Круглый стол журнала «Бельские просторы»:

Реальность мифа. К 100-летию открытия эпоса «Урал-батыр»

Говорят, эпос, в отличие от других явлений языковой культуры, не ставит вопросов, – напротив, в нём содержатся ответы на все основные вопросы человечества. Но текст эпоса сакрален, во времена его сложения слово наделялось магией, чей секрет уже во многом утерян. Поэтому ответы находятся не сразу и вызывают порой ожесточённые споры.
Нам повезло быть земляками такого грандиозного явления, как эпос «Урал-батыр». В этом году отмечается столетие его обретения башкирским просветителем, поэтом, культурологом Мухаметшой Бурангуловым.
За прошедший с этого времени век вокруг эпоса «Урал-батыр» не утихают дискуссии. То и дело в научных и околонаучных кругах, в прессе возникают вопросы о датировке эпоса, о его подлинности, о его нравственной и культурной ценности. В последние несколько лет начали появляться самые разнообразные трактовки этого памятника: к нему обращаются и художники, и литераторы, и переводчики…
Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы предложил журналу «Бельские просторы» провести круглый стол по нравственной проблематике эпоса с участием преподавателей, учёных из уфимских вузов и Башкирского научного центра АН РФ, литераторов, философов, журналистов.

В дискуссии приняли участие:
Бухарова Гульнур Харуновна – доктор филологических наук, доцент кафедры башкирского языка БГПУ им. М. Акмуллы
Вахитов Рустем Ринатович – кандидат философских наук, доцент БГУ
Ефимова Елена Сергеевна – писатель, автор книги «Путешествие в поисках смерти»
Котов Вячеслав Георгиевич – кандидат исторических наук, сотрудник ИИЯЛ УНЦ РАН, автор монографии «Башкирский эпос «Урал-батыр». Историко-мифологические основы».
Ленова Ирина Марковна – генеральный директор ООО Парк-комплекс «Рахим-иле»
Орехов Борис Валерьевич – кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры зарубежной литературы и страноведения БГПУ им. М. Акмуллы
Ураксина Расима Миннибулатовна – кандидат филологических наук, заслуженный учитель школ РБ, доцент кафедры педагогики и методики дошкольного образования Института педагогики БГПУ им. М. Акмуллы
Федоров Пётр Ильич – зав. информационно-библиографическим отделом библиотеки БГПУ им. М. Акмуллы
Чураева Светлана Рустэмовна – писатель, литературный переводчик, зам. главного редактора журнала «Бельские просторы»

Провёл круглый стол постоянный автор нашего журнала, заведующий информационно-библиографическим отделом библиотеки БГПУ им. М. Акмуллы Петр Ильич Федоров.

ДАТИРОВКА ВЕЧНОСТИ

П. И. Федоров:
Мы будем обсуждать только некоторые грани этого замечательного, сложного, неисчерпаемого произведения и, поскольку находимся в педагогическом университете, постараемся сделать упор на нравственные ценности. Но, безусловно, будет сложно обойти вопрос о датировке эпоса – без этого трудно судить об отражённой в нём мировоззренческой системе.
На мой взгляд, эпос «Урал-батыр» занимает промежуточное положение между классической Ригведой и сомнительной «Велесовой книгой».
Революционные потрясения в России в первые десятилетия ХХ века вызывали у отдельных представителей старой интеллигенции желание заглянуть в далёкое прошлое и попытаться найти первопричину происходящих событий. В этом контексте следует рассматривать и открытие М. Бурангуловым эпоса «Урал-батыр», и «эпопею» с дощечками «Велесовой книги», и «ершалаимские главы» знаменитого романа М. Булгакова. Они близки даже по времени – Мухаметша Бурангулов записал башкирский эпос в 1910 году, а полковник Добровольческой армии Али Изенбек нашёл знаменитые деревянные дощечки в 1919 году в разграбленной усадьбе под Харьковом (по другим версиям – на Курском или Орловском направлении). Причём оба памятника содержат сведения о древнейшей истории народов Евразии.
Но – принципиально – если пресловутая «Велесова книга» и роман Булгакова относятся всё же к литературе ХХ века, то «Урал-батыр» несёт в себе многовековой народный опыт.
Самое удивительное в этом сопоставлении то, что именно древний памятник народной культуры вызвал наибольшее отторжение у «творцов новой жизни»: М. Бурангулов неоднократно арестовывался, а сам эпос лишь чудом уцелел во время многочисленных чисток личного архива репрессированного фольклориста.
Многие исследователи отмечают, что время создания эпоса «Урал-батыр» восходит ко второму тысячелетию до нашей эры. Некоторые учёные датируют зарождение мифа об Урал-батыре эпохой палеолита. А «Велесова книга», опубликованная впервые в 50-е годы ХХ века в Сан-Франциско русскими эмигрантами Ю. П. Миролюбовым и А. А. Куренковым, повествует об истории славян с VII века до нашей эры до IX века нашей эры. В настоящее время подавляющее большинство серьёзных историков и лингвистов считает «Велесову книгу» подделкой, сфабрикованной либо ещё в начале ХIХ века собирателем и фальсификатором славянских древностей А. И. Сулакадзевым, либо самим Ю. П. Миролюбовым, взгляды которого на древнеславянскую историю в его ранних работах и на деревянных дощечках практически совпадают. Вероятно, учитывая этот опыт, до сих пор существуют некоторые сомнения в древности эпоса «Урал-батыр», поскольку проще отнести его создание к творческим способностям М. Бурангулова, чем допустить изустную передачу сакрального текста на протяжении столетий и даже тысячелетий.
В то же время считается аксиомой, что один из древнейших религиозных памятников Ригведа веками сохранялся в устной традиции и впервые был записан, вероятно, лишь в раннем Средневековье.
При всестороннем и глубоком анализе собрание гимнов на ведическом санскрите, датируемое приблизительно 1700–1100 годами до нашей эры, и башкирский эпос обнаруживают много общих черт – от системы образов до языковых параллелей. Общие черты сказочных богатырей Урал-батыра, Индры и Святогора наводят на мысли о едином источнике или тесной взаимосвязи в далёком прошлом тюркской, славянской и индоиранской мифологии.

