Светлана Солдатова

Сказки и не-сказки. Стихотворения

ПОТЕРЯННЫЕ МАЛЬЧИКИ

 

отпущу ли сойку в полет с руки,
удержу ли бабочку в кулаке?
мы с тобой по-прежнему дураки,
хоть плывем на танкере по реке —
бестолково, радостно, налегке,
и рука в руке.


посиди со мною в собачий час,
посмотри в бинокль, как ползет зима.
заметались титры, экран погас,
и за кадром слышен отборный мат,
и на мачты грузно садится тьма.
не сойти б с ума.


вот сиди и радуйся — хэппиэнд
гулко бьет хвостом по ночной воде.
впереди сверкающий неверлэнд,
позади опаснейший каждыйдень.
золотая феечка спит в гнезде
неизвестно где.

БРЕТОНСКИЙ ПЕЙЗАЖ

 

синее небо расчерчено журавлями.
мельник сидит на пороге и курит трубку.
— матушка, матушка, осень бредет полями,
словно цыганка, метет по дорогам юбкой.


золото яблок рассыпано под навесом,
чучело машет усталыми рукавами.
— матушка, матушка, что там за темным лесом?
злые чудовища с песьими головами?


тянутся к небу деревья, в тоске стеная.
по голубой воде уплыла скорлупка.
— что с нами будет завтра, скажи, родная?
— только Господь и знает, моя голубка.


— матушка, ты не плачь!
— как же мне не плакать?
жалко наряда, испорченного мышами…


мельница мелет.
по лугу бежит собака,
машет отчаянно солнечными ушами.

ЧУДОВИЩНОЕ

 

К ночи кого-то на кладбище отнесут —
утром он встанет и молча вернется в дом.
Чудище злое живет в костяном лесу,
чудище нору копает и вьет гнездо.


Видишь те знаки — «Не смей разводить костер»?
Чудище чует в потемках тепло и свет.
Лес по ночам ворочается, растет —
вот до забора дотянется, и привет.


К двери записка прибита складным ножом:
«Деньги в бидоне.
Люблю! Не забудь ключи!»
Красный туман собирается за межой.
Чудище смотрит из зеркала и молчит.

ДИКИЕ ГУСИ

 

Обесславь, убей, но гори, гори
злым осколком солнца в моей горсти.
Каждый галл желает разрушить Рим,
каждый гусь желает его спасти.


Под камнями — прах, меж камней — трава,
нет ни галльских палиц, ни птичьих крыл.
Дребезжит будильник.
Звенит трамвай,
что сейчас покатится сквозь миры,


мимо гуннов, галлов и диких стай,
мимо скифий, греций, гиперборей…
Дорогая Акка, не улетай —
нет слабее Города на заре.


…На обломках храма пьет пиво галл
и рисует граффити на стене.
Я тебе смолчал и себе солгал —
никакого Рима на свете нет.

МИФОЛОГИЧЕСКОЕ

 

полумрак, бесснежные холода,
вроде как живешь, а на деле — спишь.
замерзают гарпии в городах —
вон, гляди, взлетают с соседних крыш


и орут, и носятся в вышине,
мечут перья в белую пустоту.
им грозится палкой старик финей
и бурчит под нос — разлетались тут.


отгремел салют. завершился год —
будет новый, золото, шкуры, мед.
на югах зимует стальной арго.
загуляв, орфей в кабаке поет.


не видать в тумане сирен и сцилл,
у харибды праздничный выходной.
стынет лета. в трубах журчит коцит —
уходи на дно, уходи со мной.


в семивратных фивах — режим, завод,
семерым никак не начать войны.
гидра спит под гладью зеркальных вод.
спи и ты, дружок, до хмельной весны.

АДАМ И ЕВА

 

то ли снова проснулся вулкан, то ли в храме пожар,
то ли древняя нэсси лениво плывет из глубин,
но, ключами звеня, говорю я — привет, госпожа,
и она отвечает с улыбкой — привет, господин.


сколько сотен веков я смотрю долгий сон наяву?
как теперь я тебя назову?


над притихшей землей, не смолкая, кричат поезда,
будто имя твое повторяют на сотни ладов.
госпожа моя ева?
я здесь, господин мой адам,
до последнего вздоха — но где бы нам взять этот вздох?


