Иван Кудряшов

Беглянка. О фильме Исчезнувшая Дэвида Финчера

 

 

В  Новогодние праздники я смотрел кино – все то, что не удалось увидеть в  старом году. На фоне десятка в основном отличнейших фильмов (разочаровал  только Рёфн) особо отмечу «Исчезнувшую» Финчера. Этот фильм меня «не  отпускает», и значит, он достоин развернутой рецензии.

 Новый  фильм Финчера я смотрел мягко говоря с большими опасениями. На мой вкус  последнее десятилетие он снимает бездарный мусор («Зодиак», «Социальная  сеть»), да и в прежние времена после хороших фильмов выдавал  посредственные (например, интересны и подачей, и сюжетом «Семь» и  «Бойцовский клуб», но откровенно слабы «Игра» и «Комната страха»). Эта  неровность стиля всегда озадачивала: в «Бойцовском клубе» он превзошел  первоисточник, а в «Игре» попросту испохабил сюжет «Волхва» Фаулза. Но я  доверился мнению уважаемого френда andeadd (хотя  наши оценки совпадают где-то на 50%) и узрел лучший фильм Финчера.  Отличный детектив с изумительной интригой, с нужной долей серьезности и  юмора. Без сомнения, он угадал и с выбором актеров, особенно роль Эми,  доставшаяся Розамунд Пайк (как раз тот случай, когда «не надо лучше» и  «ни убавить, ни отнять»). Превращения с героями происходят часто и  резко, но при этом весьма убедительно. Финчер и прежде любил  экспериментировать с сюжетными поворотами и перипетиями, заставляющими  полностью пересмотреть прежние события, но именно в «Исчезнувшей» это  создает потрясающий эффект – впечатление запутанности и тайны и  одновременно ощущение, что именно зрителю принадлежит последнее слово. Я  не читал оригинальную книгу Гиллиан Флинн, но мне кажется, что у  Финчера получилось гораздо лучше (за счет особенностей киноязыка)  воссоздать ситуацию двух параллельных и постоянно корректирующихся  нарративов, описывающих отношения. Это и позволяет с одинаковой  легкостью интерпретировать сюжет совершенно по-разному.

 

 

  Хотя,  на мой взгляд, слишком сложные объясняющие конструкции в данном случае  носят характер рационализирующих защит от чересчур травматичного  содержания. Можно все списать на то, что Эми – психопатка, во что я  лично не верю. Маниакальность Эми нужна для заострения тем и сюжета, но  она обычный истерик (настоящие психопаты не способны к столь сложному и  тонкому планированию). Точно также несложно представить Ника как  изощренного манипулятора, заранее все спланировавшего (эту идею в  какой-то степени сознательно подбросил сам Финчер, например, в постерах к фильму).  Однако, потребность определить на 100% «кто прав» выдает с головой.  Убежденность в вине другого – отличное средство для самооправдания, но  едва ли не худшее для понимания. В реальных отношениях, особенно в  браке, редко бывает, что прав или виноват кто-то один. Флинн и Финчер  очень точно попали в нерв этой темы, настолько, что для многих пар  просмотр фильма может стать настоящим испытанием. Собственно, весь фильм  можно представить как рассказ о том, что происходит с парами, которые в  самом начале пути озвучивают друг для друга старую как мир сказку «Мы  никогда не станем такими как Они».

 

  Фильм  попал и в меня, поэтому даже не претендую на то, что многие разделят  мое мнение. С одной стороны, я с первых кадров испытал сильную  идентификацию с главным героем. Для зеркального узнавания оказалось  достаточно того, что он – муж, постоянно задающий жене вопрос «О чем ты  думаешь?» (с развитием сюжета возникали и другие сходства). С другой же  стороны, забегая вперед, скажу, что после финальных титров мои симпатии  остались на стороне жены, по той причине, что она продолжает делать  ставку на брак.