Б. В. Орехов:
Мне кажется, что нельзя ставить рядом «Урал-батыр» и «Велесову книгу». В одном случае мы видим грубую, сфабрикованную дилетантом подделку под древность, бессвязный речевой поток при полном отсутствии грамматики, отрицающий любые языковые закономерности, проще говоря, нечто, не написанное ни на каком естественном языке. В другом случае это связный законченный текст, строящийся по всем канонам народного эпоса. Если «Велесову книгу» скомпоновал любитель, то «Урал-батыр», будь он даже не народным поэтическим произведением, а авторским, был создан человеком, хорошо знакомым с закономерностями эпического творчества, профессионалом с широким кругозором и набором специальных знаний. Если тут и можно говорить о вмешательстве личности, то случай с «Урал-батыром» был бы ближе не к «Велесовой книге», а к «Калевале». Иными словами, разница между ними – примерно как между развалинами древнего храма и развалинами плохо сколоченного сарая. Развалины – и в том, и в другом случае, но в смысле культурной ценности статус уж очень разный.
Именно поэтому сходство эпических богатырей не обязывает нас считать славянскую, тюркскую и индоиранскую культуры в прошлом родственными, просто потому что все эпические богатыри обнаруживают множественные общие черты, будь то кельтские Кухулин и Фердиад, греческие Ахилл и Геракл, шумерские Гильгамеш и Энкиду. Основываясь на их народно-поэтическом родстве, нам пришлось бы признать и родство всех этих культур между собой, что, конечно, было бы преувеличением.
Но кто бы ни был последним редактором этого текста, «Урал-батыр», конечно, несёт в себе очень древние мифологические мотивы.

Е. С. Ефимова:
При первом же прочтении эпоса «Урал-батыр» я обратила внимание на эпизод с описанием катастрофы. Он показался мне очень натуральным, как будто в давние времена рассказ вёл очевидец событий, и потрясённые слушатели и певцы-сэсэны сохранили его повествование почти без искажений. Этот эпизод заставил меня задуматься об историчности эпоса, о времени и месте, когда всё описанное могло происходить. Так что я воспринимаю этот эпос как мифологически окрашенное повествование о вполне реальных событиях древности, происходивших в течение тысяч лет и сплавленных в единое целое.
Народное творчество черпает в реальной жизни фольклорные мотивы, сюжетные темы, образы. Очевидно, что явления народного быта, культуры, социальных отношений входят в сферу фольклорного творчества не сплошным потоком, но избирательно. Одни из них остаются за пределами либо на периферии внимания фольклора, другие же приобретают особенное значение, отражая собой тенденции развития общества и его морали. Это помогает спрессовать события веков до размеров человеческой жизни, имена многих до одного собирательного и сакрального.

В. Г. Котов:
Я как историк изучаю эпос «Урал-батыр» уже давно. «Урал-батыр» – это, по сути, космогонический миф, который вобрал в себя древнейшую мифологию, которая существовала много тысячелетий назад. Для меня это уникальный исторический источник для изучения древнейших пластов религиозных и мифологических представлений народов Южного Урала. Прежде всего – предков башкир.
Анализируя эпос, я обратился к другим эпическим произведениям, фольклору и уверен, что эпос «Урал-батыр» лежит в основе мифологических представлений южноуральских народов. Это проявляется не только в том, что он является первым в ряду эпосов лиро-эпического цикла, где действуют Урал-батыр, его дети, внуки и правнуки. Главное, что в нём заложена универсальная концепция представлений о мире, которая затем сохранялась и передавалась в других памятниках устного народного творчества. Кроме того, многие произведения явно представляют собой фактически литературно-эпические переложения эпоса «Урал-батыр».
Этот эпос многослоен, и его слои можно датировать. Древнейшие пласты относятся, на мой взгляд, ещё к эпохе оледенения. Ярким примером является описание всемирного потопа, который, как считают многие исследователи, является воспоминанием о таянии ледника.
О древности памятника говорят и образы, которые мы находим в «Урал-батыре»: например, крылатый конь Акбузат изображен в пещере Шульган-Таш. Это самое древнее подобное концептуальное изображение. Таким образом, в основу башкирского эпоса были положены очень древние мифы, которые датируются чисто археологически – их возраст примерно 15 тысяч лет.

Г. Х. Бухарова:
Конечно, о возрасте фольклорного памятника нельзя судить конкретно. И утверждать, что эпосу столько-то лет, на наш взгляд, невозможно. Я полагаю, что эпос очень древний. На архаичность эпоса «Урал-батыр» указывает прежде всего его особая организация стиха, стихотворный размер, поэтический стиль, различные виды повторов, аллитерация, ритмика – т. е. его ритмофонетическая организация, речитативный характер исполнения эпического кубаира. Об архаичности эпоса, кроме того, можно судить исходя из контекста самого эпоса, а также из социокультурного контекста бытования жанра эпического кубаира. Текст эпоса обладает всеми свойствами архаических фольклорных памятников.
Следует отметить, что В. М. Жирмунский в качестве исторической аналогии к тюркскому эпосу привлекает надгробные надписи древних царей Шумера, Вавилонии и Ассирии, которые также отличаются рядом признаков высокого стиля: параллелизмом и повторениями, связанными с ритмизацией, аллитерациями и рифмами, традиционными формулами и так далее.
К примеру, историк С. А. Галлямов некоторые мифонимы эпоса «Урал-батыр» связывает с именами реально существовавших царей Шумера и, исходя из этого, делает вывод о том, что эпосу «Урал-батыр» 4 тысячи лет. Основанием для такого вывода послужили исторические факты. Он связывает имя царя Шумера Шульги, который царствовал с 2093 по 2046 г. до н. э., с именем Шульгена – мифонимома эпоса. Он пишет, что после смерти Шульги (Шульгена) в до н. э. страной правил его сын Бор-Зэн, имя которого совпадает с названием башкирского рода бурзян, у представителей которого и записан кубаир. По мнению С. А. Галлямова, имя одного из правителей Шумера Зарикума, который был в подчинении у царей III династии Шульги и Бор-Зэна, также совпадает с именем Заркум из кубаира «Урал-батыр». В итоге он пришел к выводу о том, что имена некоторых персонажей башкирского эпоса принадлежат людям, реально жившим 4000 лет тому назад. Напротив, некорые ученые, например Р. Г. Ахметьянов и Ш. З. Бахтиев, судя по наличию в тексте эпоса персидских и арабских слов, утверждают, что эпос не является древним. На наш взгляд, персидские и арабские слова могли проникнуть в ткань эпоса в ходе его бытования в народной среде, а также они могут отражать особенности языка сказителя эпоса. Эпос был записан поздно, лишь 100 лет тому назад, и, скорее всего, эти заимствования являются результатом влияния мусульманской культуры, итогом позднейшего воздействия на эпос элементов персидско-арабских литературных форм.
О древности эпоса можно судить также по именам и названиям, которые есть в его тексте. Так, слово «Ур» имеется во всех индоевропейских языках. А корень «Шуль» встречается в алтайских, уральских, индоевропейских, картвельских, семито-хамитских и некоторых других языках. Например, лексические параллели к этому слову можно привести из финно-угорских языков, где элемент шуле-/сыл- означает «талый, таять», а также из греческого языка, где 3уле/гиле – нижние воды первоматерии. А в урало-алтайских языках он выступает в значении «растаявшая вода», «вода, непригодная для питья». Как мы знаем из эпоса «Урал-батыр», Шульген как раз превращается в повелителя водной стихии, повелителя моря, потом – в повелителя озера Шульган-Куль, воды которого по преданию нельзя пить. Это говорит о том, что мифические образы были созданы ещё до возникновения башкирского языка. Элементы очень древние, как и образы. В самом башкирском языке имеется очень много индоиранских слов, которые порой сложно разграничить, но это не говорит о том, что эпос не создан на башкирском языке.


