одни, будто факел, пылают годами,

Другие угрюмы и скованы льдами.

Поедем, пожалуй, на третью планету –

Там дождь за окном и раздолье поэту.

ПОСЛЕ ПОТОПА

Квартирка ночью протекла,
Сдержать не в силах непогоду,
И скользкой тряпкой из угла
Тянул я ледяную воду.

А утром старые дома
На тусклом солнышке сияли.
Ещё немного, и зима
Восторжествует, как селянин.

Холодный дух коснётся нас
Своим невидимым металлом.
Мы превратимся в кокон глаз,
В тугой клубок под одеялом.

И будет бедный наш ночлег,
Сухой остаток от квадрата,
Как переполненный ковчег
На влажных склонах Арарата.

*   *   *

Если бы в глухом и тесном веке
Мне родиться выпала судьба,
Я не стал бы состязаться в беге
За кусок зелёного сукна.

В кожаные ножны меч задвинув,
Разлюбив шататься под луной,
Тайные собранья гибеллинов
Обходил бы дальней стороной.

Улетели из родного сада
Стихотворцы – глупые птенцы.
Я бы не хотел уступы ада
Оживлять биением терцин.

Не подняться нашей доле птичьей
Над шипами римского креста.
На пустой могиле Беатриче –
Съеденная временем плита.

В круге смерти, у публичной плахи
Сгрудился беспомощный народ,
Буйствуют солдаты и монахи,
И тяжёлый колокол ревёт.