Здесь  следует отметить, что в современном обществе (в американском больше, в  нашем – несколько меньше) царит идея второго шанса - «попробуешь в  другой раз, с иным человеком, в следующей жизни (привет нью-эйджерам!)».  Развод изображается как банальная мелочь, вроде «за хлебом сходить»,  хотя люди продолжают драматизировать момент разрушения брака. Остающиеся  в браке описываются как неудачники, стесняющиеся признать свою ошибку. К  тому же в связи с экономическими кризисами, диффузией смыслов и общей  невротизацией населения количество разводов на Западе растет. Как и  количество критиков семьи и брака. Занятно, что в последние годы  психологи значительно сократили сроки «нормального» горевания (после  которого вас признают депрессивным) – с 6 месяцев до нескольких недель.  Проблема только в том, что брак – не бизнес-проект с измеримым  результатом. Брак – это авантюра.  Брак – такая штука, которую нужно делать, а не просто получить по факту  подписи в ЗАГСе. Отказ это этого почти всегда приводит к тому, что «то,  что получилось», воплощает в себе все, чего люди в своем браке не  хотели. Но даже это не объясняет почему развод все еще нечто большее,  чем просто выход из фрустрирующих отношений. 

 

 

 Объяснения  в духе «жалко потерянного времени», «от развода пострадала самооценка» -  идиотизм того же сорта. Мне кажется, что люди продолжают искренне  переживать о разрыве (реальном или мнимом) потому, что какая-то их часть  остается верна прежнему выбору. Каждый выбор – это след.  Прошлое нельзя уничтожить, а тем более то прошлое, что сформировало  нас. Один раз муж – всегда муж. Можно сменить статус, ориентацию или  пол, но нельзя вытравить из себя ту причину, что однажды привела к  желанию вступить в брак с другим человеком (естественно, я не вижу  никакого смысла говорить о тех браках, что заключены, не приходя в  сознание).

  Фильм  в каком-то смысле именно о том бессознательном, которое в бесчисленных  попытках ответить на вопрос «Что значит быть мужчиной/женщиной?» и  приводит некоторых в брак. Мне кажется, главный момент, который упускают  многие критики лежит на поверхности: спустя пять лет Ник и Эми вместе –  их отношения продолжают существовать на основе каких-то желаний,  вопреки тому, что они думают или говорят. Ни для кого не тайна, что  жизнь многих пар превращается в ад, но кто его создает, если не они  сами? А если они трудятся над созданием той или иной атмосферы не  покладая рук, значит, на это есть причина, пусть и не всегда  осознаваемая. И это бессознательное желание приходит в конфликт с  приятной и массово культивируемой в обществе иллюзией индивидуализма.

Именно  индивидуализм порождает страхи Ника и Эми о растворении в отношениях, о  потере себя. В этом смысле изображение Эми как маньячки – типичная  мужская фантазия о женщине, покусившейся на его идентичность. Я думаю,  проблема Эми в другом – она слишком серьезно воспринимает отношения. Она  считает, что в них люди меняют друг друга так, чтобы партнер стал и  тем, кто признает ее в качестве идеала, и сам воплотил в себе идеал. Это  своего рода идея о взаимном мазохизме в отношениях, т.е. подчинение  фантазии другого, но с наслаждением. Ник (как и прежние мужчины Эми)  напротив воспринимает такое изменение как угрозу потери чего-то ценного,  за что его полюбили. Конечно, прежний бойфренд, воспринимающий выбор  галстука как вторжение в его индивидуальность, смехотворен. С другой  стороны, история о том, как кого-то бросают со словами «ты стал/а не  такой как когда я тебя полюбил/а» нередка как раз там, где один партнер  оказался слишком пластичным материалом для запросов другого. Вряд ли  существует «золотая середина» в данном вопросе. Лично я придерживаюсь  версии о взаимном мазохизме, но с элементом иронии и самоиронии в  отношении наслаждения и в отношении любых идеалов (но не потому что  идеалы недостижимы как любит повторять молва, а потому что их достижение  страшнее всякого кошмара). Однако я признаю, что для некоторых пар  необходима иная модель. Следует также помнить, что именно мазохист рано  или поздно становится тонким манипулятором – вспомните хотя бы историю Захер-Мазоха. В целом же эта проблема неразрешима в силу асимметрии сексуальных позиций мужчины и женщины.