В. Г. Котов:
Существует ещё проблема в понимании, что значит башкирский язык. Это изменяющийся язык во времени и пространстве. Мы не знаем, на каком языке говорило 5 тыс. лет назад население, которое было носителем этого эпоса. Я предполагаю, что это были прототюрки.
Вы знаете, что любой язык меняется, постепенно меняются звуки, слова, синтаксис, и если проецировать на несколько тысячелетий, то можно говорить, что это совсем не современный нам язык. С другой стороны, мы имеем дело с текстом, который существовал многие тысячелетия и передавался из поколения в поколение, – и, естественно, из поколения в поколение менялся язык. На данный момент у нас 5 вариантов эпоса – это, по сути дела, краткие пересказы.
И если мы говорим о такой древности, то это была эпоха урало-алтайской общности, когда существовали какие-то небольшие группы родов. Многие из них, возможно, не понимали друг друга и передавали историю о братьях Урале и Шульгене, возможно, на каких-то диалектах. Унификация языка происходит в результате очень тесного общения, которое началось относительно недавно, может быть тысячу лет назад, когда эти изолированные общины стали консолидироваться в борьбе сначала с болгарами, потом монголо-татарскими завоевателями. Даже одно мощное влияние ногайской культуры изменило язык так сильно, что он стал, по сути, вариантом ногайского языка. Естественно, что изменения были внесены и в текст эпоса, но неизменным остался сюжет, и видим, что этот сюжет присутствует только здесь, на южном Урале, больше нигде. Да, схожие мифологические сюжеты присутствуют и у уральских, и у алтайских, и у поволжских народов. Но герои уже другие, с другими именами. Есть мифологические сюжеты, а есть литературно-эпические произведения, каждое из которых привязано к определенному этносу. Поэтому, когда мы говорим о каких-то сходствах и различиях, надо разделять сходства, которые обоснованы древностью, сходства, которые объясняются заимствованием языковых контактов, – это предполагает исторический анализ, обращение к историческим истокам и мотива, и каждого образа, и каждого слова.

РЕАЛЬНОСТЬ МИФА

П. И. Федоров:
«Урал-батыр» вобрал в себя много исторических слоев культуры, достаточно сложно порой бывает вычленить те историко-культурные составляющие, которые являются содержанием этого эпоса. Но тем не менее, раскладывая его, как матрешку, мы в конце концов доходим до каких-то глубинных пластов, которые, наверное, являются наиболее важными в данном эпосе. И я считаю, что поскольку структурно это произведение состоит из трех миров – верхнего, среднего и нижнего, и пяти царств, то это все-таки, наверное, тенгрианство.
А тенгрианство – это такая мифология и такая религия, которая, к сожалению, в нашей стране изучена наименее всего, но при этом является если не основой, то в некотором роде прарелигией всех последующих евразийских величайших религий, включая христианство, ислам, буддизм. И, наверное, поэтому на стыке Европы и Азии у нас все-таки не было такого тотального противостояния между религиями и народами, как на Ближнем Востоке, Балканах и Кавказе, хотя, конечно, конфликты были, и были жестокие конфликты. Все исследователи, которые изучают наш край, отмечают: у вас мягкий ислам – не такой, как в арабских странах, у вас неагрессивное христианство – не такое, как в других регионах. Но почему так? А потому, что у нас существовала единая праматерь, единая наша прародина, основой которой является тенгрианство. И мотивы вот этой прародины, этой прарелигии отражены в эпосе «Урал-батыр».

Г. Х. Бухарова:
Я исследовала эпос с языковедческой точки зрения более пяти лет, написала и защитила по нему докторскую диссертацию. Я считаю, что в эпосе «Урал-батыр» отражается не только тенгрианство, но и элементы тотемизма, который был одной из форм религии древних народов. Обнаруживаются также элементы зороастризма, например поклонение огню, кровавые жертвоприношения, древнейший обряд человеческих жертвоприношений, бросание тел девушек на съедение воронам и т. д. В описании некоторых этических параметров прослеживаются элементы мусульманской культуры, т. е. отсылки к коранической литературе.
Миф является главным стержнем эпоса «Урал-батыр, но тем не менее в эпосе можно найти потенциально реальные исторические события, имеющие место в тюркском обществе и связанные с их религией. Это обряды – традиционные действия, связанные с важными моментами жизни коллектива. Жертвоприношение, относящееся к обряду, связано с существующим в традиционном башкирском обществе культом Неба, Воды и Огня, культом птиц, культом предков и культом личности правителя.
В языке отражаются и закрепляются как общечеловеческий, так и национальный опыт в виде картины мира. В мифопоэтической картине мира эпоса «Урал-батыр» описываются и этические параметры: добро и зло, нравственность и мораль.
В эпосе «Урал-батыр» мораль, этика и нравственность, как и в традиционном башкирском обществе, тесно связаны с обрядом и ритуалом, а последние, в свою очередь, – с мифом и мифологическим сознанием. В традиционном башкирском обществе мораль, этика и нравственность восходят к обычаю – йола. В эпосе «Урал-батыр» термином йола обозначаются и обряд, и ритуал, и обычай, и все нравственные каноны, тесно связанные с данным понятием. Но в эпосе можно уловить различные коннотации термина йола и разграничить контексты, в которых речь идет об обычае, ритуале или обряде.
Строгое соблюдение обычаев определялось не только морально-этическими, но и магическими интересами, и нарушение норм поведения могло привести к негативным последствиям не только для индивида, но и для всего коллектива. Этика, нравственность и мораль в эпосе «Урал-батыр» основаны на мифологии. Так, например, связь обряда (йола) с мифом проявляется еще и в том, что обрядом регламентируется жизнедеятельность во всех описываемых странах, даже в ирреальных обществах (в эпосе они мыслятся вполне реальными), описываемых в эпическом тексте: в стране царя птиц Самрау, царя змей Кахкахи и царя дивов Азраки.

