Юрий Беликов

Танец с Колчаком. Стихотворения

    ТАНЕЦ С КОЛЧАКОМ


 


Я видел старуху?–?она с Колчаком танцевала,


а я ей со сцены зеркального Блока читал


и выбор оценивал взявшего Пермь адмирала,


как если б мой выбор оценивал сам адмирал.


Хоробрых?–?так звали старуху. И только с такою


фамилией можно решиться на круг с Колчаком.


И только Колчак прозревающе-властной рукою


мог выбрать Хоробрых из барышень, с кем не знаком.


Откуда он знал, что никто из тех барышень, кроме


прелестницы этой, не сможет уже удержать


ни спинки прямейшей, ни памяти, но не о крови –


о вальсе воздушном, влекущем ход времени вспять, –


туда, где «из глуби зеркал ты мне взоры бросала»,


сюда, где ей сызнова Блока со сцены прочтут,


и в первых рядах комсомольцы не выйдут из зала,


но, как олигархи, примерным вставаньем почтут?..


Вся в пятнах пигментных, взирая на этих пигмеев,


последнее, что изощрится подумать она:


«Повесить бы парочку на фонарях да на реях!» –


и спину покажет. И будет прямою спина!


Однако пред тем как исполнить призыв адмирала –


уйти с Колчаком, да и танец отсюда унесть, –


столетней красавице, что с Колчаком танцевала,


я всё же успею зеркального Блока прочесть.


 


     ДЕРЕВЦЕ-МНОГОГЛАЗ


 


Воздух дышит землёю дождя…


Но пред тем как на клей осязанья


посадить?–?и листвы не щадя,


и прильнувшего к ней мирозданья –


свет представший, вмещается сплошь


предвесеннее деревце в зренье:


сколько глаз ему выделил дождь! –


изумление? нет, напряженье –


в каждой капле, чью оптику он


всклень на всякую почку примерил, –


с четырёх, вероятно, сторон


разглядеть себя, хрупкое, в сквере


жаждет, равно как свет, где ему,


деревцу, суждено оказаться –


ставит нá кон древесную тьму:


ну а стоит ли света касаться?


 


     ГАРМОНЬ, РАЗОРВАННАЯ НАДВОЕ


 


Я представил, что Россия, как гармонь, со мной взята,


я услышал сквозь мехов свистящий вздох,


как бегут по-на две стороны Уральского хребта


запыхавшиеся пальцы поездов.


 


Давит-давит-давит-давит на басы свои Сибирь,


и, по кнопочкам до струйки нисходя,


там, за Псковом дарит-дарит откровения сивилл,


голося в тумане, родина дождя.


 


Ты, одна шестая суши, расскажи, о чём звучишь?


То ли милостыню просишь, то ль сама


тем, что лезешь Богу в уши, ты частям остатним, ишь,


чудо-музыку вливаешь задарма?


«Дыр, бул, щил»?–?совсем не заумь, а гармонь блажная та


в дырах, бульках, щелях?–?раны таковы.


Можно сжать её без звука до Уральского хребта


и разжать её без звука?–?до Москвы.


 


Кто гармонь к себе притиснул? «Дырбулщылит» у лощин?


Что сложить не могут рваные меха?


«ПростоДЫР…», потом?–?«БУЛатом…», а в концовке?–?«улеЩИЛ».


Ах, не кровушкой ли пахнет от стиха?


 


Половина той гармони уползает на восход,


половина уползает на закат.


Разорвали её, дьяволы! Сижу, зажавши рот.


То ли зубы, то ли клавиши летят.


 


  ЧЕЛОВЕК, ПРЕДАВШИЙ ЗВЕРЯ


 


Я умираю в собаке, которую предал.


Жду, что умру.


Дабы мой след опознав, не считала она его следом


в Божьем миру.


 


Спас от собачников, вынянчил, слух разузорил


кличкой?–?и вдруг


сбагрил. О, сколько в её ошарашенном взоре


веры и мук!


 


Зверь приручённый не может предать человека –


крепок сей наст.


Но человек?–?жадный выкормыш плети и стека –


зверя предаст.


 


Сопоставимы ли та и другая потеря?


Жаль мне людей:


ибо предательство не человека, а зверя –


крест полютей.


 


Кто на Голгофу незримо взошёл с Иисусом?


Тенью прирос.


Пётр отрекался и блохами не был искусан.


Всё же?–?не пёс…


 


Может быть, это Его самый верный апостол,


взвывший средь вый,


хоть и не стал он ни стражей, ни паствой опознан:


«У! Не убий!»?


 


И всколыхнулась, взыграла людская клоака:


–?Пробил твой час!


–?Люди!?–?Он молвил,?–?во мне умирает собака…


Впрочем, и?–?в вас!


 


И заскрипела не мачта?–?распятье ответно.


Вырвался стон.


И, клокоча, запредельным наполнился ветром


парус-хитон.


 


И с той поры до скончания света и мрака


очи?–?горé:


–?Господи Боже! Во мне умирает собака.


Та, что я пре…


 


Столько нарыла земли у ворот и забора!


Морда в грязи.


Скоро она шар земной повернёт до упора


против оси.


 


Лишь бы?–?к хозяину прежнему. Ближе и ближе.


Кликну её.


Сходит с ошейника, вертится, прыгает, лижет


ухо моё.


 


Лапы трясутся во сне. Ну а сон?–?одинаков:


мясо даю,


долго кормлю и веду сквозь туман до бараков.


И предаю.


 

К списку номеров журнала «Слова, слова, слова» | К содержанию номера