 

Можно  долго и детально разбирать те ошибки и глупости, что совершили герои в  своей семейной жизни. Но я не семейный консультант. К тому же обвинять  легко, особенно со стороны. Я, как и многие, сперва обратил внимание  только на это. Особенно на ошибки героя Бена Аффлека (что было очень  болезненно, в силу идентификации с ним), который вполне недвусмысленно  перестает вести себя как мужчина, лишившись работы и не реализовавшись  как писатель. Эми воспринимает это и как свою неудачу, в то же время  явно мстит Нику, превращаясь в женщину, от кислой физиономии которой ему  хочется бежать прочь из дома. Цена за немужское поведение в отношениях  всегда разная. В данной истории вместо истерик и измен (истерит и  изменяет как раз мужчина, еще раз подтверждая, что потерял себя и не  может взять себя в руки) он получает отплату в духе «китайской мести».  Собственно, первоначально Эми и собирается убить себя так, чтобы это  было максимально болезненно для ее мужа (это и есть определение  «китайской мести»). В то же время нельзя списать все проблемы на внешние  события (переезд, безработица, карьерные неудачи, смерть матери). В  фильме есть и более глубокий пласт – и Ник, и Эми испытывают  определенные проблемы с идентичностью.

 

 

 Для Эми это травма, полученная от родителей-психологов, сделавших ее прообразом идеальной девочки («Супер Эми» или «Изумительная Эми»)  из своих книжек. Реальная Эми может ощущать себя существующей только  через провалы и несоответствия идеалу. И естественно, несуществующая  «Супер Эми» не объяснит настоящей «что значит быть женщиной? Что делать,  чтобы быть любимой?». Как и многие истерички Эми – беглянка, это своего  род метафора ее борьбы. Вообще любопытно, что автор назвал свое  произведение именно Gone girl, а не Missing girl, тем самым подчеркивая более многозначным словом goneне  только пропажу, но и такие смыслы как «ушедшее (прошлое)», «уехавший,  убежавший, сгинувший, умерший», «разоренный, пропащий» и др. Эми в  какой-то момент именно так себя и чувствует – и как банкрот, и как  беглянка, и как та, что стала своим собственным прошлым.

  Истерическая  проблема с женской самоидентичностью точно объясняет и мотивы героини.  Ведь как объясняет Лакан, истеричка желает себе Господина, но такого,  которым она могла бы управлять. Когда, наконец, Ник оказывается способен  вести себя так, она тут же решает к нему вернуться (речь идет о  выступлении на ТВ, когда он демонстрирует контроль над собой, в т.ч. над  своей привычкой улыбаться).

 

 Что  же касается Ника, то пусть и пунктиром, но в фильме сказано о том, в  чем его проблема, помимо провинциальных комплексов и недостатков  образования. Основным примером «мужчины» для него является отец – явный  мудак, склонный к домашнему насилию. Так что для Ника брак – это  испытание на тему, как не стать таким же как отец. Т.е. бессознательно  для него слишком сильно сцеплены «быть мужчиной» и «быть как отец».  Нехватка позитивных примеров может быть компенсирована только упорной и  осознанной работой по конструированию себя, а в этом Ник не очень силен  (возможно, поэтому и не стал писателем).