В. Г. Котов:
Это древний миф, и он отражает древнюю мифологию. А в основе древней мифологии всегда лежало представление о том, какое место занимает человек в этом мире. Почему это надо было, собственно, первобытному человеку? Потому что он, как маленький ребенок, начинал своё осознание и осознание этого мира.
И первый вопрос, который задают себе испокон веков: «Кто я такой?» А главное прозрение – «Я смертен, потому что я такой». Это рубеж, с которого начинается взросление каждого из нас. И наверное, с этого момента вы начинаете себя осознавать и помнить, что происходит. С этого момента начинается ваша память, личная история. Этот момент и зафиксирован в эпосе. Шульген и Урал узнают о том, что в мире присутствует смерть, им строго запрещено пить кровь из ракушек, в которых содержится кровь животных, убитых на охоте. Они хотят пойти на охоту, завидуя своим родителям: мол, они ходят на охоту, убивают животных, пьют эту кровь. Как многие дети завидуют: мол, родители пьют всякие напитки, им весело, шумно, замечательно, и потом пробуют эти вина.
С этого начинается эпос – с нарушения запрета. Шульген пробует из ракушки кровь и в сказочном варианте сразу превращается в чудовище: волка, медведя, льва; потом узнается, что он умер, погиб, утонул в озере. В классическом варианте эпоса разгорается конфликт между разгневанным отцом и сыном-ослушником. Урал останавливает отца и говорит: ты нам желал смерти, и смерть сейчас войдет в этот мир. И отец, ужаснувшись, перестает бить Шульгена, понимает, что дети становятся взрослыми. И после этого он их обоих берет на охоту, поскольку только взрослый человек может быть властен над жизнью и смертью.
В этом как раз суть запретов и обрядов в первобытном обществе, в обществе охотников: ребенок должен познать себя, понять структуру мироздания и своё место в нём, пройти испытательный обряд. До сих пор у африканских народов полноценным считается тот ребенок, который убил зверя копьем; сами понимаете, сколько детей погибало при этом. То же самое было и в этих местах: ребенок должен был убить медведя. Только тогда, проведя время в одиночестве, в лесу – это мы узнаем из русских и башкирских сказок, составляющих один пласт, – он становится настоящим богатырем, батыром и имеет право и ходить на охоту, и жениться, и жить нормальной жизнью полноценного человека. В этом суть мифа, который лежит в основе эпоса «Урал-батыр», когда Урал на смертном одре оставляет наказ: вы должны почитать старших, помогать младшим, пройти дальнее путешествие, чтобы познать добро и зло, пройти по колено в крови своих врагов, это наказ совершить обряд инициации, посвящения, испытательный обряд.
По сути дела, «Урал-батыр» – это и есть миф, в котором как раз и объясняют вот эти нравственно-этические нормы, положенные в основу мироздания, созданным Урал-батыром.
И его жизнь как раз есть тот развернутый во времени образец, которому должны подражать и которому должен следовать каждый уважающий себя человек. Не напрасно у тюркских народов до сих пор сохранился запрет исполнять эпосы просто так, со сцены, днём. Их всегда можно было исполнять только в особо торжественных случаях, ночью, чтобы завершить всё до конца, чтобы вернуть героя опять туда, в потусторонний мир, чтобы он не остался в этом мире. Это мифологическая реальность, это мифологическое отношение к слову как к действию, как к реальности, как к реальному миру. Сейчас мы говорим: «иные миры, потусторонний мир» и прочее, но это как раз для нас умозрительные понятия, а для людей того времени – реальность, дверь в которую открывалась в любой момент. Шаманы, колдуны могли совершать путешествия в потусторонний мир, возвращаясь от духов предков, попадая к своим соплеменникам. Эта реальность присутствует в этом мире сейчас – экстрасенсы то же самое делают. Ведь наши представления об устройстве мира, познаваемого через интуицию и мистику, были заложены именно тогда. Я думаю, что нам надо поучиться этому глубочайшему, религиозному, целостному восприятию себя и окружающего мира.
Наши далёкие предки сумели философски осмыслить место человека в мире, смыл жизни, и это все было сохранено в виде такого гениального мифологического, потом лиро-эпического произведения.

Б. В. Орехов:
В древнем тексте мы всегда склонны искать мудрость отцов, образцы нравственности и идеал морали. И всё это в «Урал-батыре» есть, но всё-таки не стоит преувеличивать универсальность тех этических принципов, которые декларируются в эпосе. К произведениям фольклора всегда нужно подходить в этом смысле с большой осторожностью, напоминая себе о том, что создавшее этот «урок добру молодцу» общество в своей базовой основе сильно отличается от того, в котором живём сейчас мы. Если отвлечься от очевидных вещей вроде рекомендации слушаться старших, то будет видно, что современный мир сильно изменился со времён Урала, и «взрослеть в крови своих врагов», о чём говорили сегодня, не вполне однозначная добродетель.
И восприятие эпоса «Урал-батыр» как непосредственного руководства к действию, в том числе и в нравственной сфере, было бы, конечно, поспешным, примерно как использование старинного иранского жезла из Музея искусства народов Востока в качестве палочки постового регулировщика.
И кстати, читать мысли и предсказывать будущее нельзя. Это не прозрения предков, это так называемое враньё. Кстати, здесь будет уместно сказать и про упоминавшегося в дискуссии эзотерика Салавата Галлямова, бессвязность псевдоисторических утверждений которого может идти вровень с «грамматикой» «Велесовой книги».
Всё это я говорю не от филологического занудства (хотя и от него тоже), а из желания выразить основной пафос своего выступления: когда речь идёт о таких значимых культурных объектах, как «Урал-батыр», очень хочется бережного к ним отношения. Не только в смысле публикаций текстов, в которых не было бы ошибок, но и в смысле рассуждений о них. Рассуждений хотелось бы аккуратных, а не таких, при которых две тысячи лет сюда, две тысячи лет туда – не слишком важная разница. «Урал-батыр», как мне кажется, такого уважительного отношения достоин.

УРАЛ И ШУЛЬГЕН – ДВА БРАТА, ДВА ПОЛЮСА МИРА

П.  И. Федоров:
Об актуальности эпоса «Урал-батыр» можно судить по образам Урала и Шульгена. Глубоко символично в этих образах принципиальное нравственное различие братьев. Консервативный младший брат, почитавший родителей и строго соблюдавший все запреты и традиции предков, погибает за свой народ и становится героем на все времена, а более свободный и хитрый Шульген воплощает собою живучесть человека-оборотня, для которого не существует никаких нравственных запретов и ценностей, кроме собственного эгоизма. Если отвлечься от внешнего сказочного сюжета, то можно увидеть, что эти два архетипа проходят через всю многовековую историю народов Евразии.