на краю континента блестит наползающий лед.
и никто от любви не умрет.


хэй, смурная звезда,
не сносить мне пустой головы.
на прибрежные скалы восходит седая волна.
господин мой адам? ева, ева, я в мире живых,
подними свой бокал за любовь до последнего дна,


выпей горечь уставшего города, слезы земли —
и печали мои утоли.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

 

…Тихо поет она да колыбель качает — спи, моя радость, не страшен нам лютый зверь в зарослях сладкой мяты, горького молочая… Но если только выходит она за дверь, ветер с холмов обнимает ее за плечи, ветер ей треплет косы и гладит руки, шепчет — родная, тепло ли тебе под вечер? Милая, милая, горестно мне в разлуке,
ах, возвращайся — короток смертный век…
— Нет, — она отвечает, — я человек.


Плачет ее сестрица — светлые косы, ночью подходит к людскому жилью поближе, бродит одна над высоким речным откосом, тихо поет — мол, от слез ничего не вижу, слепо кружусь, будто странник во тьме обманной, выйди, сестра, поплясать под пещерным сводом, платье мое стало белым клочком тумана, песня моя стала тягостным волчьим воем,
шепчутся люди — рыдаю им на беду…
— Нет, — она отвечает, — нет, не пойду.


Птицы поют, кружась над зеленым лесом — милая, милая, косы твои как пламя, руки твои белее снегов, принцесса, брось свою блажь, оставайся навеки с нами. Пусть затоскует муж, пусть дитя заплачет — мы заглушим их стоны веселой песней. Зимний Король нарядит тебя богаче всех королев земных и владык небесных,
выйди из дома, оставь на окне свечу…
— Нет, — она отвечает, — нет, не хочу.


…Луг под ногами станет гнилым болотом, пение птиц обернется холодной тишью, ветер от горя взвоет, как пес Охоты — не забывай, девчонка, с кем говоришь ты! Станет от стужи черным — зеленый клевер, станет любовь проклятьем — страшнее смерти, буря помчится по белым пескам на север, будто пушинку, подхватит тебя, завертит,
счастье твое разлетится, как нитка бус…
— Пусть, — она отвечает. — Я не боюсь.


Спи, моя радость, не страшен нам лютый зверь, спи, мой любимый, не страшен Зимний Король, я на засов железный закрою дверь, ветку рябины брошу, рассыплю соль, ножик воткну в порог — ну, попробуй, тронь! В омут закину подаренное кольцо. Ставни запру покрепче — от злых ветров…
и от проклятий, брошенных мне отцом.
Спи, моя радость…

МЕДУЗА

 

я люблю тебя,
я тебя не выдам.
я имен не вижу, не слышу лиц.
с высоты полета небесных птиц
в глубину, к морским лупоглазым рыбам,


слишком больно падать. лететь — легко,
но насквозь промокли седые перья.
как тебя увидеть смогу теперь я
сквозь завесу дыма и облаков?


в колыбели моря малютка-остров
спит и дышит ровно, не видя снов.
если камнем лечь на морское дно,
все, конечно, станет легко и просто.


золотится крыша чьего-то храма.
гонит стадо пастырь, ленив и тих.
я не смог тебя и себя спасти.
обрати меня в молчаливый мрамор.

РУСАЛОЧКА

 

…нет, мы не то что бы возражаем,
себе дороже — с влюбленным спорить,
но сам подумай — она чужая,
в ее глазах — голубое море,
на шее жемчуг, в ушах — ракушки,
и рыбий хвост под тяжелым платьем,
и перепонки… Да ты послушай —
тебе ж наскучат ее объятья
в ближайший месяц! Ну что ты, право?
Она — другая, ей здесь не место.
Пускай бы плавала меж кораллов,
к чему ей зваться твоей невестой?
Была б одним из чудес подводных,
Волной до неба, морскою пеной…
…Она молчит и глаза отводит,
широкой юбкой метет ступени.
Лучится жемчуг спокойным светом,
и кудри вьются, что кольца змея.
Он улыбнется и не ответит.
А взгляд — все глубже
и зеленее.

 

К списку номеров журнала «ДЕТИ РА» | К содержанию номера