 

Однако,  объяснение – не оправдание. Нужно нечто большее, и это нечто в фильме  есть. Как ни странно, но последние сцены полностью реабилитируют Ника в  моих глазах: выбирая остаться в браке, он вновь начинает говорить как  мужчина. Выбирая «худшее» (очевидно, что большинство абсолютно уверено,  что лучше было бы развестись и найти другую), он сохраняет себя – теперь  у него есть желание, цель и смысл, хотя финал остается открытым. Именно  такое возвращение мужественности вызывает во мне доверие, в отличие от  сотен кинолент, где финал лишь декларирует возвращение мужественности  герою, но абсолютно не способен в этом убедить. Или по крайней мере, мне  очень хочется в это верить. В любом случае, как я уже говорил, финал  оставил мои симпатии на стороне жены, поскольку она сохраняет верность  своему желанию.

 

   Люди  склонны забывать, что не рассудком создает желания: «хотеть или не  хотеть отношений» - это не произвольная опция в жизни. Ирония в том, что  многие тратят половину, а то и большую часть жизни, чтобы просто понять  – чего и зачем они хотят. И поэтому ситуация Ника даже тяжелее, потому  что он не знает чего хочет (то ли новую подружку, то ли свой бар, то ли  чтобы все от него отвязались).

 

 

В  данном случае остаться жить с «маньячкой» - это достойный выбор, просто  потому что «ставка на худшее» дает шанс на выражение твоего и только  твоего желания. Мне кажется, фильм Финчера тем и хорош, что в финале  через «неприемлемый выбор» главный герой получает свою причину  желать/жить.Словно  и сам режиссер прошел между Сциллой и Харибдой (хэппи-энд с примирением  или счастье одного - через развод или разоблачение). И этот ужасающий  брак получает новый импульс, в будущем которого ничего не  предопределено. Ведь мы воспринимаем жизнь через призму нашего рассказа о  ней. И Эми хорошо знает, что жизнь можно переписать заново. Для этого  нужны всего лишь пара разных ручек. Ну или иногда перо иного сорта.

Психоаналитик  Даниэль Руа рассказывал, что Лакан как-то обронил фразу "бойтесь  настоящей женщины, она пойдет до конца". Но разве именно о такой женщине  не мечтал сам Ник? И не мечтают многие другие? По крайней мере, я  абсолютно уверен, что без болезненного отказа от ряда иллюзий невозможно  будущее (то, что свободно от повторения того же самого). Именно в этой  точке зритель и расстается с Ником и Эми, уходя делать или не делать  выводы о собственной жизни.

 

 Позиция  же тех, кто пытается быть умнее, избежать брака или его опасностей,  подстраховаться, найти удачные эрзацы "серьезных отношений с  обязательствами" и пр. – это позиция проигрышная. Брак и отношения – как  и всякое символическое строится на обмане. Но он структурно необходим. И  поэтому жестче всех обманываются необманутые. Излишняя погоня за  счастьем никогда не обернется счастьем. Мне, вообще кажется, что без  признания того, что в жизни есть нечто поважнее пресловутого счастья (в  чем бы оно не заключалось - пусть даже в интеллектуальном фетише  саморазвития) человек рано или поздно приходит к недалеко ведущему  вопросу «А зачем все это?». И с философской точки зрения существует два  очень общих ответа: либо жизнь - это трата, либо жизнь - это инвестиция.  Стоит признать, что моя позиция определена первым ответом. Если  склониться ко второму, то само собой такой брак как в «Исчезнувшей» -  это плохая инвестиция. Но лучшие моменты жизни, как и худшие - это  странный актив. Похоже, он существует только с одной целью - не  чувствовать себя нищим.

 

В  конечном счете, обо всем в этой жизни мы рано или поздно говорим, что  оно прошло. Однако у этого «прошло» сотни и тысячи оттенков. Для кого-то  это повод для пессимизма (характерный прием был использован и в постерах с «исчезающими» буквами, превращающими charm в harm, close в lose и  т.п.), якобы убеждающий в том, что все чувства и радости временны. Для  меня же это возможность свободы – поскольку никто не может определить  для субъекта как ему относиться к событиям собственной жизни. А это  значит, что иногда можно сбежать и от прошлого, оставаясь в нем.

К списку номеров журнала «ЛИКБЕЗ» | К содержанию номера