В. Г. Котов:
Это также связано с мифологическим восприятием того времени. Миф предполагает двоичное представление о мире. Самое простое: есть верхний мир, есть нижний; есть белое, есть черное; есть доброе, есть злое – и всё это соответственно по разным частям мироздания распределяется. Это самое начальное, первичное кодирование мироздания. И ребенок точно так же воспринимает людей: делит их на хороших и плохих. И это мировосприятие лежит в основе нашего восприятия мира.
Здесь мы имеем четкое разделение функций: Шульген – носитель зла и коварства, Урал – мудрый великан, который побеждает своей силой всех врагов; Шульген – представитель водной неуправляемой стихи – олицетворяет хаос, Урал – крепкий, как скала, – порядок. И соответственно, после победы порядка над силами хаоса Шульген уходит как раз в нижний мир, там его место. И ему, как мы знаем по эпосу «Акбузат», и это перекликается с главой о хане Катиле, совершали жертвоприношения. В прошлом году мы нашли этому мифу реальное подтверждение: раскопали возле пещеры Шульган-Таш – где бьёт родник, из которого образуется озеро Шульген, – несколько черепов девушек 12–16-ти лет, которых там насильственно убивали.

С. Р. Чураева:
Что такое герой? Что такое героизм? Это чистое, беспримесное нравственное начало, когда человек подчинён одной идее и на протяжении всей своей жизни служит ей. Когда Урал прошёл обряд инициации, по выражению Вячеслава Георгиевича, и понял, что человек смертен, то он посвятил всю свою жизнь поиску смерти, стремлению её уничтожить, чтобы люди не погибали. Он не соблазняется никакими благами, оставляет одну за другой прекрасных жён – его ничто не сбивает с пути. Это вам не современный герой, характерный для постмодернизма, с колебаниями: вчера он немножко плохой, сегодня он немножко хороший, завтра он влюблён в одну, послезавтра он влюблён в другую… Здесь именно герой – цельный, как скала, как гора. Вчера у нас в редакции в обеденный перерыв сложился спонтанный «круглый стол», прямо за чашкой чая. Мы говорили о том, что современная литература не даёт героя. Что и в литературе, и в обществе – ситуация «безгероичности». Со времён Ренессанса и Просвещения человечество отказывалось от одной религии, затем от другой, отрицались один за другим нравственные каноны. У нас в стране отрицалась национальная культура достаточно сильно, достаточно долго, когда пытались вывести «нового» человека – «коммунистического будущего». И вот в результате сейчас человечество находится в растерянности: оно не имеет правил своего существования.
Ведь раньше каждый с рождения попадал, образно говоря, в колею, ему сразу национальной и религиозной культурой задавался вектор жизни. И человек от рождения до смерти «умирал и воскресал» в обрядах многократно: «умирал» в процессе инициации в священной пещере Шульган-Таш мальчик – рождался воин; «умирала», выходя замуж, обряженная в белый саван девочка – рождалась жена, женщина… Сейчас в нашем современном культурном хаосе лучшие психотерапевты в качестве моднейших методик используют именно то, чем издавна были сильны башкиры, – умение грамотно переходить из одного периода жизни в другой, не цепляясь за прошлое; черпать силу в истории предков, в родстве с природой…
По сути, каждый человек шёл по жизни подобно герою – готов был встретить любые опасности, любые испытания, готов был нести смерть и принимать смерть. Сейчас этого нет из-за того, что человек не проходит этот обряд инициации, не происходит взросления.
И детский страх перед жизнью и перед смертью не даёт сейчас существовать герою. Не так давно одна из стран, состоящих в НАТО, отозвала своих солдат из зоны конфликта, мотивируя это тем, что они там рискуют жизнью. Это же абсурд! Ведь профессия воина изначально предполагает обязанность нести и принимать смерть. Настолько понятие героизма исчезло из нашей жизни, что даже героические профессии – воины, пожарные, милиция – теряют свою героическую основу.
Поэтому очень важно вспомнить об этом эпосе и каким-то образом его воспринять, попытаться восстановить ту схему пути, которая создавалась для человека. Чтобы традицию умения жить и умирать, донесённую в эпосе «Урал-батыр» до нас, как-то передать дальше.

И. М. Ленова:
На мой взгляд, здесь два персонажа, два антагониста, – два брата, которые волею судьбы стали антагонистами. Если Урал, младший брат, придерживался традиций, семейных ценностей, он оказался более крепким, чем его старший брат. Шульген же отошёл от традиций предков, он нарушил Завет уважения старших, уважения отца и матери. Таким образом, он пошёл наперекор Предкам. Традиции давали человеку очень много: это основы жизни, это корень жизни и характера человека. Героизм характерен тем, что человек знает, на что идёт. Он идёт на смерть ради жизни. Понимаете? Героизм мужчины, главы рода, в чём? В том, что он закрывает собой свою семью, родных и любимых. Он в этом проявляет свой героизм. Впоследствии мы видим, что все дети Урал-батыра были единой семьёй, они переняли от своего отца традицию единства семьи, поддержания рода, уважения тех моральных и нравственных устоев, которые утверждались изначально.
Мы читаем эпос, он датируется примерно двенадцатым тысячелетием до нашей эры. Но если мы будем изучать историю в контексте с биологией, зоологией, то будем знать, что в те времена было огромное количество животных гигантских размеров. Человечества в том объёме, как сейчас, не было, и животный мир процветал, и очень масштабно процветал. Чтобы выжить человеку в тех условиях, надо было быть именно героем, который крепко стоит на земле и живёт по правилам не только человеческого рода, но и по правилам природы, по Законам природы. Только тогда он мог выжить. А если мы возьмём Шульгена, который лавирует, ищет свою выгоду: где урвать, где сделать конкретно для себя? Такие не выживали, они оставались за стенами посёлков, их гнали. И Шульген был изгнан, став оборотнем. Это говорит о чём? Он не просто в физическом плане стал оборотнем, он стал оборотнем и в моральном плане, и в человеческом, его уже не могли принять.
А в общем очень сложно сейчас разбирать эпос, впитавший многовековой опыт предков: исторический, социальный, культурный и этнический, – мы совершенно не знаем всех нюансов обычаев той сложной жизни, составленной из множества семей и родов, в каждом из которых существовал свой диалект, как языковой, так и социально-культурный, свой диалект традиций.

