Инна Ряховская

Голубиная столица

У КАРТИН МАСТЕРОВ

 

Из грубой почвы серого холста

под кистью проступает суть предметов,

и тихое свеченье тёплых лиц

в световоздушной ауре струится.

Все дышит и живёт…

Горячей кровью прорастают маки

из полотна, колышутся в траве.

И вспомнились мне алые поля

обочь дорог на греческой земле

и у восхолмий древнего Олинфа…

И маки детства: белоснежный Севастополь,

за домом поле маков, и пока его пройдёшь,

не хватит детских сил с дурманным сном бороться.

И пламя алое дрожит перед глазами,

как будто было всё это вчера, –

но через жизнь я чувствую тот жар…

Рассматривая утварь и пейзаж,

я ухожу всё дальше, вглубь, за раму

и погружаюсь в инобытие,

в мир, сотворённый кистью и талантом,

вдыхаю запахи цветов и трав

и слышу звон серебряный ручья.

Там винограда гроздь на медном блюде

томленьем соков солнечных сочится.

И ветерок прохладой овевает

фигуру женщины, склонившейся к ребёнку.

Её улыбка, обращённая к нему,

мне чем-то поразительно знакома –

ведь так смотрела мама на меня…

И полдня золотистый свет, всё озаривший,

пульсируя, исходит изнутри.

И согревает…

 

 

СОН О ВЕНЕЦИИ

 

Мне снился лев с раскрытой книгой,

Канала плавный поворот,

Дворцы в колеблющихся бликах

На стенах отражённых вод.

 

И мне приветственно кивали

Фигуры в масках и плащах.

Струилась розовая Фрари

В жемчужно-лунных облаках…

 

И тень опального поэта

Из дальней северной страны

Скользила в лабиринтах света

В пределы вечной тишины.

 

И день, и ночь – здесь всё смешалось,

Сплелись в таинственный клубок

И жизнь, и смерть, и блуд, и шалость,

Любовь и гений, дьявол, Бог.

 

И камней гулких не касаясь,

У сновиденья на руках

Парю, в каналах отражаясь –

Венецианских зеркалах,

 

Где мреет тусклый, серебристый,

И призрачно-неверный свет,

И исчезающий, и мглистый…

Сольюсь с ним и сойду на нет…

 

Спит голубиная столица.

На древней башне – бой часов,

И стрелок их седые спицы

Вращают жизни колесо.

_ __ __


1 Собор Санта-Мария Глориоза деи Фрари (Св. Марии Словущей, или Успения Девы Марии) – один из самых известных и знаменитых соборов в Венеции, где находятся одни из лучших работ Тициана, Дж. Беллини, надгробие Кановы, памятник Тициану и мн.др.

 

 

***

 

На сколько глаз моих хватает –

морской распахнутый простор.

И, еле слышный, слух ласкает

Волны прозрачной разговор.

 

Стихией древней, изначальной

Раскинулся Эвксинский Понт.

Эола арфою астральной

Раздвинут тесный горизонт.

 

Здесь одиночество и воля,

И притяженья вовсе нет

К земной постылевшей юдоли

С её страданьями и болью.

И ярче звёзд незримых свет.

 

 

***

 

Истончается день, увядает,

стрелки еле ползут на часах.

Тихо сумерки в город вползают,

и летит снежный, тающий прах.

 

И сиротства вселенского эхо –

в суетливой усталой толпе.

Декабря одинокая веха.

Монотонного ветра распев.

 

О, согрей мне озябшие пальцы

и вдохни тёплой радости свет.

Подари мне волшебные пяльцы,

чтоб я вышила летний букет.

 

Пусть иголка, порхая,  спроворит

васильков и ромашек наряд,

зимним вечером, будто бы зори,

пусть в нём алые маки горят.

 

Показалось, что в комнате тесной

нам защёлкали вдруг соловьи,

и слетелись все птицы небесные

в луговые поляны мои.

 

И стежки вдохновенные лягут

на пустынную почву канвы.

А под снегом мерещится взгляду

разноцветье цветов полевых.

 

 

***

 

Вот скрипнула сухая половица,

в ночи вскричала потревоженная птица,

заплакало дитя за тонкою стеною,

но это не разрушило покоя,

текучей тишины не возмутило,

а лишь усилило и перевоплотило

в неё всю обступающую данность,

сгустило в звёздно-бледную туманность.

Я в ней, как в коконе, качаюсь одиноко,

пока зари полоска на востоке

не разгорится, заполняя небо,

и солнце выловит тугой, незримый невод.

И высветится стол с черновиками,

что прорастают новыми стихами,

строфа, что рифмой сцеплена в кольцо,

и от бессонницы усталое лицо,

на полках – корешки любимых книг

и утра раннего неповторимый миг.

 

 

ПОЛНОЛУНИЕ

 

Полнолуние. Тревога.

То озноб пробьёт, то жар.

Вьётся млечная дорога.

Над землёй клубится пар.

 

Хронос маятник из меди

раскачал – не удержать.

Время жизни. Время смерти.

Миг – любить. Миг – умирать.

 

Не обдумать все неспешно

и не взвесить на весах –

мчится век, чумной и грешный,

на поднятых парусах.

 

То удача, то проруха.

Мётлы времени метут.

Три согбённые старухи

нить судьбы моей прядут.