П.  И. Федоров:
Если позволите, я очень короткую реплику по поводу двух братьев хочу сказать. Вы, наверное, помните, чем заканчивается эпос? Он заканчивается тем, что формально – пусть оборотнем, пусть под землёй – в живых остаётся Шульген, а Урал умирает. От чего умирает герой, которого никто не мог одолеть? Он умирает от того, что напился стоячей воды. Какая метафора заложена в этом? Конечно, дело не в том, что не ту воду выпил, и огромная героическая жизнь вдруг прекратилась. Вода изначально является одним из самых ёмких хранилищ информации. И сегодня мы, живущие в век господства средств массовой информации и информационных технологий, прекрасно знаем, что те народы и те страны, которых не могли одолеть мощные враги, очень легко деградируют, распадаются и гибнут от ядовитых информационных потоков. Я переношу в сегодняшний день эту метафору, но она достаточно древняя и характерная для самых разных эпох. Стоячая вода – это ещё и символ застоя. Ради чего Урал совершал путешествие в поисках смерти? Ради родника. Чем родник отличается от стоячей воды? Тем, что вода движется, тем, что вода постоянно изменяется. То есть символ жизни – не красивая стоячая вода, а движущаяся, обновляющаяся вода, символом которой является родник. Это та жизнь, которой Урал-батыр посвятил все свои походы, все свои подвиги. Мне кажется, что в эпосе много таких тонких и глубоких метафор, которые ещё предстоит разгадывать многим поколениям исследователей. Мне хотелось бы, чтобы Вячеслав Георгиевич как историк дополнил наши выступления.

В. Г. Котов:
Я продолжу мысль Петра Ильича, а потом перейду к идеям Ирины Марковны. Стоячая и движущаяся вода. Обратите внимание: Урал-батыр оставляет завет: «Не пейте воду из стоячих озёр». Это не просто брошенная случайно фраза, когда на смертном одре герой оставляет наказы для будущих поколений. Это действительно философская метафора. И потом дети Урал-батыра ищут живую воду, потому что стоячая вода – это озеро Шульгена, центр мира, вокруг которого расселились потомки Урал-батыра, на горе Урал-тау. И дети потом, после предупреждения их матери Хумай, понимают, что надо проложить новые источники воды. Они берут отцовский меч, разрубают гору Иремель, которая появилась из тела гигантского дива, и прокладывают русла четырёх рек (по разным вариантам – трёх, семи, двенадцати), и открывается движущаяся вода. Например, река Идель характеризуется в «Урал-батыре» как белая, текучая, движущаяся. И это не случайно. Это метафора самого героя, который совершил подвиг, понял, что надо сделать для того, чтобы сохранилась жизнь его народа.
Тут я перехожу к содержанию нашего вопроса. Смысл героизма состоит в том, что человек совершает подвиги не ради спортивного интереса, не ради чемпионства, не ради наград, а ради народа. И он получает девушку не в награду – его заставляют старики: ты должен оставить потомство, потому что от батыра рождается батыр; ты должен думать не о своей эгоистической чистоте, дескать, я – герой и должен совершать подвиги, а не жениться на красавице, которую предлагают после подвига. Ему говорят: это и есть продолжение твоего подвига, ты – продолжатель поколений. И опять возвращаюсь к самому началу. Нарушение завета отца, сделанное Шульгеном, – это разрушение связи поколений, разрушение жизни. И сразу он становится на сторону дивов и змей, пытается убить Хумай, потом встречается с Заркумом, тот его соблазняет, и он много времени проводит в утехах с лучшими красавицами в этом мире змей и дивов и женится в конце концов на украденной Айхылу. В то время как Урал-батыр, когда его совращает Заркум (это образ змея, который стоит на границе потустороннего мира и является препятствием перед источником живой воды, этот образ известен по многим мифологиям), сразу понимает, кто он такой. Он идёт в страну змей и совершает подвиг, очищает её. После этого ему предлагают девушку – как продолжение подвига. В этом-то и смысл героического эпоса и героических сказок: герой совершает подвиги ради всего народа, так же, как и в мифе, поэтому их сложно порой разделить. На начальной стадии мифы и героические эпосы не различались. Вот почему мы не можем различить: то ли эпос «Урал-батыр», то ли миф. Сейчас ясно, что это эпос, но сохраняющий в своей основе древний миф. В нём описывается подвиг Урал-батыра, который, создав землю, сам превращается в эту землю. И на теле Урала потом живут люди, они создают свою землю, которую все охраняют, и считается, что это не просто почва, на которой они существуют, а живое пространство, в котором присутствует дух Урал-батыра, который охраняет эту территорию.

Г. Х. Бухарова:
В сознании народа Урал-батыр является этическим эталоном, воплощением человеческих норм, ревнителем этики и морали. Урал-батыр свято хранит моральные законы своей страны. Ему чужды и неприемлемы законы, царящие в чужой стране. Урал отвергает любовь дочери царя Катила, нарушая обычай (йола) его страны. Но в итоге он вынужден подчиниться обычаю чужой страны: прислушавшись к совету аксакалов (опять им движет йола), он женится на дочери царя Катила.
Уралу противостоит его брат Шульген, который преступает моральные законы, нарушает йола ради своих интересов, личной выгоды и славы. В итоге он приходит к духовной гибели, став повелителем водной стихии – стихии Хаоса. «Мифологическая» мораль основывается на представлении о прямой связи поведения человека с состоянием космоса и космических последствий человеческих действий, поступков, деяний. Как правило, нарушения запретов и предписаний, закрепленных данной традицией, караются стихийными бедствиями.

Е. С. Ефимова:
Фольклорное творчество обладает исключительной способностью к открытию в бытовом материале внутренней конфликтности, которая приобретает структурный характер. На первый план выдвигаются наличие противоречий, драматическое начало, мотивы борьбы. В эпосе «Калевала» это сватовство, создание Сампо, как выкуп за невесту и последующая борьба за обладание им. В коми-пермяцком эпосе это мотив семейно-брачных отношений и героизм богатырей. В эпосе «Урал-батыр» это поиск Смерти для её уничтожения, который переходит в борьбу с врагами народа, и отказ от личного благополучия ради блага всего человечества. Тема, актуальная для всех времён.
События эпоса сосредотачиваются вокруг героя и его брата, ставшего ему противником. Конфликт между двумя антагонистами, достигающий напряженного драматизма, определяет специфику художественных образов, изобразительных средств и поэтического стиля произведения.
Прежде всего, выделяется мотив чудесного происхождения батыра.
Причины его необычности не указываются, хотя, возможно, они когда-то были. Здесь он сын простых людей со сложными именами Янбирде и Янбика, содержащими намёк на древний божественный статус. Но время стёрло этот мотив. На древность указывает тот факт, что они не знают ещё огня и лука со стрелами. В этом скрывается намёк на дату события до 12 тысяч лет до нашей эры.
Характер героя не статичен. Сначала в нём просто уважение народных традиций в эпизоде отказа выпить волшебный напиток, который отец запретил трогать. Этот мотив сохраняет свою актуальность и в наши дни, когда молодые люди попирают традиции своего народа и обычаи, которые, в сущности, едины почти для всех народов мира и выражаются очень просто: чти своих родителей и правила жизни своего народа. С нарушения семейных ценностей начинается противостояние братьев, один из которых становится ярким выразителем моральных устоев, второй (Шульген) предпочитает только собственные желания и пренебрегает божескими и человеческими законами.
Здесь разбиралось это имя лингвистически. Мне хочется напомнить, что в мифологии алтайских тюркоязычных народов имеется владыка верховного мира Ульген. У него есть младший брат Эрлик. Причём Эрлик пользуется особым почитанием у телеутов, которые считают, что он живёт «на истинной земле», далеко за основанием неба. Причём в некоторых мифах Эрлик создаёт не только нашу Землю, но и самого Ульгена.
Имена Ульген и Шульген различаются только одним звуком, оба героя являются старшими братьями, оба конфликтуют с младшим. У всех народов Алтая и Сибири разные мифы, трактующие неоднозначно их отношения. Могу только добавить, что башкирские племена некоторое время жили на Алтае.
Но возвращаюсь к Уралу. Следующей ступенью в становлении его характера становится желание идти на поиск демона Смерти и убить его, чтобы избавить всё живое от его гнёта.
В процессе этих поисков Урал сражается за свободу народов царства Катила, затем царства Змей. В обоих случаях он женится на девушках, представительницах этих царств. В этих случаях отразились экзогамные семейно-брачные отношения древности, когда мужчина мог иметь три жены, а правители стран – даже целые гаремы. Но одновременно этот мотив указывает на бескорыстие батыра. Он не рвётся к власти и деньгам. Он целеустремлён и бескорыстен. И этот мотив актуален для наших дней, когда золотой телец многим затмил свет. Мог ли Урал-батыр обойтись без справедливости и благородства? Тогда он был бы Шульгеном. Урал таков, каким должен быть, по мысли и чаяниям башкир, настоящий человек и батыр.
Урал-батыру выпадает трудная работа. Но он не думает о трудностях, добиваясь поставленной цели. Только теперь к его главной мечте убить Смерть добавляется цель освобождения людей от гнёта угнетателей. Но здесь нет революционного мотива. Урал не выдвигает социальных установок. Он несёт с собой свободу от завоевателей. Такое развитие характера нашего героя, возможно, связано с периодом борьбы башкирских племён с жужанями и их полной победы над врагом. Так что от историчности эпоса мне было трудно отказаться.
Эпос подходит к финалу постепенно, разворачивая картины, характеризующие братьев-антагонистов. Победа Урала над дэвами – своего рода гимн, славящий силу народа.
Эпос даёт подчёркнутое идеализированное изображение бескорыстного героя как его типичной черты. Богатырь добивается победы в упорной борьбе с умным, хитрым и не трусливым врагом.
Так почему же Урал погибает? Если обратить внимание на то, как он сражается на летящем среди облаков коне, разрубает горы алмазным мечом как символом молнии, то становится ясно, что эти картины рисуют его как божественного героя, не рядового человека. Есть в нём нечто от титанов древности. Это, несомненно, выдающаяся личность. Не пассивный, хтонический герой типа великанов, а герой активный, волевой и разумный, с определённым идейно-эстетическим наполнением и общественно-исторической обусловленностью. Даже в своей смерти он провозглашает основную направленность жизни людей в сохранении природы. Ведь именно ей он отдает Живую воду. Даже в этом завете батыра эпос сохранил свою актуальность для нас.
Урал предстаёт вождём, родоначальником, культурным героем, который даёт народу заветы правил жизни. Его гибель как бы подводит черту между временем героев и временем обычного человечества. Это видно и в продолжение эпоса «Акбузат», где на роль героя выходит сын охотника Хаубан, который овладевает снаряжением древних героев и уничтожает дэвов. В этом заложен ответ на вопрос и наших дней: кто нам поможет? Эпос как бы говорит, что только люди способны решить свои проблемы.
Полагаю, что изучение эпоса как квинтэссенции истории откроет много нового и интересного, зашифрованного в его поэтических строчках. Что, несомненно, усилит к нему интерес и повысит значимость как своего рода летописи духовной жизни народа.
У нас сейчас очень увлекаются общеевропейскими ценностями. Я лично таких не знаю. Есть общечеловеческие, которые чётко отражены в христианской Библии и исламском Коране. Но у каждого народа сохраняются свои особенности. Людей нельзя нивелировать, словно они из инкубатора. Мозаика обычаев, культур и взглядов создаёт прекрасный орнамент человечества. Стоит ли его превращать в безликую толпу?
«Урал-батыр», «Рамаяна», «Калевала», «Манас» тем и хороши, что они разные, но все они волнуют нас, все говорят о чести и доблести, именно потому, что хранят национальные черты и главные заповеди Земли и Неба. Надо ли нам что-либо иное?

ЭПОС «УРАЛ-БАТЫР» И ИДЕИ ЕВРАЗИЙСТВА

Р. Р. Вахитов:
Здесь уже прозвучала мысль, что «Урал-батыр» – это эпос с общеевразийскими корнями, что он несет в себе важные мировоззренческие идеи и нравственные ценности, связанные с культурами народов Евразии. Таким образом, уже было, хотя и вскользь, сказано о евразийском измерении эпоса. Мне хотелось бы полнее раскрыть эту тему.
«Урал-батыр» – это не только повествование о герое, это и повествование о том крае, в котором мы с вами живем и который зовется в честь мифологического батыра Уралом. В эпосе высказана очень важная идея, что Урал – это особый прекрасный, полный жизни мир, возникший вследствие последнего подвига Урала-батыра, перед смертью отдавшего земле и людям волшебную воду, которая могла даровать ему бессмертие. Этот край понимается как новый мир, возникший на месте прежнего, хтонического, бывшего в новом эоне миром хаоса («миром дэвов»). Безусловно, Урал здесь – не просто центр мироздания, но и микрокосм, то есть наисовершеннейшим образом замкнутая система.
Перед нами своеобразная топософия – «философия пространства» древних башкир, которая стремится осмыслить место их культуры и цивилизации, причем место в буквальном аристотелевском смысле – контуры, соприкосновения их с внешним бытием. Нельзя не заметить, что эта топософия конфликтует с появившимся в Новое время в российском обществе пониманием Урала просто как границы Европы и Азии. Ведь граница не может быть миром, граница – линия, разделяющая две целостности, она – маргинальна, почти неуловима, потому что принадлежит и той и другой стороне, и значит, в полной мере не принадлежит ни одной из них. Граница не предоставляет «топос» («место») или «жизненное пространство». Если Урал – просто граница, значит, Урала-батыра и его подвига самопожертвования нет – конечно, не в историческом смысле, а в экзистенциальном.
И любопытно, что с критикой такого взгляда на Урал – как на границу между Европой и Азией – выступают ученые, которые в первой эмиграции образовали школу евразийцев, и прежде всего лидер евразийства географ, экономист, историк, мыслитель П. Н. Савицкий. В целом ряде своих работ Савицкий доказывал, что никакой естественной границы Урал не составляет, и до Урала, и после Урала идут одни и те же ландшафты, почвы, климат, флора и фауна (смена географически-климатических зон идет в России не с запада на восток, а с севера на юг). Россия (или Евразия, но не как континент, а как «месторазвитие») – это не искусственное соединение чуждых друг другу частей света Европы и Азии, это – целостная система, особый замкнутый географический и культурный мир (или «месторазвитие»), утверждал Савицкий. Понимание Урала как границы, «разрубающей» Россию на две части, было порождено российскими учеными XVIII века (прежде всего В. Татищевым), перед которыми был своеобразный государственный заказ политического руководства Петербургской империи. Поскольку элита стала воспринимать себя как европейцев, и Россию решено было представить как типичную европейскую колониальную державу, где есть метрополия и колонии, совершено четко отделенные друг от друга. Только в случае России вместе водной, океанической границы предлагался «Земной пояс» – Урал (любопытно отметить, что до этого границу между Европой и Азией и в Московии и в Европе проводили, следуя античным географам, по реке Танаис (Дон), так что большая часть России оказывалась в Азии).
Западнический взгляд на географию России – считали евразийцы – был насилием над ее реальным географическим ликом и над реальным сосуществованием на территории России многих народов, которые, в отличие от англичан и индийцев, тысячелетиями имели культурные, экономические и иные контакты.
Итак, Россия – цельный мир, Евразия, Урал же – органичная часть этого российского мира; и как микрокосм повторяет макрокосм, так и Урал – один из географических атомов более высокой целостности – России. Хотя евразийцы, и прежде всего П. Н. Савицкий, не читали «Урал-батыр», их «философия пространства» перекликается с идеями эпоса. И это еще раз доказывает, что евразийство – это не абстрактная, кабинетная теория, напротив, оно отражает сами жизненные реалии мира России.

«УРАЛ-БАТЫР» В XXI ВЕКЕ

И. М. Ленова:
Получается, что эпос «Урал-батыр» фактически является, говоря современным языком, эпическим брендом титульной нации Башкортостана. Это бренд, который надо разрабатывать, развивать. Я представляю Парк-комплекс «Рахим-иле». Это название нам дало Башкортостанское отделение Российского Фонда культуры. Парк-комплекс, который визуализирует эпос «Урал-батыр», только использует элементы опыта Диснея. Существует уже эскизный проект, и сейчас идёт работа по оформлению земельных документов. Будет составлен комплекс, в котором отразятся все этапы движения Урала, его подвиги и все ритуалы, сопряжённые с эпосом. В составе объекта и Парк Предков, где демонстрируется игротека народов Башкортостана, где будут игры и единоборства для взрослых. Это совместная с Ассамблеей народов Башкортостана работа. Это будет крупное сооружение, оживляющее эпос «Урал-батыр», и выстроить его предполагается в Кармаскалинском районе. Планируется возведение Дворца-музея Сказок и Мифов народов Азии и Востока. Надеемся, что через год-два у нас что-нибудь вызреет.

П.  И. Федоров:
Вот тут сложная такая дилемма возникает: можно ли привить интерес к эпосу современным школьникам и студентам, не подгоняя его под стандарты массовой культуры? Ведь сейчас так легко разменять своё героическое прошлое на футболки и сувениры с брендовыми образами. Свести нашу память о славном прошлом к каким-то рекламным роликам, которые молодёжью воспринимаются хорошо, но при этом сами становятся элементами той массовой культуры, которая разъедает наши нравственные ценности и традиции. Как найти золотую середину между отсутствием интереса среди молодёжи к этой тематике и движением на поводу у массовой культуры? Может быть, специалист по работе с детьми Расима Миннибулатовна Ураксина подскажет нам, как правильно поступить в данной ситуации?

Р. М. Ураксина:
Я послушала наших уважаемых учёных, у них задачи: кто-то изучает историю эпоса, кто-то языковые средства, кто-то систему героев. А я имела практику работы простого учителя и изучала этот эпос со студентами, с учениками. Мне важно было, что возьмёт для себя мой ученик для своего будущего из этого эпоса, с чем он захочет жить завтра. Просто так, за считаные часы, вникнуть во все подробности, во всю глубину этого произведения невозможно. Но тем не менее в учебной программе оно есть, и учителя им занимаются.
Я против того, чтобы сегодня насильно заставлять школьников учить этот эпос. Он рассчитан на то, чтобы у народа была память. И отдельный человек к нему должен прийти. У меня только сейчас возникает желание полностью выучить «Урал-батыр», потому что я внутренне к этому готова.
В то же время я пришла к выводу, что начиная с дошкольного учреждения до вуза надо как-то внедрить эпос «Урал-батыр». Каждый своё найдёт. Пусть он будет географом – географ может со своим коллегой в любой части света поговорить об эпосе «Урал-батыр». Пусть это будет зоолог, пусть это будет ботаник, лингвист – «Урал-батыр» вводит нас в большую культуру других народов. У Расула Гамзатова есть слова: «Когда я уезжал из своего аула, я нёс культуру нашего аула в свет. А когда я возвращался из путешествий и далёких стран, я нёс их культуру в свой аул». Здесь так же получается.

С. Р. Чураева:
Когда мы рассуждаем об эпосе «Урал-батыр», каждый по большому счёту говорит о себе, о своих переживаниях, о своих отношениях с миром. Если это учёный-языковед, то о языке, писатель говорит о каких-то своих книгах, историк – об истории, и так далее. Каждый, читая эпос, отвечает на внутренние вопросы. Когда человек понимает, что он смертен, он должен получить опровержение этого утверждения, он должен понять, что на самом деле он бессмертен.
И тут ему на помощь приходит «Урал-батыр».